Сын вождя (СИ) - "Нэйса Соот' - Страница 2

Наши драккары набрали добычи так, что просели на добрый альн** и взяли курс домой.

Но едва ударил гром, едва взметнулись палки битв, как Льеф замер, пораженный волей богов.

Кипела буря мечей, а он стоял и смотрел: перед глазами Льефа явилась она — колесница: необыкновенная, с четырьмя колесами, стремительная, летящая, так сложно сделанная, с покрывалом над ней цвета летней листвы и повозкой с легким и устойчивым передом, с маневренностью, необходимой для участия в бою, с длинными боковинами, дерзкая, с двумя конями, несущими ее — резвыми, сильными, длинноухими, храбрыми, взлетающими с земли, с сверкающими глазами, с мощной грудью, с переливающимися мускулами, с развевающимся хвостом. У них большие копыта и стройные сильные ноги. Один конь белый, с широким крупом, галопирующий как дикая лесная кошка, с стелющейся за ним гривой — с одной стороны упряжки. Конь гнедой, кудрявый, скоролетный, с широкой спиной — с другой. Приличествовали они коршуну, взмывающему со своего гнезда в вихрь ураганного ветра, подобны порыву зимних бурь в темную ночь, подобны лосю во время охоты в скачке от собак из тернистых кустов. Два коня мифического воина, запряженные в колесницу. Они бесновались и били о землю, будто шли по разверзшейся этой земле в погоне за войском.

— Да. И я бы от такой обомлел.

— Но не кони поразили его в сердце своими копытами, не спицы колесницы пронзили могучую грудь. Льеф обезумел, пораженный наговором — рыжеволосый филид*** — скальд из чужих земель его околдовал. Это видели все. Битва кипела со всех сторон, а мальчишка с волосами рыжими, как мед, стоял и пел. Он не держал меча и сражаться не умел, но наш предводитель Льеф был сражен.

Вилар покачал головой.

— Молодежь… Разве можно верить чаровным словам?

— Так и произошло, что мы потеряли одного из своих вожаков.

Когда откипела буря, и затих голос волн, когда падших предали огню, как завещал нам Тор, Льеф уже был по другую сторону снов. Он отыскал филида среди неподвижных тел и забрал с собой. Он сказал, что тронутый волей Тора будет теперь его рабом. Но так не заботятся о рабах.

Виллар понимающе закивал.

— Он взял галла с собой на корабль и всю дорогу выхаживал — впрочем, галл все равно умирал. Меч Руна успел сразить его в плечо — так кровь его брата была отомщена до того, как пролилась.

— Так что же теперь? Льеф привез галла сюда?

— А то. Он отправился на тинг вместе со всеми, кого привел с юга с собой. Он явится завтра на двор конунга, чтобы сложить дары к его ногам, и конунг благословит его. Но я видел. Я знаю — сердце Льефа потеряно в других краях. И не он, но злой дух в его теле вернулся назад.

Раньше, чем солнце заглянуло в маленькое окошко под крышей, скальд поднялся на ноги и бесшумно вышел во двор. Уже снаружи отряхнул плащ от сухой травы, на которой спал, завернулся в него и, заколов на плече, двинулся прочь.

Призрачные звезды заливали все вокруг тусклым серебром. Реннарт, сын Ханнара, скальд из Седых Земель, шел через лес с горки на горку, без путей и проложенных троп, уверенным шагом, спокойным и незнающим устали. Он не скрывался, не выжидал за кустами, не обходил освещенных прогалин, не оглядывался через плечо, хотя сапоги из мягкой кожи и ступали бесшумно. Ловко перепрыгивал Реннарт валежники, огибал еловые лапы. Он знал эти места как свои пять пальцев, хотя не бывал здесь уже несколько лет. Арфа покачивалась у него за спиной, слабо мерцала струнами в свете звезд. Он знал, что прибудет к месту раньше, чем над горизонтом заалеет рассвет.

* Драккар — так сегодня принято называть деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко поднятыми носом и кормой.

** альн — мера длины, 60 см

*** филид — бард, певец сказаний

Звуки скрипок и дудок плыли над долиной тинга, погрузившейся в вечерний сумрак.

