Слово джентльмена Дудкина
(Фельетоны, юморески, рассказы) - Брыль Степан - Страница 14

А? Ну, подумай ты своей головой! Ведь ты неплохой рабочий, руки у тебя золотые, чего тебе не хватает?

Углев. Да вроде бы все у меня есть.

Судья. А не хватает тебе, дорогой товарищ, замка на твой поганый рот.

Суд удаляется на совещание. Затем зачитывается решение: изготовить Углеву автоматическую защелку-реле, действующую при попытке сквернословить. Подвергнуть штрафу.

…В автохозяйстве № 1 на суд общественности вызван шофер Петр Колесов, задубелый сквернослов, у которого выкатываются круглые словечки точно на шарикоподшипниках.

— И при детях ругаетесь? — спрашивает член товарищеского суда.

— Бывает, не скрою, — отвечает Колесов и, поразмыслив, неожиданно добавляет — А при них вроде безопаснее…

— В каком это смысле?

— Во всех смыслах: перво-наперво, ребенок ни… шиша, извиняюсь, не понимает, ежели он покуда голопупый, значит, в люльке без штанишек. Во-вторых, ежели он в штанах и в школу ходит, то опять же безопасно: сделает замечание на мою матерщину, так я его сук… курицына сына, так отшлепаю, что мама не признает. Нет, с мелкотой лучше. Вот с вами ведь хуже, товарищ судья?

— Ты мне вопросы не задавай: не я тут обвиняемый. Ты скажи, когда прекратишь сквернословить? Вот я же не лаюсь, а ведь при царизме на флоте служил и, как молитву, знал большой и малый «боцманский загиб». Слыхал про такой?

— Где мне слыхать? Мы пехтура… прошу прощения, в пехоте, говорю, служили…

— То-то, в пехоте, а туда же! Я спрашиваю — ты от меня слыхал хоть одно поганое слово, а?

— Да что вы, разве вы собачиться будете.

— А ты чем хуже? Совесть надо иметь, Петр Петрович!

Шофер смущен. Всю жизнь ругался, а даже «малого загиба» не удостоился услышать, не говоря уж о большом. Всю сознательную жизнь твердо верил, что выражается красноречиво. Видно, бросать надо — раз квалификация не та.

Решение суда звучит так: сквернослову Колесову начисто промыть рот бензином, чтобы впредь язык не засорял.

…У спортсменов может выйти такой вариант постановления: дисквалифицировать «мастера мата» на все времена. Временно заткнуть рот сквернослова пробковым… матом.

Некоторых студентов институтов, отличающихся в словоблудии, следовало бы лишить стипендии хотя бы на семестр.

И т. д. и т. п.

И давайте начнем всерьез бороться со сквернословием. Через народные дружины по охране порядка. Объявим войну не только пьянству, но и бранному слову.

— И давайте не будем! — как говорят наши друзья-милиционеры на своем не очень изящном, зато энергичном языке. Да, давайте не будем, граждане сквернословы, отравлять воздух!

Я готовился стать дедом. Начал загодя, как только сын привел подругу жизни.

Моим заблаговременным приготовлениям предшествовало немаловажное обстоятельство. Последние годы жена нередко философически выговаривала мне:

— Николай, ты — никогда не был заботливым мужем. Беспечный отец, ты не умел тратить деньги и не знал, в каком классе учится сын, а теперь — на каком он факультете института. Видно, ты будешь и легкомысленным дедом… О, господи, наверное вся ноша семейных тягот так и будет до конца лежать на моих плечах.

Рассердившись, я железно решил снять с ее плеч некую часть семейного груза. «Ты увидишь, какой я дед, как я умею заботиться о внуке!.. Поскольку стать образцовым мужем и отцом, я, по-видимому, безнадежно опоздал, этак лет на двадцать пять…»

Теперь вы понимаете, почему я капитально готовился в деды. Втайне от жены стал откладывать при каждой получке по пятерке, как иные «в заначку» на пиво. Две получки в месяц — десять рублей. Через определенное природой время накопится около сотни. Будут и коляска, и кроватка, и пеленки-распашонки…

Прошел год. Молодые почему-то не спешили произвести меня в чин «дедушки Коли». Я заволновался не на шутку. Мои прозрачные намеки на будущую обеспеченность внука (сумма-то росла!), на пылкую любовь к нему, которая только и ждет выражения, не давали эффекта.

