Страсть к вещам небезопасна - Вудворт Франциска - Страница 37

— Слушаю.

— Что у вас там творится?

— Ты не читал мой доклад? — ровным тоном спросил Богдан, и никто бы не догадался по его голосу, что он недавно спал и у него трещит голова. Как всегда предельно собран и холоден. Копию своего отчета он отправил отцу, как и докладную записку насчет работы Савицкого.

— В том-то и дело, что читал, но не понимаю, почему ты сам решил заняться этим делом. Оставь охоту ищейкам.

— Так получилось, что я сам вышел на след скверны и хочу довести дело до конца.

— Эта работа давно не твоего уровня. Ты торчишь там, когда дела компании требуют твоего внимания.

— С каких пор бизнес у нас на первом месте? — парировал Богдан. — К тому же я инспектирую работу фонда. Не мне объяснять, как важна кристальная репутация, а имя нашей семьи тесно связано с благотворительностью.

— Я рад, что ты помнишь про семью, — язвительно ответил Вацлав Ковальский, но изменил тон. Впрочем, это всегда происходило, когда он говорил об Ирен. — Тебе сестра звонила?

— Да, недавно, — напрягся Богдан. Неужели она не послушалась и вывалила все свои сомнения насчет брака на отца?!

— Мне она с момента отъезда не звонила.

Богдан облегченно выдохнул. Даже не заметил, что не дышал после отцовского вопроса.

— Наверное, считает, что ты и так все знаешь о ней через охрану.

— Пусть злится. Я и так пошел у нее на поводу и уменьшил число охранников. С каждым годом она становится все больше неуправляемой. Отказывается понимать, что ей нельзя выходить без сопровождения. Замуж ей пора! — заключил Вацлав. — Ты не знаешь, они дату свадьбы назначили?

— Отец, не мне тебе объяснять, как Хан сосредоточен, когда ведет дело. Неподходящее время для романтики.

— Думаешь, я не заметил, насколько редко он бывает дома? Посылая к нему Ирен, я надеялся напомнить ему о том, что у него есть невеста. Можешь передать, что, если они не назначат дату свадьбы, за них это сделаю я на Рождество!

Богдан поморщился, как от зубной боли, и был рад, что отец не видит его лица. Время поджимало, и он не представлял, как Хан с Ирен будут выкручиваться.

— Я устал ждать внуков. Тебе тоже давно пора подумать о семье.

— Предлагаешь привезти невесту из России?

— Я уже согласен на любую. Лишь бы не черная и не еврейка, — со вздохом уточнил Вацлав, будучи тем еще расистом.

— Ладно — черная, но евреи тебе чем насолили?

— Мне не нравятся их гены, — отрезал отец и прервал звонок.

Богдан отложил телефон и потер виски. На него всегда угнетающе действовали разговоры о свадьбе. Он понимал, что, устроив судьбу Ирен, отец вплотную возьмется за него и лучше иметь на примете подходящую кандидатуру в невесты.

Мысли услужливо подсунули образ Алекс. Воспитание, красота, страстность, достойные родители. Отец дал понять, что даже закроет глаза, если невестка будет не из их круга. Все хорошо, кроме одного — Богдан не хотел жениться. Но, зная настойчивость и коварство отца, не исключал возможность того, что придется это сделать.

Ничего, выкрутится. Лег обратно в постель и попытался заснуть. Всегда решал проблемы по мере их поступления, но продумывал и готовил ходы заранее.

Мне снилось море. Спокойное, ласковое, теплое. Я лежала на воде, и мое тело покачивалось на волнах. Нежась под жаркими солнечными лучами, ощущала каждой клеточкой приятную истому и… возбуждение. Ноги были раскинуты, и вода касалась потаенных уголков, дразня и искушая.

Окружающее пространство укутывали тишина и покой. Чувствуя себя легко и свободно, приглушенно застонала и раскинула ноги шире, отдавая себя на волю волн. Как будто в благодарность, вода усилила натиск, лаская кожу. Щекотала шею, ключицы, плечо, ластилась к груди. Наполняла меня, подобно мужчине, овладевающему женщиной. Я буквально ощущала внутренними мускулами, как она входит и выходит, даря телу пронизывающее наслаждение и заставляя желать большего.

Я стонала, двигая бедрами в ритме волн и жалея, что он так неспешен. Тело наполнялось сладкой мукой, желая большего.

— Пожалуйста, — просяще прошептала я и проснулась от звука собственного голоса.