Прислужники носили между столов чарки, полные воды, и полотенца, чтобы пирующие могли ополоснуть руки и лицо. Подобно валькириям, что подносят вино героям в Валгалле, женщины наполняли кубки и рога пивом и медом и подносили их своим мужчинам. Перед каждым приглашенным стояла тарелка с едой, приготовленная для него одного. Конунг принимал победителей как дорогих гостей, и не было одной общей тарелки для всего стола, как случалось иногда. Бочонки с медом стояли в зале тут и там, и мореплаватели, вернувшиеся со славой и почетом, сами зачерпывали его.

Пиво пили из костяных рогов — кубки имели только те, кто привез их с запада. Бока многих рогов изрезали руны, и каждому хозяин нарекал собственное имя. Рог Льефа звали — Доблесть. Рог Руна — Слава.

По центру, между длинными столами, пересекавшими зал, колыхался "продольный огонь" — в длинной траншее, протянувшейся вдоль стены, плясало пламя. Прежде чем наполнить рог или кубок медом, его проносили через огонь.

В полумраке зала под звуки труб и барабанов танцевали молодые мужчины и незамужние девушки. Те же, кто танцевать не любил, внимали скальдам, певшим песни о подвигах и доблестных героях. Устроившись у огня и терзая струны, странствующие певцы рассказывали саги о великих битвах.

Льеф сидел за одним из столов с рогом в руках и смотрел на шестерых воинов, танцевавших с клинками. Танцоры подняли клинки в ножнах и повернулись трижды кругом. Вынули мечи из ножен и опять подняли их. С легкостью и изяществом обратили оружие друг на друга и в этом подобии боя показали зрителям составленную "звезду" с лучами лезвий. Резко разошлись и мечи взлетели снова, вычерчивая над их головами четырехугольные звезды. Движения становились все стремительнее, под звуки барабанов и волынок клинки скрещивались с клинками, пока в один момент все шестеро не подскочили вверх и назад от центра круга — танец завершился.

Трижды в год собирались Люди Севера на великие празднества. В священных местах и храмах проводили пышные обряды. И все от мала до велика спешили принять участие в церемониях в честь одного из великих богов.

Тут же на пирах произносили слова клятв и принимали обеты. На таком же пиру прошедшей зимой Рун, его побратим, поднялся со скамьи, поднял рог и дал обет, что не пройдет двух зим, как он отправится с дружиной к западным берегам и убьет тамошнего конунга Альдадра.

И пусть обещания звучали в момент веселья и, скорее, от жажды славы, когда головы туманил пряный мед, исполнялись они верно. Победив или умерев, но клятву следовало исполнить.

Льеф, как и должно свободному северянину, прославил себя доблестью и храбростью в бою. Доброе имя и слава стали целью его жизни. И как любой из его братьев, обвинений в трусости он боялся больше, чем самой смерти. С детства Льеф слышал слова отца и дядьев: "Слава переживет воина на века" и "Только одно не имеет смерти: погибшего слава".

Неисполненный обет или нарушенная клятва виделись ему страшнейшим из возможных грехов. Обман он считал позором воина, а ложь — наиболее противным поступком для свободного человека.

Льеф встал следом за Руном и сказал, что вместе с ним выполнит обет.

Прошло полгода. Из плаванья вернулось три драккара из девяти. Зато палубы их полнились добычей — дорогими тканями, золотыми браслетами… и рабами.

Льеф со свистом втянул воздух и снова выпустил его из ноздрей. Поднес кубок к губам, но так и не сделал глотка.

Сегодня утром он принес дары к трону конунга. Конунг Эрик встал со своего места, обнял его и приветствовал как сына. Но все же Эрик задал вопрос, который заставил Льефа испытать стыд.

— Всю ли добычу ты мне показал, благородный Льеф?

Конунг считался первым человеком в земле Севера. В отдаленных провинциях вместо него правили ярлы, но ярлы всегда подчинялись ему.

Эрик был мужем высоким и статным. Все соглашались, что не было среди знатных северян более привлекательного и представительного. Он имел густые, мягкие и блестящие, как золото, волосы, сильное красивое и крепкое тело, умные глаза. Эрик мало говорил и не любил брать слово на тингах, но был не дурен повеселиться на пирах.