Императорский воспитанник (СИ) - "Девлин Джэйд" - Страница 18

Мальчишка оставался ко всему безучастен. И только на последней фразе вздрогнул — Максимильян, значит, тоже знает… Хотя удивляться тут было ровным счетом нечему — в зале собирали всех, и вся прислуга, стало быть, в курсе.

— Оставь меня… — простонал он обессилено.

Максимилиану было не привыкать раздевать «свою светлость» против его воли. Частенько, особенно в последнее время бывало, что перебравший к вечеру вина мальчишка начинал буянить в спальне и даже сопротивляться.

— Да как же, Ваша Светлость… — забормотал он свою обычную успокаивающую скороговорку. — Вот мы сейчас одежду снимем, и легче станет… — пока язык произносил привычные фразы, руки уже ловко взялись за знакомое до мелочей дело — приподнять, пуговки расстегнуть…правда, действовать на этот раз приходилось осторожнее — раньше такого не бывало, чтобы стягивать со светлости штаны приходилось через выпоротый зад.

Эх! Был бы жив старый Герцог… уж он не допустил бы, чтобы наследник превратился… старый-то господин строгих правил был, имперские порядки в воспитании всегда одобрял и поддерживал. Даже планировал внука лет в четырнадцать в пансион в столицу отправить. Не довелось…

А новые люди, что пришли к власти при малолетнем наследнике, о его благополучии не слишком пеклись. Занят мальчишка баловством да дурными забавами — и хорошо, меньше хлопот…

На этот раз «его светлость» не сопротивлялся. Даже машинально помогал Максимилиану, постанывая, когда ткань все же задевала пострадавшие места.

Заодно со штанами освободив хозяина и от нижнего белья, Максимилиан только охнул — постаралась принцесса на славу. У дворовых мальчишек он видел следы и пострашнее, но одно дело пострелята, относившиеся к выволочке как к неизбежному злу жизни и через день забывавшие все горести, а другое — изнеженный балованный герцог. То-то даже ботинки не скинул, — покачал головой старик, стягивая все разом с расслабленного как кукла тела.

— А вот рубашечку мы сейчас сменим… — ласково приговаривал он, проворно избавляя Дана от шелковой сорочки, проходясь влажным полотенцем по спине и шее и набрасывая на него длинную и просторную, ночную. — Вот так оно…сейчас, ваша светлость, я полотеничко вам намочу, компресс положу, сразу полегчает, — приговаривал он, расстилая постель и укладывая мальчишку как следует.

— Максимилиан… — герцог обернулся к слуге.

— Что, Ваша Светлость? — с готовностью откликнулся старый камердинер.

— Ты ведь… ты никому не расскажешь? — почти жалобно спросил мальчишка. Самого Максимилиана Даниэль не стеснялся. Слуга был при нем с рождения и видел его в разных видах. К появлению его сейчас в этой комнате, мальчик отнесся как к должному. Старый слуга не мог не прийти.

— Да что вы, Ваша Светлость, как можно! — поспешил уверить его старик, для которого вымахавший, как пожарная каланча герцог так и остался маленьким мальчиком, нуждающимся в заботе и утешении. — Разве ж я когда что рассказывал? — продолжал он успокаивать, отжимая в таз для умывания небольшое полотенце.

— Вот так… — он осторожно подвинул «свою светлость» на кровати поудобнее и аккуратно разложил мокрую ткань на пострадавшем месте.

— Уйй! Ты, полегче… ааййсссс!

— Потерпите, Ваша Светлость, сейчас полегчает, — уговаривал Маскимилиан, осторожно поглаживая мальчишку по спине. — Холодное полотенце, оно в таком разе первое дело.

Привычное поведение Максимилиана приободрило «отставного» владыку. Его слуги есть его слуги, чтобы там ОНА не говорила. Для них он был и останется господином!

— Максимильян… — опять обратился он к слуге, — сильно там?… — он не договорил, но и так было ясно, что имеется в виду.

— Порядочно, ваша светлость, — вздохнул старик, поправляя полотенце. Он не стал говорить, что на самом деле бывает и похуже. Ее Высочество мальчишку явно пожалела.

— Вы уж постарайтесь, Ваша Светлость, Ее Высочество не сердить, — попросил он, все так же легонько поглаживая своего подопечного.

