Соmеdiе dе Frаnсе (СИ) - "Нэйса Соот' - Страница 3

— Кто сказал, что вы нужны мне на одну ночь? — спросил незнакомец, и в голосе его теперь звенело то же упрямство. — Так легко вы не отделаетесь от меня. Я хочу заполучить вас навсегда.

Ответить Кадан не успел, потому что с другой стороны, за сценой, послышались грохот и шум — но это лишь голуби шумели под потолком.

Кадан быстро обернулся на звук, чтобы выяснить, кто мешает говорить, а когда снова обернулся к незнакомцу, то обнаружил, что уже остался один.

Незнакомец странно действовал на него.

Кадан испытывал страх — но одновременно и злость. До сих пор он не замечал подобной гремучей смеси за собой.

Он искренне надеялся, что не увидит его больше никогда — но шестое чувство подсказывало, что увидит, и еще не раз.

Человек в маске больше не показывался ему на глаза, хотя Кадан выглядывал его в толпе на каждом представлении — очевидно, это место было слишком вульгарно для него. Но подарки, тем не менее, продолжали приходить.

Спустя менее чем неделю пришло еще одно колье.

Затем золотые часы.

Зеркальце, инкрустированное гранатами.

Подарки с каждым разом становились ценней, как будто даритель стремился прикормить его.

На Кадана они действовали неоднозначно.

Некоторые из них откровенно помогли. Драгоценности можно было продать, чтобы внести вклад в развитие театра — а польза от этого была не только труппе, но и лично ему. Кадана начинали уважать.

Никого здесь не волновало, сколько ему лет. Молодой актер всегда был в особой цене, и мало кто сохранял популярность, когда возраст переваливал за тридцать лет. Обычно такие либо уходили в богатый дом, либо становились гувернерами — учили детишек аристократов играть на пианино или петь, либо, что чаще, спивались и умирали в нищете.

— Соглашался бы ты, — как-то сказал ему Бертен, — пока на тебя есть спрос. Аристократа ты второй раз, может, и не найдешь.

Кадан молчал и хмуро смотрел в пустоту перед собой. Он понимал, что по-хорошему Бертен прав. Приняв покровительство незнакомого аристократа, он мог бы помочь и себе, и другим. Золоченые кружева и бархатный камзол, в которых незнакомец в маске явился к нему в прошлый раз, лучше чем чтобы то ни было говорили о том, что он может дать гораздо больше. Да и сам незнакомец довольно скоро это доказал — когда рано утром, нежданно-негаданно, к зданию театра подкатила повозка, наполненная костюмами, сшитыми по испанской и французской моде.

Кадан, в тот момент как раз репетировавший с Сезаром роль, только открыл рот.

— Что это? — хмуро спросил он.

— Подарок для вас, — сообщил поставщик. — Извольте принимать.

Кадан не решился — да и не очень хотел — возражать. Он понимал, что за такие подарки приходится платить, но костюмы, настоящие, украшенные драгоценным шитьем, позволили бы сделать здесь совсем другой театр. И уж конечно ему не пришлось бы больше играть горничных, если бы все узнали, что костюмы достал именно он.

У других актеров пожертвование так же вызвало ажиотаж. Костюмы были изучены со всех сторон. О том, чтобы кто-то забрал что-то себе, речи не шло — все, что принадлежало театру, делилось на всех.

— У нас подрастает маленькая звезда, — фыркнула Матильда, и не подумавшая прикоснуться ни к одному из привезенных платьев, — смотрите, как бы не случился пожар.

И, к стыду Кадана, Матильда оказалась права.

Спустя пару недель их пригласили играть в поместье к барону де Голену.

Барон был не слишком богат, но для театра Монтен Блан это был очень хороший заказ.

Они собрали декорации и костюмы в кибитку и к вечеру того же дня были на месте. Труппа должна была отыграть несколько представлений — барон собирался показать их гостям.

Разместили их на конюшне, и, поужинав на кухне после первого представления остатками с господского стола, актеры отправились спать.

Раньше, чем на колокольне успели пробить заутреню, Кадана разбудил топот и звон. Языки пламени метались за окном.

— Бандиты, — истошно завопила Матильда, кутаясь в платье, которое никак не успевала натянуть на себя.

