Страсть к вещам небезопасна - Вудворт Франциска - Страница 27

— Какой браслет? — заинтересовался Богдан.

— Из эбенового дерева. Он украшен розовыми топазами, и концы позолочены, но не думаю, что браслет дорогой. Даже не знаю, почему на него позарились. Он давно у бабушки. А в последнее время она его часто надевала. У нее даже приступы астмы легче проходили, когда браслет был на ней.

Последний факт особенно заинтересовал Богдана. Он даже попросил показать этот браслет, и Алекс нашла у себя в телефоне фото бабушки. Увеличив снимок, Ковальский задумчиво рассматривал украшение. В его практике был случай, когда одержимая прятала платок в курительной трубке, коллекция которых висела на стене. Браслет достаточно широк, платок шелковый и много места не занимает. При желании…

Возникло странное чувство, что он что-то упускает или забыл важное.

— Я так боюсь за нее, — неожиданно всхлипнула Алекс. При виде фотографии здоровой бабушки вспомнилось, как она выглядела на больничной койке.

Богдан отвлекся, отложив анализ ощущений.

— Не переживай. Она обязательно поправится, — сказал успокаивающе.

Незачем Алекс знать, что говорил лечащий врач. Возраст, пережитый стресс, большая потеря крови — и обнадежить нечем. К тому же Ковальский знал, какое привыкание оказывает скверна на женщин. Потеря предмета для владелицы несет негативные последствия. Вещь настолько привязывает к себе хозяйку, что расставание отражается на здоровье.

— Давай я заварю тебе чай, — предложил Богдан, поднимаясь из-за стола.

— А я уберу, — сказала Алекс, тоже вставая.

— Оставь. Отдыхай.

— Мне нужно отвлечься.

Она выглядела немного потерянной и была настолько трогательна в попытке вернуть самообладание, что Богдан подошел к ней и обнял. Алекс тут же прижалась, положив голову на плечо.

— Знаешь, не могу отделаться от чувства, что я ее бросила и во всем случившемся есть часть моей вины. Вдруг, если бы я осталась дома, на нее бы не напали…

Если уж искать виновного, то это он. Не привлеки внимания к ним — и семья Лебедевых жила бы спокойно. Пока нет никаких весомых доказательств того, что Аделаида Стефановна одержима. Все многочисленные улики косвенные.

Конечно, ничего подобного Ковальский не сказал.

— Глупости! — убежденно опроверг слова Алекс. — Уверен, твоя бабушка только рада, что тебя не было и ты не пострадала.

Богдан знал, о чем говорил. Сколько раз он сам использовал членов семьи, шантажируя ими, вынуждая одержимых отдать вещь. Иногда приходилось угрозы подкреплять увечьями, чтобы сломить сопротивление. Что поделать, пусть лучше пострадают дорогие одержимым люди, чем невиновные.

В памяти всплыла рыжеволосая зеленоглазая девушка, чьи красота и невинный вид когда-то затуманили ему голову. Из-за нее пострадали несколько человек, чудом избежал опасности Хан, и не останови они тогда одержимую, она бы продолжила творить зло.

Прогоняя воспоминания, он погладил Алекс по голове, а потом потянул за волосы, заставляя взглянуть на себя, и поцеловал. Она с готовностью ответила, обнимая и теснее прижимаясь к нему. На этот раз Богдан не стал отстраняться. Пусть он не планировал соблазнение, но отзывчивость девушки его завела.

Александра сразу ощутила изменения. Поцелуй стал властным, требовательным. Запрокинув ей голову, Богдан выводил губами узоры на шее, прикусывая кожу. Сердце радостно забилось в предвкушении. Наконец-то удалось прорваться сквозь его сдержанность!

— Я хотел сделать чай, — проговорил Богдан так, словно напоминал это себе.

— Ты хочешь чай? — провокационно спросила Саша и тут же застонала, так как кавалер в наказание укусил, оставляя на коже след, и лизнул место укуса.

— Сними, — отстранился Богдан. Его взгляд потемнел, выдавая желание, а руки вынырнули из-под рубашки, лишая спину тепла.

Александре на миг стало грустно от понимания того, что он не захотел ее сам раздеть. Сколько женщин с готовностью исполняли этот приказ, сказанный негромко, но настолько властно, что до дрожи в коленях хотелось подчиниться?

