Дети Сталинграда
(Документальная повесть) - Сорокина Лилия Петровна - Страница 11

Родители стали приезжать чаще. К Нине Корбаковой приехал отец, потом Гена и Валя Деревенченко встретили своего отца, который сухо писал нам, работникам детского дома, зато детям присылал ласковые и нежные письма, стихи. Погостив у нас с неделю, отец Деревенченко сказал: «Я не ожидал, что детский дом ведет такую большую воспитательную работу. Я своих детей не видел четыре года и встретил их хорошо воспитанными, увидел, какую заботу проявляют о детях фронтовиков Отечественной войны».

Совершенно неожиданно появился отец Юрика Крапивина. Четыре года с ним не было связи. Юра за это время вырос, ему исполнилось семь лет, и отец с трудом узнал в нем того малыша, который сидел у него на коленях четыре года назад.

Василий Тихонович Крапивин рассказывает: «Я ехал сюда с намерением скорее взять своего ребенка. Фашистские звери лишили моего сына материнской ласки, однако я убедился, как заботливо и внимательно относится к детям-сиротам коллектив работников детского дома». Отец, оставив сына временно в детском доме, уехал устраивать свои бытовые дела, готовиться к приезду сына.

В один из осенних ноябрьских дней в контору детдома вошел маленький худенький человек с совсем еще молодым лицом, в кубанке и шинели. Он спросил Вову и Юру Миловых. По письмам мы представляли его громадным русским богатырем. Вся грудь его была в наградах. Он взволнованно обнимал сыновей, отмечая большие перемены в них за годы разлуки.

Много отцов прислали письма, но увидеть своих детей не представлялось пока возможным — военная служба забросила их далеко.

Отец Вовы Болтова приехал в марте 1946 года. Он вынул из бумажника фотокарточку годовалого ребенка, который сидел на игрушечной лошадке, и в качестве документа представил ее директору. Вова очень похож на отца. Отец сел за стол с ребенком. Слезы и волнение мешали ему держать себя спокойно, просто. Через два часа отец увез Вову домой.

Спустя два дня совершенно неожиданно приехал отец Нюси и Шуры Кулаковых. Здесь получился некоторый курьез. Шура, которого отец оставил одиннадцатимесячным, заявил, что он узнал папу, а семилетняя Нюся не подошла к отцу. Плача и дрожа всем телом, она уткнулась лицом в стенку, не поддаваясь никаким уговорам.

С большим трудом она освоилась с мыслью, что это ее отец, и стала показывать ему свои работы. А четырехлетние малыши с восторгом заявили, что теперь война совсем кончилась, так как к Вове и Шурику приехали папы. «Скоро и к нам приедут».

«Когда мы сидели в землянке (это было на „Баррикадах“ в Сталинграде), была сильная бомбежка. Все вокруг горело. Мама вышла из землянки принести продукты, а я сидела с братишкой Женей и сестренкой Агнессой в землянке. Вдруг братишка вышел из землянки и кричит: „Маму убило!“ Я ему не поверила, а когда вышла из землянки, то увидела, что моя мама лежит на земле. Осколок от снаряда попал ей прямо в голову. Голову мамы разорвало на клочочки, и голубой платочек, которым она была покрыта, был весь разорван. Платье на маме все было залито кровью. Мы все сильно плакали, нам ее было жаль. Маму зарыли в воронке от бомбы. Остались мы с бабушкой, потом братишка Женя заболел и на третий день умер. Меня отдали в детоприемник, а сестренку Агнессу взяли в дети.

Люда Вакс».

Ночью на пристани в ожидании парохода я услышала разговор о детском доме. Подошла. Оказалось, что отец Люды Вакс приехал разыскивать свою дочь.

Я взялась довести его до детского дома. Все дети спали. Я подошла к кроватке Люды, она проснулась. «Людочка, знаешь, кто к тебе приехал? Твой папа». Люда от радости обвила меня за шею руками и, прижавшись, стала крепко целовать. Потом стала поспешно одеваться и говорит: «Как же я ему скажу, что маму убило? Он ведь расстроится». «Люда, он, наверное, знает», — говорю я.

Люда вошла в зал. В зале темно. Вдруг ее кто-то поймал и прижал к себе, и они долго тихо рыдали.