Жослен успел накинуть плащ и теперь стоял, прижавшись спиной к дальней стене, выставив перед собой бутафорскую шпагу.

А в следующую минуту удар в дверь сорвал ее с петель, и пятеро хохочущих всадников ворвались внутрь, сметая все на своем пути.

На бандитов не походил никто из них: хотя все пятеро были в масках, но плащи их и камзолы были подобраны очень уж хорошо. Все пятеро аристократов были молоды и высоки, но ничего более Кадан разглядеть не мог. Нападатели спешились все, кроме одного.

Подшучивая друг над другом и над актерами, они первой схватили Матильду и уложили ее на спину — тут же, на козлах. Двое занялись ей, а еще двое бросились к Кадану, который еще не успел снять сценический костюм и сейчас стоял в куче нижних юбок в стороне и судорожно искал любое оружие, которое позволило бы ему дать опор.

Он, конечно, понимал, что первый раз его скорее всего случится с мужчиной — чего бы он сам ни хотел. Но от одной мысли, что это случится вот так, слезы наворачивались на глаза. Он попятился, но далеко отойти не успел. Аристократы спешились и, зажав его с двух сторон, принялись ощупывать бока.

— Тощая какая, — бросил один.

— И совсем без груди, — подтвердил другой.

Кадан бросил затравленный взгляд на Жослена и Сезара, жавшихся в углу, но те, кажется, были заняты только поиском возможности сбежать.

— Пустите… — без всякой надежды выкрикнул Кадан. Голос срывался, и слово скорее походило на мольбу, чем на приказ. Он попытался отодрать руки нападавших от себя, но тех было двое, а он один, и они абсолютно точно были сильнее его.

Аристократы принялись стягивать юбки одну за другой.

Матильда громко стонала, лежа на столе. Ноги ее оказались широко разведены, и один из нападавших толкался бедрами между них.

— Стоять, — рявкнул пятый из нападавших, и у Кадана ноги подкосились от звука его голоса, — этот мой. Возьмите кого-нибудь еще.

— Да кого, эту, что ли? — один из его друзей кивнул на старую Гислен, которой оставалось играть только ведьм.

— Мне все равно, — не спешиваясь, пятый аристократ втянул его в седло и, развернув коня, поехал прочь.

Кадан тяжело дышал и старался не прижиматься к нему. Он обнимал руками сам себя и боялся свалиться с коня, но к похитителю прикасаться все равно не хотел.

Аристократ же пустил коня в галоп, но уже через четверть часа остановил его у небольшого охотничьего домика в лесу — заброшенного, судя по всему.

Сняв Кадана с коня, он занес его внутрь. Стены дома, некогда роскошного, теперь покрылись пылью и паутиной. Мебели не было — только давно потухший камин и кровать, на которую незнакомец опустил свою добычу.

Кадан тут же подтянул под себя колени и обхватил их руками, намереваясь сопротивляться до конца.

— Все хорошо, — незнакомец сел на кровать рядом с ним и протянул руку. Кадан отпрянул, но незнакомец приблизил ее и провел по его раскрасневшейся щеке. — Не пойму только, какого черта тебя сюда принесло?

— Зачем? — только и смог выдавить Кадан. — Что мы сделали вам?

Незнакомец пожал плечами и, приблизившись к нему, вдохнул запах, исходивший от волос Кадана — запах пыли и клопов.

Кадан же, в свою очередь, обнаружил, что от незнакомца сильно несет брагой, и понял все.

Он еще сильнее сжался в комок, понимая, что все равно не сможет защитить себя. Теперь человек в маске получит свое.

Но тот лишь провел кончиками пальцев по его волосам, разбирая их на отдельные прядки.

— Как давно я об этом мечтал… — прошептал он и коснулся губами его лба, — никому больше тебя не отдам.

— Я не хочу тебя… — выдавил Кадан, — отпусти меня, прошу.

— Отпущу, — легко согласился мужчина, и улыбка заиграла на его губах, — если ты обещаешь, что придешь ко мне сам.

Кадан молчал. Выбор был не очень-то велик, но в эти секунды ему казалось, что самое страшное уже произошло. Куда лучше будет в самом деле отдаться незнакомцу после очередного дорогого подарка, чем вот так, силой, в дремучем лесу, откуда и дороги домой не найдешь.