Массажистка (СИ) - Волгина Надежда - Страница 35

— А я и не пью, — вздохнула она. — Но сейчас хочется напиться вусмерть.

— Напейся, не проблема, — не менее серьезно кивнул он. В его жизни несколько раз случалось такое, что вызывало именно это желание. Поддался он ему всего однажды и, как ни странно, по вине этой девушки, когда впервые увидел ее в поликлинике. На следующий день чуть не умер, но стресс тогда снял. — Только закусывать не забывай. За первой рюмкой я даже тебе компанию составлю. А дальше уж сама… — чокнулся он с ней и первый опрокинул рюмку в себя.

Даша проследила за ним все тем же грустно-задумчивым взглядом и последовала его примеру. Не нравилось ему ее настроение. Не нравилось и все тут. И после их близости она выглядела еще более потерянная. Что же ему с ней делать?

За ужином Даша выпила еще две рюмки и все-таки доела мясо. За этим Антон проследил.

— Давай-ка переберемся в гостиную. На диване тебе будет удобнее, — нахмурился он, понимая, что даже от такого количества спиртного девушка изрядно опьянела.

— Да ладно тебе, — махнула она рукой. — Я могу и в спальне продолжить.

— Ну уж нет! — снова позвонил и вызвал горничную. Распорядился, чтобы сервировала столик с закуской в малой гостиной. Ее он считал самой уютной в своем доме и часто там проводил часы досуга.

— Мило тут у тебя, — оглядела Даша комнату с порога. — Только вот я понять не могу, зачем одному человеку такая… туча комнат, — хихикнула. Ну хоть настроение ее улучшилось и на том спасибо.

— Ну я же не всегда буду один, — пожал он плечами. — Когда-нибудь у меня будет семья. И детей я хочу много, — улыбнулся воспоминаниям, как в детстве завидовал мальчишкам, что росли не единственным ребенком в семье.

Лиза закончила сервировать столик и молча удалилась.

Даша забралась с ногами на диван, но прежде наполнила себе рюмку. Антон присел рядом. Ему даже интересно стало, как она поведет себя дальше.

— Семья… — протянула она, выпив и отхлебнув из стана с апельсиновым соком. — А у меня нет семьи.

— В каком смысле?

— В прямом, — посмотрела она на него. — Мама сказала, что я проститутка и отказалась от меня. А отец всегда поступает так же как она. Сестра меня ненавидит. И теперь я вот сирота, — снова хихикнула, а в глазах ее застыли слезы.

— И почему же мать тебя так назвала? — аккуратно поинтересовался Антон. Раз она сама завела разговор на эту тему, то будет глупо не воспользоваться ситуацией, хоть ему и было ее до ужаса жалко. Но его жалость ей сейчас нужна меньше всего.

— Из-за тебя. Она сказала, что я продалась тебе за деньги, которые взяла для Ленки, — рука ее потянулась к бутылке, но Антон опередил ее.

Бутылка подрагивала в его руке от все возрастающей злобы. Вот, значит, как? Ее убогая сестренка передала все родителям, да еще и извратила факты как следует? Стерва!

— Они меня никогда не любили, — посмотрела Даша на Антона после того, как и с этой рюмкой расправилась. Ее вдруг повело в сторону, и Антон не дал ей упасть — придвинулся ближе и зажал ее между подлокотником дивана и собой. — Однажды даже мама призналась, что не хотела меня рожать. Но по каким-то причинам у нее не получилось сделать аборт. Так что, с тобой сейчас сидит жертва аборта, — рассмеялась она и громко икнула. — Они никогда и ничего мне не разрешали. Туда не ходи, это не делай, то не трогай, се не смей… И кричала… Мама всегда так громко кричит. Или смотрит так, что… — она замолчала и прикрыла рот ладошкой. А потом так пьяненько захихикала. — Чуть не рассказала тебе о своем позоре.

— Расскажи, — взял он ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. В лицо пахнуло водкой, но даже этот запах не перебил ее собственного. Она была сейчас почти вдрызг пьяной, но даже такую он ее хотел.

— О позоре?

— Мне ты можешь рассказать все.

— Почему? — смешно округлила она глаза, но ему было не до смеха.

