Лис и Александра (СИ) - Янышева Ольга - Страница 9

Александра

Когда вернулась в свои покои, мне сообщили ужасные новости. Умер Верховный Маг. Его убило оружие этого… Лиса. Даже находясь в каземате на цепи, он продолжал убивать. Пусть не сам, но его оружие. Верховного Мага вынесли из его апартаментов, но к оружию этого громилы подходить боялись. На кабинет Верховного Мага наложили охранное заклятие маги из академии и запечатали руной непоколебимости. Что теперь делать? Аквитания впервые лишилась своего Верховного Мага, а достойной замены нет. Цепелиус был предан моей семье. Служил еще моим родителям, а до этого и родителям моих родителей. Он был одним из высших магов, а их мало. Но, даже если кто-то из них согласиться занять место Верховного Мага, то кто даст гарантию, что он будет предан мне как Цепелиус? Это очень плохой знак. Сейчас заседает совет Академии, как только что-то решат, то немедленно сообщат мне. Вот только когда? Настроение окончательно испортилось.

Ничего не хотелось. Пробовала поиграть на лютне, но получилась что-то безобразное. Со злостью бросила ее.

– Ваше Высочество! – Алисия была встревожена.

– Алисия, перестань! Хотя бы ты избавь меня от этого. – Я была раздражена. Перед глазами стоял взгляд этого Лиса. Наглый, презрительный. Его губы, растянутые в такой же усмешке. Что со мной? Да, я еще никогда не встречалось с подобным ко мне отношением. На меня смотрели либо с благоговением и обожанием, либо со страхом и еще я знала, что мужчины смотрят на меня с вожделением. Но только не с издевкой, как будто я какая-то… ничего даже на ум не приходит.

Алисия пригласила Солио, самого известного поэта в пяти королевствах. Его одами заслушивались, аристократия осыпала его золотом. Он на самом деле был талантлив. Но мне было известно, что влюблен он только в меня. Хотя знал, что никогда не получит от меня даже поцелуя.

– Пресветлая и блистательная принцесса, – Солио, галантно поклонился, сделав куртуазный пируэт. Он был юн, как я, красив, прекрасная фигура, белоснежная кожа лица и рук, точеное лицо, ярко-синие глаза миндалевидной формы, сияющих обожанием и влюбленностью. Темно-русые волосы спадающие волной ниже плеч, обрамленные серебряным обручем, от лба до затылка. Не то, что этот … Лис. Обветренная кожа и грубые черты лица. Карие глаза, в которых все та же насмешка и презрение, и еще что-то, прячущееся глубоко внутри. Что это… блеск стали и смертельный холод или обжигающий жар огня… Меня даже передернуло. Держи себя в руках! Опять я о нем. Солио заметил мою дрожь, его взгляд стал тревожным.

– Не обращай внимания, мой Солио. Это я о своем. Что ты на этот раз принес нам и чем хочешь порадовать свою принцессу?

– Я сочинил новую оду в Вашу честь Несравненная. Позволено ли будет мне, донести ее до вашего божественного слуха?

– Позволено Солио. Мы с Алисией тебя слушаем.

Волос её потоки, плеск ручьёв.

Её ладони, как венок живой,

Сомкнулись над твоею головой.

В её губах и взорах нежный зов

Любви, во вздохах робкий шёпот слов.

Ласкал ей щёки, шею, веки твой

Безумный рот, отдав им огневой

Вкус губ её, где встречный дар готов.

Что больше? То лишь, без чего могла

Вся эта нежность обратиться в прах.

Горенье сердца милой. Резкий взмах

И ниспаденье тонкого крыла,

Когда душа взлетает, как стрела,

С другой душой теряясь в облаках.

Солио сглотнул:

Так свеж ручей, но ты милее втрое:

С твоих густых волос я снял покров,

И вижу робкий блеск лесных цветов,

Запутанных в их золотистом рое.

