Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород (СИ) - Ли В. Б. - Страница 27

Ушкуй на волоке

Глава 9

В начале весны, пришедшей в Новгород с запозданием — последний снег выпал в цветень, апреле, — в городе начались волнения, едва не приведшие к бунту. Началось с вроде ничем примечательного конфликта — мытари на торгу забрали у двух купцов только что привезенный ими из Готланда товар. Предлог — за неуплату пошлины, явно был спорным. Купцы клялись и божились, что уплатили сполна, показывали расписки, которыми обычно обходились. Мытари же, ухмыляясь им в лицо, заявляли, что по новому порядку должна быть запись в поденной книге, а ее нет. Так что следует внести в казну означенную сумму, да еще пеню вдвое большую. На то сроку три дня, потом им не видать изъятого добра, как своих ушей — пустят на продажу за бесценок, с выручки заберут недоимку.

Купцы не стали вносить явно надуманную плату, в тот же день пошли к старшине торга, назначенному наместником вместо прежнего — Видогоста. Тот вызвал мытарей, выслушал, посмотрел книгу и встал на их сторону — признал долг и пеню правильными. Расписки же об уплате пошлины, которыми купцы пытались оправдаться, назвал подложными, никакой силы теперь не имеющими. Не помогло обращение к самому наместнику — тот пригрозил еще большими штрафами, если вовремя не уплатят. Так что бедолагам пришлось внести в княжескую казну немалую неустойку, съевшую весь навар с товара. Да и получили его после долгой проволочки, к тому же во вскрытых кулях, с заметной недостачей. Не стали молчать, подняли бузу на весь торг.

Купленный торгаш передал с посыльным мальчишкой весточку Варяжко о начавшемся ералаше. Незамедлительно поднял дружину и все бегом помчались на торжище. Там уже народ бурлил — к мятущимся купцам присоединились покупатели, да и просто любопытные, заглянувшие сюда на шум. Обида, причиненная торговым людям, наслоилась на недовольство остальных введенными наместником порядками. Уже пошли крики поднять новгородский люд против княжеской власти, посчитаться с посадником и его служилыми, творящими произвол. Варяжко, а за ним его вои с отроками, с ходу вломились в собравшуюся толпы и добрались к помосту, с которого бузотеры подстрекали народ к мятежу.

По его команде вои окружили лобное место, сам он взобрался наверх и, взяв на болевой прием очередного оратора, заставил его замолчать. После сам крикнул во весь голос: — Люди новгородские, вас хотят погнать на убой! Пойдете на посадника и его дружину с топором — весь город умоется кровью. Вашу обиду понимаю, но силой с ней не решить. Хотите добиться своего без душегубства — думайте головой. А не другим местом, чем детей делаете!

Люди затихли, стоящий от их ропота шум унялся. И тут кто-то из толпы крикнул: — Что вы слушаете княжеского прихвостня! Его люди шастают по городу и забирают честной народ, что голос поднимает. Бейте гаденыша, не давайте ему спуску!

По знаку Варяжко одно звено бросилось к крикуну. Люди расступились, пропуская воев — те скоро схватили провокатора и повели, заломив тому руку, в свой круг. Сам же их командир продолжил речь, когда поднятый шум утих:

— Моя дружина следит за порядком в городе, унимает горлопанов, как сейчас, лиходеев. Мирным людям мы обид не чиним. Теперь же слушайте, народ новгородский, обращаюсь к вашему разуму. Надо послать ходоков от вас к князю Ярославу Святославичу, коль посадник не справляется с вашей нуждой. Но прежде пошлите людей известных по городам и весям словенским и кривичским, поведайте им о своих бедах и чаяниях. Созовите вече со всех земель ваших, заручитесь их помощью и согласием — но не на войну, а стоять друг за друга стеной. Тронешь одного — другие заступятся. Тогда ваше слово будет весомым перед князем — не только города, а всех северных земель. Подумайте и решайте, люди, но не допускайте бунта — иначе вас сомнут, когда придет войско.