— Потому что…

Антон застыл. Сейчас он чуть не сказал ей: «Потому что я люблю тебя!» Любит? Он ее, действительно, любит! Но разве любовь может быть такой… изматывающей? Он и тогда, четыре года назад, не считал свое чувство любовью. Наваждением, одержимостью, страстью… чем угодно, только не любовью. Что же изменилось сейчас? Или он и тогда ее уже любил, но не замечал очевидного? А когда она его унизила, то место любви заняла ненависть.

— И чего ты молчишь? — тряхнула она головой, освобождаясь от его пальцев. — Вечно ты молчишь, тихушник!.. Думаешь о чем-то пакостном и молчишь! А еще ты ужасно сексуальный, знаешь? — расплылась на ее губах радостная улыбка. Вот это непоследовательность! — Ты меня сегодня так завел, что еще долго не могла успокоиться. И я очень редко кончаю, а с тобой… Ой! Я что это сказала вслух? — и она расхохоталась, упав Антону на колени. — Господи, какая же я дура! — приговаривала она, и голос ее звучал глухо. А Антон ничего не мог поделать с возбуждением, которое только усиливалось от ее горячего дыхания. Ведь дышала- то она прямо в его член. — Ого! — выпрямилась она и прижала ладошку именно к этому его органу. — Ты уже готов! — неподдельно удивилась и даже выговорила это как-то трезво. — А хочешь, я тебе сделаю минет? — серьезно посмотрела на него. Нет, пьяна она была в стельку и вряд ли осознавала, что плетет сейчас. — Эта твоя… как ее?.. Ну и не важно!.. Она думает, я не умею… Она такая противная, хоть и красивая. Чего вы только в таких находите?..

Ну слава богу, хоть член его оставила в покое, переключившись на другую тему.

— Вся такая фифа! — вскочила она с дивана и принялась вышагивать перед ним, смешно вытягивая носочки ног и нацепив на лицо глуповато-умильное выражение.

— Умная, богатая, надменная, красивая… и такая стерва! А вы на них смотрите, разинув рты, и позволяете себя дурачить. А я не такая! — развернулась она так резко, что запуталась в полах халата и повалилась на пол. — Я дура!.. — принялась хохотать, пока из глаз не потекли слезы. — Дура, что связалась с тобой. Дура, что хочу тебя. Дура, что не понимаю ничего… — приговаривала и уже плакала, а не смеялась.

— Ну все, хватит пьяных истерик! — решительно приблизился к ней Антон, поднял с пола и взял на руки. — Тебе пора баиньки, — ласково проговорил и уложил ее голову себе на плечо.

— А ты меня поцелуешь? — сонно пробормотала она, мгновенно впадая в дрему.

— Поцелую, но не сейчас, — отозвался он и прижался к ее лбу губами.

— Противный, — пробормотала она и закрыла глаза.

Кажется, она уснула моментально. Когда укладывал ее в постель и накрывал одеялом, она даже не пошевелилась.

Ему же надо было подумать, разложить по полочкам всю ту информацию, что получил сегодня. Отфильтровать пьяный бред от затаенной обиды.

Голова сейчас лопнет, и мозги растекутся по подушке, — с этой мыслью Даша проснулась окончательно, понимая, что не помнит, как оказалась в постели, но догадываясь, что сюда ее принес Антон.

С определенного момента в гостиной она ничего не помнила. Да и не хотела, догадываясь, что Антон стал невольным или вольным свидетелем ее неадекватности, когда все то, что надежно скрыто в человеке, всплывает наружу. Оставалось надеяться, что ничего сильно страшного она ему не наговорила.

Голову невозможно было даже уложить поудобнее. При малейшей попытке пошевелить той, простреливала резкая боль, а в висках так и вовсе стучало безостановочно.

— Доброе утро, — раздалось от двери.

Пришла одна из одинаковых горничных. Но кто именно, Даша не могла посмотреть, продолжая пялиться в потолок.

— Ваша таблетка от головы на тумбочке, — склонилось над ней симпатичное, дружелюбное и улыбающееся лицо. Ага, эту зовут Аня, кажется. — Помочь должна быстро. А потом вас ждет завтрак. Антом Максимович просил передать, что отсутствовать сегодня будет до вечера.

И она ушла, Даша так и не успела что-то ответить. Вернее, она слишком медленно собиралась для этого с силами.

Но ей пришлось подняться, безостановочно морщась от боли, и проглотить таблетку. А потом она поплелась в душ. Воспоминания из тех редких периодов в жизни, когда она еще так напивалось, подсказывали, что после душа должно хоть немного полегчать.