Агар (СИ) - Симоненко Юрий - Страница 24

Миры аивлян захватили Шедарегана. Мысливший и до того весьма либерально, он стал одержим идеей превратить Агар хотя бы в некоторое подобие Аиви — у Шедарегана появилась ЦЕЛЬ, которой он теперь был готов посвятить всю оставшуюся жизнь. Его товарищи, ставшие теперь министрами, советниками, губернаторами провинций, начальниками спецслужб… держались одного с ним мнения и были полны решимости изменить мир.

(И надо заметить, у них имелись все основания надеяться увидеть плоды своих трудов своими же глазами. Технологический уровень Агара был на момент переворота достаточно высок, а цивилизация вся сосредоточена на единственном материке на планете, что способствовало дальнейшему развитию экономики и благоустройству мира. Шедареган был твердо уверен в том, что ему не придется умирать с призрачной надеждой на то, что когда-нибудь далекие потомки закончат их труды и создадут светлое будущее для своих детей.)

Сразу после революции, когда Агар узнал о событиях двух с половиной тысячелетней давности, именуемых «скрытой историей», многие поначалу отказывались верить тому, что видели и слышали, настолько невероятной казалась открывшаяся правда. Тогда Аиб-Ваал представил миру своего «Ангела Хранителя» и по телевидению была тогда показана из его памяти. Агаряне увидели Императора Архафора, каким он был; увидели его сына Азргона, тогда еще мальчика, которому по возмужанию предстояло положить начало мировой войне и ввергнуть Агар во тьму на века и тысячелетия; увидели Учителя, каким он был…

Понадобилось время, чтобы люди до конца осознали произошедшее. У Аиб-Ваала было время. И были средства, с помощью которых правду узнали и правде поверили. Созданную за века церковной тирании машину пропаганды из телевидения, радио и весьма приличной по меркам развивающихся цивилизаций компьютерной сети (использование последней было привилегией «благородных господ») впервые задействовали для пользы большинства, а не маленькой элитарной кучки.

Телепередачи и компьютерная сеть с каждым днем сообщали множество подробностей о контакте Архафора с пришельцами, публиковались секретные внутрицерковные документы, патриаршьи постановления, данные статистик… — все новая и новая информация. Режиссерам, журналистам, телеведущим, писателям — всей той армии профессиональных лжецов, что столетиями обслуживала тиранов-церковников, приходилось выполнять совершенно новую для них работу — говорить людям правду. И, надо сказать, СМИ справились с задачей. Ведь у них под боком, прямо в зданиях телецентров и радиостанций, разместились отряды черных командиров, оказавшиеся никакими не «бандами зверей в человеческом обличии» (какими их до того представляли пропагандисты), а обыкновенными людьми, с ясным умом и не лишенными обаяния, в руках которых было самое современное оружие, а в глазах — готовность его применять против врагов революции.

Император Аиб-Ваал чуть было не стал тогда новым богом новой религии. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать искренней народной любви к сдержавшему слово и возвратившемуся Учителю превратиться в культ. Аиб-Ваал не скрывал и не отрицал своей вины в появлении Церкви и последовавшей за тем тирании, он публично раскаивался и просил прощения у Агара, но люди не хотели раскаяния от своего спасителя и героя. Впрочем, были и такие, кто считали историю с Учителем выдумкой и уловкой. За это мнение их, конечно, никто не преследовал, тем более, что теперь вместо «Святых Догм» у агарян была Конституция, в которой не предполагалось преследований за скептицизм. Да и сами скептики очень скоро были вынуждены изменить свое мнение… — после того как на орбите Агара появился аивлянский экспедиционный корабль. Это был честный и открытый контакт между двумя цивилизациями.

Эльлия — было имя корабля, который оказался… женского рода. Эльлия находилась на орбите почти год. За это время десятки тысяч агарян посетили корабль. Транспортные дроны ежедневно курсировали между планетой и кораблем, доставляя всех желающих увидеть Эльлию своими глазами. Шедареган и Жадит провели многие дни на том удивительном корабле.

То, что корабль была некогда человеком, женщиной вызывало у Жадит, как и у большинства агарских женщин, чувство гордости за свой пол. Мужчин же это обстоятельство, наоборот, смущало. Агарское общество — за исключением проклятых, называемых теперь «хаитами» — патриархально, и будет оставаться таким еще долго.

Шедарегану было известно о недовольстве некоторых представителей старшего поколения агарян увиденным на аивлянском корабле. Консерваторы считали, что аивлянское общество оказывало «развращающее действие» на их молодых жен и дочерей, — знаки внимания со стороны беззастенчивых аивлян, которые те оказывали агарянкам, не давали ревнивым консерваторам покоя.

Одной из причин такого интереса к агарянкам со стороны аивлян стала их необычная внешность. При некоторой грубоватости фигур агарских женщин, в сравнении с более мягкими линиями аивлянок, и иллюзорной «хищностью» их лиц, создаваемой клыками, при их семипалости и будоражащем воображение количестве грудей, в агарянках были и немалая женственность, и подлинная животная грация. Несколько девушек и женщин тогда «развратились» настолько, что не захотели возвращаться на Агар, где на них по традиции продолжали, и еще долго будут продолжать смотреть как на родящий людей кусок мяса. Они предпочли остаться в сказочном мире аивлян, и Аиб-Ваал лично просил Шедарегана, на которого перед тем сам возложил императорскую корону, позволить им это. Смущенный просьбой отца и учителя молодой Император, конечно же, дал свое разрешение остаться с Эльлией всех о том пожелавших.

— Милая, это твое платье… — Шедареган скользнул пристальным взглядом по манящим сквозь облегающую тонкую ткань формам Жадит, — просто великолепно!

— Спасибо, любимый… — показала ровный ряд верхних клыков женщина.

— Ты его сама придумала?

— Нет, — снова улыбнулась Жадит. — Его придумали аивляне. Я видела такое на той женщине… Эйнрит…

— Ты встречалась с Эйнрит на корабле аивлян? — удивленно спросил Шедареган.

— Нет, конечно! Ее на корабле не было… Разве ты спрашивал о ней Учителя?

— Не стал. Подумал, что это причинит ему боль…

— Думаю, это было правильно с твоей стороны, — согласилась женщина.

— Он ее очень любил, Жадит… Не меньше чем я тебя… — они остановились в тени раскидистого старого дуба. Шедареган положил руки на бедра Жадит и, сблизившись, нежно прижался губами к ее губам.

— Тогда, в зимнем саду… — сказал Шедареган после долгого поцелуя, — когда он рассказал нам с Харибом — кто он на самом деле, я видел слезы на его глазах… Он не мог простить себе того, что сделал…

— До чего же печальная эта история… — покачала головой Жадит. — Мне так жаль Эввала… — произнесла она имя Учителя на аивлянском языке. — Так его жаль…

— Мне тоже, милая… мне тоже… — сказал Шедареган, глядя в глаза Жадит. — Я навсегда запомню те его слезы…

— Ты хочешь помнить Учителя плачущим? — удивленно спросила женщина.

Жадит встала на цыпочки и, когда их лица сровнялись, заглянула в глаза мужа.

— И плачущим тоже, — сказал ей Шедареган. — Именно поэтому я никогда тебя не брошу, милая Жадит… — он бережно обнял супругу. — Я не повторю его ошибку. Память о его трагедии всегда будет удерживать меня.