— Что ты понимаешь?! — взвился Даниэль, — Оооййффххх! Это мой дом! Я тут должен командовать! Хочу, чтобы она уехала… — тоном капризного ребенка закончил он.

— Ну как же это, Ваша Светлость, — принялся уговаривать старик. — Ее Высочество ваша будущая супруга, а теперь опекун, куда уж вы теперь от нее… — он с грустью понял, что ничему мальчишка так и не научился. — Вот увидите, Ваша Светлость, все наладится.

— Наладится?! В гробу я видел такое «наладится»! Охххохх-ооойй!

Со старым слугой герцог снова постепенно становился самим собой.

— Максимилиан, прикажи, чтобы подали чего-нибудь попить!

— Уже-уже, ваша светлость! — камердинер по-стариковски суетливо соскочил с кровати герцога, на которую присел было, и поспешно принес мальчишке высокий стакан с холодным соком. — Может, поужинаете, ваша светлость?

Даниэль жадно накинулся на стакан и опустошил половину зараз. — Не хочу ужинать!

Он наконец решился задать еще один, весьма волновавший его теперь вопрос:

— А что, Максимилиан… очень… слышно было?

Вопрос поставил старика в тупик. Сказать, что очень? Мальчишку было жалко. Соврать? Так его завтра только ленивый в известность не поставит, много, кто может упомянуть «вокальные данные» бывшего герцога.

— Средне, ваша светлость, — с трудом наконец выдавил камердинер. — Оно, если подальше стоять, так и вовсе не слышно, — Максимилиан не стал уточнять, что для этого надо было отойти как минимум за замковую стену.

Даниэль вздохнул. Ничего, пусть только посмеют над ним смеяться! Он их быстро поставит на место!

Вдруг раздался тихий стук. Максимилиан просеменил к двери и приоткрыл ее. Пошушукавшись несколько секунд, он быстро вернулся к кровати, поправил Даниэлю подушку, заботливо прикрыл его простыней и едва удержался, чтобы не погладить непутевого господина по взъерошенной шевелюре.

— Спите спокойно, Ваша Светлость. Утро вечера мудренее, — и ушел.

Спал Даниэль эту ночь плохо. Он то и дело ворочался, и хорошо высеченный зад немедленно отзывался ноющей болью. Сны тоже приходили беспокойные.

То ему снилось, что его послали работать на конюшню вместо Лана — и он в ужасе просыпался. То ему снилось, что на замок напали разбойники и принцессу заперли в темницу. То вообще какая-то неразбериха.

С утра Даниэль проснулся разбитым и в очень дурном настроении. Он повалялся в постели и вдруг почувствовал, что зверски голоден. Встав с кровати, он обнаружил завтрак, стоящий уже на столе, и аккуратно пристроенную на стул подушку — Максимилиан позаботился. Ну что ж… раз остались у него еще верные люди, значит, не все потеряно!

Еда немного подняла настроение, а весть, принесенная Максимилианом, сделала его не только приподнятым, но и воинственным. Ее Высочество уехала до обеда.

Одевшись с помощью старого слуги и лишь немного пошипев от боли — все же сегодня было легче, чем вчера, Даниэль вышел из комнаты. Он немного подумал и решительным шагом направился в центральный коридор, там шанс застать слуг был больше.

Это в первую очередь ЕГО слуги. И надо показать им, что он был, остается и будет для них хозяином. И тот, кто вздумает ослушаться или насмехаться над ним, жестоко поплатится!

Первым, кто имел несчастье попасться Даниэлю на пути, был мальчишка-поваренок. Он спешил на кухню с посудой на подносе. Даниэль преградил ему дорогу, да так резко, что мальчишка покачнулся назад, и посуда посыпалась с подноса с веселым звоном.

— Осторожнее, грязная маленькая свинья! Совсем ослеп?! — прикрикнул на него Даниэль. — Убери это! — он брезгливо указал на осколки посуды и двинулся дальше.

Они все виноваты уже только тем, что видели его вчера в тронном зале, содрогаясь от злости, думал он. Все!

В следующие несколько минут в замке было выдано такое количество замечаний, ругательств и пощечин, что с лихвой бы хватило на месяц. На долю служанок выпадали злые шутки и щипки. Лакеям могла и оплеуха перепасть, не говоря уже о грязной ругани.