Говорил Варяжко по наитию, слова сами рвались из души. То решение, которое искал недели, в эту трудную минуту родилось спонтанно, болевшее за новгородцев сердце подсказало ему. Наверное, речь юного гридня передала эту боль, люди слушали молча, не перебивая больше, а потом разошлись без шума, тихо переговариваясь между собой. Варяжко не уходил с помоста, смотрел на задумавшихся людей с надеждой, что, может быть, та сложная ситуация, создавшаяся за эти месяцы в городе, все же обойдется без крови. Когда торг опустел, сошел вниз и, оставив на всякий случай дежурить здесь одно звено, вернулся с дружиной на базу.

В тот же день побывал у наместника. Тому, по-видимому, сообщили о произошедшем на торгу происшествии и участии в нем Варяжко — не успел перешагнуть порог, как услышал от пышущего злостью боярина отповедь: — Ты что творишь, сосунок, какие речи ведешь! Против князя за этих подлых людишек встал?

— Я остановил бунт, боярин, как велел Ярополк Святославич.

— Что ты мелешь, о чем тебе велел князь? Вести против него речи?

— Следить за порядком в городе, боярин, не допустить смуты. Полагаю, что тяжбы, коль они случились, надо решать миром, а не силой, от кого бы она не исходила — от нас или новгородцев.

— Поучаешь — как мне вести дело? — и без того багровое лицо наместника потемнело, глаза налились кровью. Давясь от бешенства, произнес: — Захочу — залью кровью продажный город, но не будет так, как он хочет! А тебя, пса поганого, велю посадить в холодную, без воды и куска хлеба, будешь сидеть там, пока не подохнешь.

Варяжко видел, что боярин в исступлении, никакие доводы уже не образумят его. В тот момент, когда он широко открыл рот — по-видимому, хотел вызвать дежурящих в сенях гридней, — мгновенно, скользящим шагом, приблизился к нему и ударил ребром ладони в грудину. Рассчитал силу удара так, чтобы не убить Гремислава, но нарушить работу сердца, причем надолго — на лечение травмы желудочка даже при квалифицированной помощи уходят недели. Боярин замер, так и не успев крикнуть, а потом рухнул на пол.

Наклонился, проверил пульс — он бился, но неровно, после вышел из палаты и позвал гридней: — Боярину худо — надо лекаря.

Те вбежали, увидели лежащего на спине наместника. Один, постарше, принялся возиться с Гремиславом, второй побежал за помощью. Поднявшаяся суматоха много времени не заняла — гридни под присмотром лекаря перенесли на руках не пришедшего в чувство боярина в покои, остальные, набежавшиеся на шум, разошлись по своим делам, судача о нежданной хвори посадника. Варяжко тоже не стал задерживаться, только рассказал старшему из гридней, что же случилось: — Спрашивал у меня о бузе на торгу, а потом побагровел и упал, я и позвал вас.

Больше у него не выпытывали, так и уехал из княжеских хором, никем не удерживаемый. Никто не заподозрил неладное, только заметил косые взгляды — наверное, посчитали, что довел боярина до кондрашки. Дальше служба шла, как прежде, только время от времени отчитывался старшему гридню. Тот принял на себя дела княжеские в Новгороде, пока из Киева не прислали нового наместника вместо все еще лежавшего в беспамятстве Гремислава. Смута в городе стихла — люди обсуждали то, что высказал на торгу Варяжко, а потом на вече решали, позвать ли племя на помощь или самим справиться. О том говорили доносчики, да и видно было по озадаченным лицам новгородцев, не привыкшим кланяться без особой нужды кому-то ни было, даже своим соплеменникам.

Дальше произошло так, как предлагал Варяжко — новгородцы решили не вставать силой против княжеской власти, а направить посольство в Киев с жалобой на чинимые обиды. Так же послали важных людей в Смоленск, Псков, Ладогу, Изборск, другие крупные поселения с просьбой о помощи и созыве старейшин кривичей и словен на вече. Сложившееся противостояние в городе могло разрешиться мирно, пойди Ярополк навстречу разумной просьбе новгородцев. Ответил же он посольству отказом, да еще пригрозил прийти с войском, если они надумают противиться воле его нового посадника, боярина Здебора. Тот же, прибыв в Новгород с дополнительной дружиной вскоре за посольством, повел с вольным народом, как с побитым ворогом, творя произвол пуще прежнего наместника.