«Людочка, скажи мне что-нибудь», — прошептал отец. «Папа, маму убило», — так же тихо ответила девочка. И снова приступы рыданий потрясли их.

В зал принесли свет. Отирая слезы, девочка сказала: «Папа, ты уходил от нас молодым, а теперь ты седой». «Да, тогда я был молодым», — согласился отец. Он сказал дочери, что нашел ее младшую сестренку Агнессу.

«Мы скоро будем жить все вместе, только мамы нет с нами», — сказал он дочери.

Е. Волошко.

Встретить своих отцов с фронта довелось не многим. И тем, кому не суждено было дождаться, снова горькое испытание — еще раз пережить смерть родного человека. Слезы, печальные вздохи и тоска… Чем утешить маленького человека, на которого обрушились эти испытания, где взять сказки, в которые он бы поверил?

И тогда Евгения Эдуардовна снова и снова обращалась к своим верным помощникам: «Больше ласки, больше внимания, интереснее занятия — только в этом спасение. И вселяйте надежду: человек жив, когда верит. Даже если отцы не вернутся, время сделает свое дело — дети окрепнут духом».

И появилось у воспитателей второе дыхание.

«Мы старались, — вспоминает Анна Борисовна Косицына, — отвлечь ребят всем, чем можно: читали, рассказывали, учили наблюдать за природой, любоваться Волгой, вышивали с мальчишками танки и пушки».

У нее была группа шестилеток. Это была, пожалуй, самая трудная категория ребят — их сложнее было удивить, развлечь, заставить радоваться. И все-таки многое удавалось.

В детском доме было много одаренных ребят, но лучшими художниками считали Юлю Посохину и Толю Гончарова.

Однажды Толя Гончаров проснулся и сказал: «Знаете, что я видел сегодня во сне? Я видел, будто к нам в гости приехал Чапаев и пулемет свой привез на тачанке, потом он мне подарил саблю, и мы с ним стали собираться на фронт фашистов бить». И пошли разговоры про Чапаева, о котором вчера читала воспитательница.

Утреннюю зарядку всегда проводили в зале. На этот раз ребят ждал сюрприз: на столе — прозрачное блюдо с водой, а на дне спокойно лежал рак.

— Ребята, смотрите — рак!

Откуда он взялся, кто его принес — вопросы посыпались, зазвучал смех.

Витя Козлов с гордостью сообщает:

— Это принес наш дядя Ваня (директор подсобного хозяйства). Я видел!

В это время рак осторожно поднялся со дна блюда и захлопал возмущенно хвостом по воде — видимо, ему не понравился шум. На ребят полетели холодные брызги. Они с визгом отбежали от стола.

Жила в детдоме собака по кличке Пупсик — симпатичный лохматый пес. Он всегда встречал ребят на крыльце, когда они выходили во двор, и сопровождал их на прогулку со звонким радостным лаем. Ребята с удовольствием общались с Пупсиком и никогда его не обижали.

Внимание ребят привлекла стая воробьев, которая разместилась на крыше дома. Воробьи ведут себя очень беспокойно — чирикают, вертятся. «В чем дело, ребята?» Стали наблюдать. Оказывается, рядышком, на крыше сарая, сидит кошка Мурка, и воробьи боятся, как бы она не разорила их гнезда. Это открытие заставило ребят улыбнуться, а потом приструнить кошку: они погрозили ей — дескать, не трогай малышей.

Мелочь?

— Но мы хватались за все, — говорит Анна Борисовна.

С большим удовольствием ребята ходили на Волгу. Летом купались, барахтались в воде, визжа от восторга, а весной любовались разливом.

На левом берегу за лесом виднеется белая-белая сельская церковь. Ребята смотрят, пытаясь представить все село, от молчаливого созерцания лица грустнеют, глаза становятся печальными. Опять вспомнили про свое горе горькое…

И тогда воспитательница начинает рассказ про интересный случай.

«В 1942 году и начале 43-го под Сталинградом шли ожесточенные бои. В селе у одной старушки (фамилия ее Шевченко) жили на квартире командиры Красной Армии. Старушка очень любила своих квартирантов и звала их сыночками. Когда они уходили, то говорили ей: „Мамаша, вы здесь без нас никого в хату не пускайте“.