Страсть к вещам небезопасна - Вудворт Франциска - Страница 15

— Куришь? Не слишком ли много слабостей для одного дня?

— Пришел позлорадствовать? — поднял на него взгляд Морено. — Или устал подтирать сопли мисс недотроге?

— Они уехали. И Кристина не плакала. Как и не жаловалась.

— Они? Значит, твоя крошка тоже не согреет сегодня тебе постель? — криво усмехнулся Кристоф. — Ничего, внизу еще много желающих раздвинуть ноги.

— Да что с тобой? — Богдан подавил желание встряхнуть приятеля, который явно нарывался.

— А с тобой? Давно ты стал выступать в роли защитника женщин и совать нос не в свои дела? Хочешь сказать, что случайно мимо проходил?

— Идиот! Мне позвонила сестра, и я поднялся наверх с ней поговорить. Кстати, она все еще ждет моего звонка, так что не буду терять время, — резко произнес Богдан. — К Кристине больше не приближайся. Мне нужно доверие Алекс, а ты путаешь все карты, пытаясь изнасиловать ее подругу.

Кристоф хотел возразить, но Богдан не дал ему такой возможности, говоря тихо, но резко:

— Мне безразлично, кого и как ты имеешь! Но не тогда, когда это мешает делу. Ты мог извиниться, сказать, что потерял голову, да много всего! Вместо этого предпочел тешить свое самолюбие. Ведешь себя как зеленый юнец, а не профессионал.

— Что же ты свой объект наблюдения отпустил?

— А зачем удерживать? Чтобы тратить вечер на извинения за твое поведение и доказывать, что я не такой? Сейчас она успокоит свою подругу, а потом задумается, почему я так легко позволил ей уехать. Через пару часов я позвоню ей, поинтересуюсь, как доехали, самочувствием Кристины, но и все. Уже на следующий день она накрутит себя, задаваясь вопросом, встретимся ли мы вновь. Как видишь, стоит всего лишь подождать.

— Что насчет Кристины? Считаешь, мне тоже стоит подождать с извинениями?

— С ней без вариантов.

— Потому что не простит или потому, что ты запретил к ней приближаться?

— Она примет твои извинения, но к себе уже не подпустит. Оставь ее.

— Еще посмотрим, — произнес Морено, но ушедший Ковальский уже не услышал его слов.

Кристоф слышал приказ Богдана, но не собирался ему подчиняться. Сидя в кресле, на котором еще недавно обнимал тающую в его руках девушку, он понимал, что сам виноват. Поспешил. Не совладал со вспыхнувшим в крови желанием. Игривость Кристины стала сюрпризом. Почувствовав, как она его дразнит, загорелся. Слишком долго обхаживал эту строптивицу, сдерживая свои желания, и собирался получить от нее сполна. Его ошибка лишь в том, что слишком рано праздновал победу. Девица взбрыкнула, а он сильно завелся и останавливаться уже не захотел.

Ничего, приручив один раз, справится и во второй. Кристина его заинтересовала. Не попади бабка Алекс под подозрение, с этими крошками они бы больше не встретились. Но, общаясь с ними ради дела, Кристоф поймал себя на мысли, что Кристина ему действительно интересна, даже больше, чем ее подруга, на которую он запал вначале. Неуступчивость будила азарт охотника, а ежедневное общение по телефону на испанском доставляло ему удовольствие.

Стоило подумать, как ее смягчить. С любой другой он бы долго не думал, сразу направившись в ювелирный за подарком. С Кристиной это не пройдет, она действительно… другая. Нужно искать нестандартный подход.

Богдан был зол на Морено и не понимал, почему должен объяснять ему элементарные вещи. Выдохнув, набрал сестру. Он и так заставил ее долго ждать.

Ирен ответила практически сразу:

— Куда пропал? У меня уже посадка началась!

— Извини, дела. Куда летишь?

— Мог бы и не спрашивать. У меня все получилось!!!

— Поздравляю! Хана предупредила или свалишься ему как снег на голову?

— Зачем его раньше времени радовать, — засмеялась Ирен, и Богдан почувствовал, как от ее смеха теплеет в груди.

— Ты смотри, не забудь его все же порадовать, а то, судя по твоему настроению, он может и не узнать, что за счастье к нему прилетало.

— Об этом побеспокоился отец, приставив ко мне своих охранников.