На грани года, в чуждом ей настрое,

Колеблется Весна: на тихий зов

Не тянется терновник из снегов,

Беседки полнит веянье сырое.

Что в сердце снег хранить мы перестанем.

И целый час Любовь клянётся нам,

Как поцелуй, по векам и губам,

Весна проходит лёгким трепетаньем,

Закрой глаза, ты слышишь, здесь и там

Но солнце будит луг в апреле раннем.

Солио немного помолчал и продолжил:

Пульс утренней зари с неспешной сменой

Созвучий; день, свернувшийся цветком;

Май, нежно ожививший всё кругом;

Июнь, прославлен песней вдохновенной;

Счастливый миг в ладони у вселенной -

Кто помнил их в том вихре огневом,

Когда она, с блистающим лицом,

По комнате прошла обыкновенной?

Живой покров любви скрывал едва ли

Её шаги – так лилия цветёт

И проплывает лебедь-галиот.

Отрада тем, кто всё грустней вздыхали,

Расставшись с ней, и океан печали

Тому, кто лишь слова о ней прочтёт.1

Слушая Солио, я успокаивалась. Он на самом деле самый лучший поэт. Его стихи как глоток родниковой воды.

– Спасибо Солио. Я восхищена. Вы мой друг, как никто лучше понимаете нас женщин.

Я протянула ему свой платок с моими инициалами. Приклонив колено, Солио с благоговением взял мой подарок, прижал его к губам.

– Я вижу, Вы чем-то опечалены моя госпожа? – спросил юноша, прижимая мой платок к груди.

– Ничего Солио. Тебе не нужно это знать. Благодарю тебя, а сейчас иди. Я позову тебя позже.

Изящно поклонившись, Солио, пятясь, покинул мои покои.

– О, Великая богиня, как прекрасно, принцесса Александра. Я слушала многие его стихи, но эти самые лучшие.

– Алисия, стихи на самом деле хорошие. Мне даже стало как то лучше. Но до конца я еще не успокоилась.

– Извините принцесса Александра, но, наверное, не стоило ходить туда, в королевскую тюрьму. Я до сих пор в ужасе! Он ведь мог Вас убить!

– Мог. Я знаю, даже вполне мог убить. Но не стал этого делать. Почему?

– Испугался, наверное?

– Нет. Я видела его глаза. Там не было страха. Ни страха, ни сожаления. Непомерная наглость и презрение были, но они всего лишь ширма Алисия. Там глубже было что-то другое, от чего у меня холодная дрожь. Как будто я заглянула в другой мир, мир пахнущий сталью, кровью и гарью пожарищ.

– Хорошо, что он сидит там, на цепи и больше никогда оттуда не выйдет, да принцесса Александра?

– Да Алисия. Его бросили в самый глубокий каземат. Оттуда еще никто и никогда живым не выходил, только на эшафот, в руки палача. – Мысль об этом, неожиданно успокоила меня. Потребовала переодеть меня. Когда меня раздели, решила на себя посмотреть. Стояла возле зеркала, пристально рассматривая свое отражение. Как можно с безразличием отнестись к моей красоте?! Как этот громила вообще посмел так нелестно отзываться обо мне, даже после того, как узнал, что я принцесса…потомок самой Богини Зари! Красота наследницы, была неоспорима: золотистые, как сама заря, кудрявые длинные волосы, на солнце блестели красноватыми оттенками, белоснежная кожа без единого изъяна, пухлые мягкие алые губы, созданные для поцелуев, небесные голубые глаза – всё говорило о принадлежности к Великой! Это же животное, смотрело на меня с презрением, если не сказать – с отвращением! Как же он меня бесит! Он будит во мне низменные инстинкты, которые выливались в жгучее желание увидеть, как этот мужлан будет ползать у меня в ногах, моля о пощаде. А это сделать проще простого, потому как именно он находится в моих темницах. Я довольно улыбнулась, наблюдая, как мои служанки под присмотром баронессы одевали на меня шёлковый атласный наряд.