Не желая легко сдаваться, сделала вид, что не так поняла, и, глядя в глаза, взялась за пуговицы его рубашки. Богдан перехватил руки, сжав запястья.

— Разденься.

Будь это кто-то другой, она бы вспылила. Ничего себе самоуверенность! Так просто? Он захотел. Давай раздевайся, пока не передумал? Но желание, что уже горело в крови, не давало уйти, хлопнув дверью. Саша отступила, не прерывая зрительного контакта. Потом сделала еще один шаг назад и еще. Она хотела Богдана, но на своих условиях и не в столовой.

Расстегнула свою верхнюю пуговицу, и Богдан плавно шагнул вперед, недовольный ее побегом. Она отступила, расстегнув еще одну пуговицу и не давая ему сократить расстояние. Внутри крепла уверенность, что затеяла опасную игру, но отступать не собиралась. Нервы щекотало ощущение, что к ней подкрадывается хищник. Слишком плавно двигался Богдан, и в его глазах появился опасный блеск. Тем не менее Саша пятилась, покачивая бедрами и медленно обнажаясь. Маня за собой.

Они вышли в холл и стали подниматься по лестнице. Избавившись от рубашки, Алекс швырнула ее в мужчину. Он перехватил у самого лица и сжал в руке. По сузившимся глазам поняла, что дразнит зверя. Куда только подевался европейский бизнесмен? Сейчас она кожей чувствовала исходящую от него опасность, которую подогревало понимание того, что они одни в этом большом доме.

Замерев на ступеньке, потянула вниз молнию юбки. Собираясь в гости, специально подобрала одежду так, чтобы и сегодня выглядеть красиво, но не вычурно, и завтра в институт можно было в этом пойти.

Богдан тоже остановился, проследив взглядом, как ткань скользит по телу, обнажая бедра, и падает к ногам.

Александра перешагнула, поднимаясь выше. Она осталась в чулках и красивом черном белье. Снимать что-то еще не планировала. Высокий каблук попал на край ступеньки, и она пошатнулась, схватившись рукой за перила. Атмосфера тут же изменилась. Никогда еще не чувствовала себя ланью, которую загоняют. Создалось впечатление, что упади она — и подняться не дадут, взяв тут же, на ступеньках. Уж слишком голодным стал взгляд Богдана. Невероятно долгий миг они смотрели глаза в глаза. А потом Саша развернулась и побежала по лестнице.

Он настиг ее на самом верху. Крутанув, прижал животом к перилам, заставляя чуть согнуться и посмотреть вниз со второго этажа. Алекс схватилась за ограждение, чтобы не упасть. Мужское тело сзади не оставило свободного места, и она только сильнее вжималась в него, отвоевывая себе пространство.

— Ты еще не все сняла, — ее ухо обожгло горячее дыхание.

Богдан расстегнул застежку на спине, и грудь получила свободу. Бретельки лифчика оказались растянуты между руками. Саша отцепилась от перил, и ее белье полетело вниз на мраморный пол. Заведя руки за голову, она обняла за шею Богдана, прогнувшись в спине и демонстрируя бюст, по праву гордясь полным третьим размером.

Вопреки ожиданиям, его пальцы не накрыли грудь — хотя она чувствовала, как скользит изучающий взгляд по коже, — а сжались на животе, надавливая и поглаживая. От разочарования хотелось застонать. Казалось, что не прикоснись он к груди — и мир взорвется. Богдан же поддел пальцами трусики и потянул их вниз.

— Расставь ноги.

Она подчинилась властному приказу прежде, чем осознала.

— Они не должны упасть.

— Иначе что? — срывающимся голосом выдохнула Алекс. Она оказалась стреножена. Материя натянулась чуть выше колен, и от этого она чувствовала себя еще более голой, чем если бы была полностью обнажена.

— Я буду разочарован, — чуть растягивая слова и поглаживая ей живот, произнес Богдан. Его акцент усилился, что еще сильнее возбуждало. — Ты же не хочешь меня разочаровать?

Сволочь! Знал, что не хочет, и играл. Несмотря на осознание этого, Саша понимала: теперь ни за что не позволит чертову клочку ткани упасть. Вспыхнувшая злость лишь усилила желание. Ведь толком еще не ласкал, но она уже была готова кричать от тихих слов и от того, как он рисует пальцами круги вокруг пупка. Грудь налилась, требуя прикосновений и заставляя гореть на медленном огне.