Дочь дракона (СИ) - Хант Диана - Страница 9

Ариэлька старательно хлопала ресницами по мере моего рассказа.

— Так а парни-то что… Что ты мне про природу?

Я снова покраснела, но упрямо головой помотала.

— Главное там была природа, — почти не соврала, ладно, нагло соврала я. — Ощущения…

— Нет, ну что нового, что тебе Шаолинь приснился, — разочаровано протянула подруга. — Ты же им все уши прогундела. Да пока мастер Горо в академии не появился, ты же невменяемая была, только о Шаолине говорила. Мастер Горо оттуда, да?

Я даже закашлялась.

— Ириш… Шаолинь в Китае, а мастер Горо японец, если что… Это как бэ разное…

Ариэлька передернула плечиками и отмахнулась:

— Если моря нет, мне оно все на одно лицо…

— В Японии есть как раз-таки море, Японское, — пробормотала я. — И Тихий океан.

— Ну раз так, надо тебе у мастера Горо спросить, нет ли там какого Шаолинистого монастыря или академии… Я бы с тобой поехала. С условием, что ты обещаешь со мной плавать.

— Ты знаешь, — я нахмурилась, — мастер Горо как раз вчера что-то о некоей Альма-матер говорил. Даже спрашивал, не пришли ли мои документы. Спутал с кем-то, наверное.

— Наверное, — беспечно согласилась Ирка. — Ты что делать-то будешь? Сегодня у наших последний зачет, а у нас каникулы.

Мы с Иришкой были одними из тех счастливчиков, кто сдал последний зачет автоматом, и в принципе, могли получить разрешение в деканате отчаливать по домам еще вчера, но не сильно-то спешили на волю. Потому что с поддельными карточками у нас всегда есть возможность выбраться ночью из общаги, как вчера, а из дома особо не набегаешься.

— Да мне вчера мама звонила, — ответила я. — Сказала, Кирюшка заболел. Мол, какой-то зело злобный вирус, предостерегла.

— То есть ты домой заезжать не будешь? Сразу ко мне? — обрадовалась Ариэлька.

— Вот и мама так сказала, — подтвердила я. — Чтобы к тебе тусить ехала. А она мне на карту денег переведет, на визу и вообще… И чтобы я вами на Гоа летела, в общем.

Общагу потряс визг Ариэльки, а мне пришлось на какое-то время утонуть в чьих-то объятиях.

— Погоди, — попросила я, мягко отстраняясь. — Что-то не нравится мне все это.

— Что не нравится? — не поняла Ирка. — За брата волнуешься?

— Знаешь, волнуюсь, — подтвердила я. — Оно, конечно, дети все время болеют, но как-то не по себе. И тон у мамы был такой… взволнованный.

— А Виталий Владиленович где? — спросила Иришка.

— Мама говорила, сегодня рано утром уехать куда-то должен был. Так что знаешь, заеду-ка я домой, мама одна, с Кирюшкой… А может, нужно чего…

Я понимала, что говорю ерунду. Если чего нужно — принесет домработница. Но что-то тянуло домой, как щенка на поводке. Что-то тревожное.

И этот мамин тон вчера… Я сначала подумала, из деканата позвонили, сообщили о случившемся утром… А потом поняла, что не это. Мама была какой-то наигранно-веселой, и Кирюшка, который выхватил у мамы трубку и спросил, когда приеду и привезу робота, больным не казался. Мама тогда забрала у братика телефон и сказала, что перевела мне деньги на карточку, и что может, не стоит к нам заезжать, еще заболею, а стоит сразу поехать к Иришке… Я насторожилась, еще когда перевод на карточку получила. И это притом, что в прошлом месяце мама высказывала, что много трачу и в следующем мое содержание урежут… И вот, что называется, урезали. В несколько раз, только не разделили, а умножили. Я еще по телефону спросила, может, мне на Гоа все лето оставаться, а мама тут же встрепенулась и затараторила, что идея хорошая, а денег она мне еще переведет…

Словом, после разговора с мамочкой не по себе было. Сильно не по себе. Вчера уже поздно было ехать домой, а ночью мы тусили, но сегодня решила во что бы то ни стало заскочить. Как-то все стремительно и неправильно навалилось. Подкаты дурака-Гадаева, его настойчивость на гране психушки, два доморощенных пикапера, которые снятся потом в неприличных снах… И вот, мама говорит, что братик заболел. Так что пока не буду убеждена, что с Кирюшкой в порядке все, даже аттракциону невиданной родительской щедрости радоваться не смогу.