Среди горестных раздумий единственная мысль согревала сердце: тем почетнее будет победа!

С будущим Ванюшкой мы подружились, понятно, по-родственному. Души в нем не чаю. Потому и начал я заготовлять впрок кое-что из мужского гардероба. Заказал приятелю, поехавшему в Москву, ползунков и слюнявчиков. Их, по его словам, он не нашел, зато привез шерстяной костюмчик. На пятилетнего. «Ну, что ж, вырастет», — подумал я и стал по логике вещей искать школьную форму. Ее привезли из Риги… Кеды и заодно рюкзак — из Ленинграда. Хранилось все это у меня в письменном столе на работе.

Судьба изменчива. Родилась, конечно, девочка. Тем не менее я ликовал: акт отмщения неумолимо приближался.

Когда внучку выписали из роддома, я торжественно выложил покупки и оставшиеся деньги.

— Боже, что ты наделал! — воскликнула жена. — Поглядите на него, люди добрые! — апеллировала она к сыну, снохе и, вероятно, к внучке. — Скопил целый капитал, а тащит в дом какой-то ширпотреб. Я бьюсь как рыба об лед, экономлю на всем и не могу купить нужных вещей… Нет, ты никогда не был настоящим мужем и отцом. Не будешь и дедом…

И вот второй месяц мы ищем коляску, кроватку, соски, распашонки, пеленки. Всюду нам отвечают: были, кончились. Или — сняли с производства. Укоряют: надо было раньше заботиться.

Магазин проката предложил двухместный экипаж — молодые застенчиво улыбнулись: это, мол еще рановато.

Ходим по частным адресам, вывешенным «Горсправкой». Продается дом с надворными постройками (не то!), коляска… Придешь — уже реализована. Чтобы предупредить события, сообщили в «справку» свой адрес и телефон.

Вчера жене удалось вырвать на окраине города эмалированную ванночку за восемь рублей. Но соседка — опытная бабушка — сказала:

— Напрасно. Толстостенная купель медленно нагревается. Надо было искать из белой жести…

Впрочем, ребенок иной раз засыпает и без купания. У меня на коленях. Особенно вечером, когда по телевидению выступают деятели бытовой сферы. Убаюканные цифрами неоспоримых достижений, а еще больше радужными обещаниями, мы с Танюшей безмятежно забываемся на новом, купленном для нее, диване.

Теперь я горю желанием выйти в передовые прадеды. Уже заранее купил для будущего Ванюшки или Сережки бритву «Молодость» — добротные вещи иногда снимают с производства как морально устаревшие.

Зато, как я заметил, не стареет проблема обеспеченности внуков, за которых хлопочут молодые деды.

Человек заказал в ателье костюм из отличного материала. Превосходная обнова почти готова, на примерке заказчик выразил свое полное удовлетворение. Осталось пришить пуговицы. Человек ждет — не дождется минуты, когда он наденет костюм с иголочки и предстанет во всем великолепии перед семьей и знакомыми. Ах, эти обновы! Они кружат головы не только девушкам…

За костюм внесена полная плата. Когда мастер наконец вынес заказ, хозяин раздумал: ему не нужно нового костюма!

— Невероятно, — скажет читатель. — Что-то тут не так!

— Безусловно, — скажем мы, — что-то тут не то…

Проголодавшийся человек заказал любимое блюдо. Он нетерпеливо поглядывает в сторону кухни. И вот кушанье на столе. Ложка тянется ко рту… Внезапно человек без (видимой причины раздумал есть.

— Не может быть, — скажем мы вместе с читателем. — Не верим!

Да, нельзя поверить в это. Так обычно не бывает, по крайней мере у обыкновенных людей.

А вот как бывает у людей в некотором роде необыкновенных.

…Несколько лет назад К. И. Лебедкин стоял перед исполкомом городского Совета и слезно просил выделить участок для застройки. У него разыгрался аппетит на собственный дом. Константин Иванович клялся, что быстро освободит казенную квартиру. О, ему понятна нужда в жилье. Движимый чувством любви к своим подчиненным директор базы Лесстройторга и решается на расходы по строительству.

Прошло время. Мечта застройщика сбылась — он почти на пороге своего дома. Осталось сложить печи. И вдруг строительство прекратилось.