Хватило мгновения, чтобы осознать происходящее. Я млела под реальными ласками, и отнюдь не воды!

— Ки-и-ир! — в моем голосе прозвучало обвинение пополам с возмущением.

Одеяло сползло к ногам, а сама я хоть и проснулась на боку, как и засыпала, но теперь между моих ног вклинилась мужская, халат практически снят и прикрывает только ту руку, на которой я лежу. Можно и замерзнуть, но не тогда, когда сзади к тебе тесно прижимается горячее мужское тело, и одна рука сжимает грудь, а вторая ласкает между ног. Прикосновения были донельзя откровенные, окончательно ставя крест на дружеских отношениях.

Резкое изменение формата нашего общения меня напугало. Да что сказать, пробуждение основательно выбило из колеи. Я рванулась от бывшего друга, но не смогла даже на чуть-чуть отстраниться. Наоборот, меня лишь сильнее сжали в объятиях.

— Куда сбегаешь?

— Кирилл!

Я возмущенно обернулась к нему, одновременно стараясь остановить его руку у меня между бедер, которая продолжала ритмичные движения. Теперь понятно, на каких волнах я покачивалась!

Мне подарили быстрый поцелуй и лишь после этого ответили:

— Я же тебя предупреждал, что будет утром.

Скрестила ноги, сжимая его руку.

— Я думала, ты шутишь!

И отвела вторую от своей груди. Слишком легко он поддался, но лишь для того, чтобы поймать мою ладонь и прижать к груди, поглаживая запястье.

— Разве таким шутят. Помнишь, что я обещал? — прошептал мне в губы. Взгляд зеленых глаз был мягким, но я видела в нем желание.

— Кир… — кажется, у меня закончились все слова.

— И не проси. Ты сама пришла ко мне.

— Это месть за прошлое? — выдохнула я. Казалось крайне важным докопаться до мотивов его поступков.

— Месть? — Кирилл даже удивился. — Нет. Я оставил тебя в прошлом и сам бы никогда не искал встречи. Но ты появилась на моем пороге, и я понял, что чувства никуда не делись.

У меня перехватило дыхание от признания. Даже не так — исчез весь воздух, оставляя в вакууме. Оглушенная, я замерла, не зная, что сказать, и смотря на него во все глаза. В нашу первую встречу у меня вообще создалось впечатление, что он не рад меня видеть.

— Серебрянская, в чем-то я тебе благодарен, но ты все равно должна мне. Я предупредил, что утром у нас все будет. Решай, пока я даю тебе эту возможность, будет это один раз или мы станем встречаться.

— Ухаживания решил опустить?

— Ты чего-то обо мне не знаешь? — усмехнулся Кирилл, дразняще касаясь моей нижней губы, от чего тут же быстрее забилось сердце.

Вообще-то не знала. Эти несколько лет его сильно изменили, и хотелось бы понять, как он жил. Да что сказать, мне было интересно все, что его касалось.

— Признайся лучше, что навсегда записала меня в свою френдзону и не хочешь менять отношение. Тут нужны шоковые методы. Согласен стать твоим парнем, любимым, любовником, но друзьями нам больше не быть.

Сказал как отрезал. Стало больно от понимания того, что дружбу не вернуть. Действительно, шоковый метод, когда лежишь обнаженной и руки того, кого считала другом, касаются самых интимных мест, а сзади упирается весомое доказательство желания.

Наверное, от волнения, но почему-то последний факт развеселил. Ощутила себя подростком, притащившей в дом парня, когда родители отсутствуют, и познающей радости секса. Вообще-то, у меня никто из парней не ночевал, Кирилл первый, а тут родители уехали, и я пошла вразнос.

— Решай. Мне нужен твой ответ, — поторопил Кир.

— Отчего сейчас? — было страшно решиться.

— Мне нужно знать. Если это единственный раз, я сделаю так, чтобы он был запоминающимся, фееричным.

Честно, поверить не могла, что мы обсуждаем с ним на полном серьезе предстоящую близость!

— Если же встречаемся, я буду любить тебя, познавая… не спеша…

Я изогнулась, заглядывая ему в лицо, отмечая отросшую за ночь щетину, делающую Ольховского еще более привлекательным, а потом вообще повернулась на спину. Даже собственная обнаженность в этот момент не смущала. Вообще с ним я чувствовала себя раскованно и свободно. Это же Кирилл! Несколько лет назад он признавался мне в любви, а сейчас прямо сказал, что чувства живы.