Приняв душ, мы с Ариэлькой позавтракали, как и положено студенткам, кофе с подсохшими вчерашними (или позавчерашними) булочками, и, побросав кое-какие вещички в рюкзак, выбежали из общежития.

На остановке расцеловались, прощаясь, пообещав созвониться-списаться в самое ближайшее время, после чего Ариэлька впрыгнула в свой автобус, который умчал ее к нужной ветке метро, а я осталась дожидаться маршрутку.

По дороге домой я заскочила в Буслик, детский магазин, и купила самого классного робота (на мой взгляд), трансформера, с горящими глазами и весьма устрашающего с виду. После чего антилопой поскакала к отчему дому. У аптеки замешкалась, думала позвонить маме и спросить, не надо ли чего, но вспомнила ее вчерашний тревожный тон, усердие, с которым убеждала меня ехать к Иришке, а потом как можно быстрее и на дольше на океан… и не решилась.

Входная дверь тренькнула, пропуская меня, и, оторвав взгляд от монитора, на котором идет жаркая битва в Архейдж, на меня подняла взгляд консьержка, тетя Луша.

Лукреция Павловна подняла палец вверх, что означало секунду, умело вывезла свою эльфийку из стана вражеских кобольдов и, снова взглянув на меня, поправила очки на переносице.

— Белоснежка? — удивленно пробормотала она. — Доброе утро! А ты какими судьбами?

— Здравствуйте, Лукреция Павловна, — поздоровалась я, чуть скривившись на «Белоснежку», хотя тетя Луша всегда так меня зовет… как и окружающие. — Так у меня каникулы уже.

— Быстро, быстро, — удивленно пробормотала тетя Луша и снова поправила очки. — Слушай, тут такое дело, поселение этих кобольдов никак пройти не могу… Вот же крысы поганые! У них шаманы воинам помогают! Не пройти…

Я как-то помогала Лукреции Павловне в Варкрафте, Архейдж она освоила только в этом году. Естественно, я посоветовала установить, когда была дома весной, и вот, пожалуйста.

— А вы кто по специальности, теть Луш? — поинтересовалась я.

— Моя эльфийка Лукриэль, — с гордостью сообщила консьержка. — Боевой маг, вивисектор.

— О, так вам легкая броня нужна и двуручный посох, или одноручный и щит, — протянула я. — А вы, отсюда вижу, в тяжелой бегаете. Переоденьтесь и сами их всех замочите!

С этими словами я проскользнула к лифтам, а тетя Луша переводила недоуменный взгляд с меня на экран. Отчего-то показалось, что консьержка очень удивилась при виде меня, а потом как будто специально хотела задержать.

Так и есть.

— Ташечка! — крикнули мне вслед.

Но спасительные двери лифта раскрылись, я в них юркнула, помахав напоследок тете Луше, делая вид, что не поняла ее окрика, отметив про себя, что консьержка захлопнула ноут и взяла в руки мобилку.

Когда двери лифта снова распахнулись, на двенадцатом этаже, на площадке меня поджидала мама.

Но в каком виде!

Мамочка у меня очень красивая и молодая. Светленькая, волосы вьются, лицо сердечком, как у куклы Барби, стройная, с большой грудью. Она даже по дому носит шикарные платья или модные леопардовые лосики и тунички с горловиной на одно плечо, обожает кристаллы и стразы. Причем если на ком-то блестки выглядят мягко говоря, неуместно, то на мамочке любой наряд, даже самый вычурный и экзотический, смотрится шикарно. Словно райская птичка залетела в нашу серую реальность из другого мира, и, как ни старается закосить под местного воробья, красит серой краской перышки, а яркое оперение все равно пробивается, не скроешь. Надо сказать, фигура и овал лица у меня в нее, и в чертах что-то похожее есть. Только волосы темные, почти черные, но с каштановым отливом, тяжелые, явно папины, и глаза зеленей листвы.

Сегодня же мамочка была одета в какой-то невообразимый балахон, кутающий ее до подбородка и да кончиков пальцев рук. Такой широкий, с продольными складками, что непонятно, какая там, под ним, фигура. На голове — бледно-голубой платок в тон, что до последней волосинки прическу скрывает. Макияж — тут только мой опытный глаз определил, что он есть, а так с двух шагов даже туши на ресничках не заметишь.