— Ирен, давай без своих обычных выкрутасов. Пожалей старую гвардию, они много лет служат нашей семье, а истории о твоих выходках уже стали байками среди охраны, которыми пугают молодых.

— То-то они такие суровые и при каждом моем резком движении тянутся к пистолетам, — ехидничала сестра.

— Если будут сердечные приступы — высеку!

Любой другой принял бы его угрозу, брошенную таким тоном, всерьез, но Ирен было все нипочем:

— Братишка, ты на меня даже в детстве руки не поднимал.

— Но с каждым годом хочется все сильнее исправить это упущение, — совершенно искренне признался Богдан. Если вспомнить все ее выходки…

— Да ты свиреп! Но я тебя все равно больше всех люблю.

Даже не видя сестру, Ковальский знал, что сейчас она проказливо улыбается, но говорит правду.

— И ты всегда в моем сердце.

— Богдан, мне сейчас хочется захватить самолет и развернуть его к тебе, — уже совершенно серьезно и очень тоскливо произнесла Ирен.

— Тогда точно высеку! — строго произнес в трубку. С нее станется сбежать от охраны и прилететь. Он тоже соскучился, но здесь ждут дела, и лучше увидеться дома. — Удачного полета, и не забудь напомнить Хану насчет Рождества.

— Напомню, — вздохнула сестра и отключилась.

Несколько мгновений Богдан размышлял, не набрать ли Хана, но все же не стал и пошел вниз к гостям.

Практически всю дорогу мы молчали, каждая думала о своем. Хорошо, что я села за руль. Это позволило сосредоточиться на дороге и хоть немного отвлечься.

Я не винила Кристофа, скорее злилась на себя за то, что позволила уговорить и поехала. Ведь чувствовала — лучше не стоит. А теперь сама как оплеванная и Сашке романтические планы на выходные испортила. С другой стороны, Кристоф показал свое истинное лицо, и это хорошо. Еще в клубе видно было: он хочет просто переспать со мной. Наверное, задела мужское самолюбие тем, что не повелась на его брутальный шарм, вот испанец и решил добиться своего, разыгрывая приятного кавалера. Как же мерзко от всего этого! Но было бы еще хуже, не поспеши он. Ведь я испугалась его напора, а действуй Кристоф более медленно — разомлела бы от ласк и могла сдаться. И оказалась бы еще одной галочкой в его списке побед!

«Все к лучшему», — сказала себе, и эта мысль успокоила душевные терзания. Я еще легко отделалась.

Мы подъезжали к нашему дому, и Саша бросила взгляд на свои окна.

— Странно, почему у бабули свет во всех комнатах горит? — произнесла она.

— Может, приступ? — забеспокоилась я. Обычно Аделаида Стефановна ложилась спать рано, а тут ночь и она еще не спит.

— Сейчас позвоню ей.

Сашка достала телефон и набрала домашний, но никто не брал трубку. Я припарковалась и вопросительно посмотрела на нее.

— Идем. Проверим, как она.

— А что я скажу насчет своего внешнего вида?

— Саша, а если ей плохо?

— Подожди минуту, я переоденусь.

Она пересела на заднее сиденье, открыла сумку. Быстро избавилась от вечернего платья, влезла в брюки с рубашкой. Босоножки сменила на ботильоны, натянув их на голые ноги, а куртку надевала уже на ходу, выходя из машины.

По домофону мы звонить не стали, сразу открыв ключами. Выйдя из лифта, замерли возле приоткрытой двери квартиры, не решаясь войти.

— Может, она вызвала «Скорую»? — неуверенно предположила я. Почему-то от вида незапертой двери стало страшно.

— Бабушка! — отмерла Саша и первой бросилась в квартиру.

Дом, в котором всегда царил безукоризненный порядок, был разгромлен, как будто по нему пронесся тайфун. Все ящики в гостиной открыты, вещи валялись на полу, вперемешку с фотографиями и бумагами. На стенах висели рамы без картин.

Не сговариваясь, мы кинулись в спальню Аделаиды Стефановны. Там творился такой же кавардак. Бабушка лежала, привязанная скотчем к спинке упавшего стула. Седые волосы, всегда собранные в узел на затылке, были распущены, и слипшиеся от крови пряди скрывали лицо. Белая шелковая пижама была вся в прорехах и пропиталась кровью. И на полу кровь… много крови!..