Алеша – путь к мечте (СИ) - "Ка Lip" - Страница 20

— Да.

Назар медленно встал, и пошел к выходу. На пороге его догнала Наташа и впихнула в его сжатые ладони коробочку с кольцом.

— Забери это.

Назар вышел за порог ее квартиры и услышал за своей спиной хлопок закрываемой двери, он болезненным эхом отозвался глубоко в душе. Вот сейчас, стоя на лестничной площадке и держа в руке коробочку с кольцом, он понял всю суть выражения: "Как в душу насрали". Да, именно так он сейчас ощущал себя и свою душу, в которую насрали.

Конечно, в их отношениях он тоже был не до конца честен с ней. И за это время несколько раз участвовал с пацанами в пьяных загулах с проститутками в бане. Но это была часть его жизни. Он не мог не быть там, он лидер, вожак стаи, он должен быть со всеми и разделять их образ жизни. Хотя в целом за этот год он действительно пытался исправиться и готовился к семейной жизни, где не должно быть места изменам, поэтому все свое свободное время он проводил с ней. Да и в скупости его нельзя упрекнуть. Все, что она желала, он ей покупал, даже не вникая в стоимость этих вещей и вообще, зачем они ей нужны в таком количестве. Ему нравилось обеспечивать Наташу, и он был готов постепенно менять свою жизнь, обзаведясь женой, а потом и детишками. Он хотел, чтобы у него были дети, обязательно сын и дочка. Наверное, в мечтах он уже все себе представил, как он будет дальше жить и строить свою жизнь. Но почему-то его мечты втоптали в грязь. Только он не мог понять, почему? Что он сделал не так? Почему за все это время она так и не полюбила его? Почему она его отвергла?

Назару было плохо, очень плохо.

Сначала он думал поехать к братве и сорганизовать с ними посещение бани с вызовом лучших проституток Москвы. Но потом понял, что вот сейчас не хочет он ничего и уж тем более не хочет никого видеть и с кем-либо говорить. Ему нужно было побыть одному с самим собой, со своими мыслями, со своей болью. Ему нужно было то место, где он мог отвести душу.

Вот он и приехал на конюшню. Петрович уже хотел уходить, но, естественно, задержался, согласившись выпить с ним. Так они и пили. В промежутках между обильными возлияниями Назар выходил из каптерки и шел в денник к Аметисту, там он садился на сено и смотрел, как Митя жует его и разговаривал с ним, делясь своею болью. Аметист понимал его, он шевелил ушами, косился на него своим блестящим глазом и с аппетитом брал с его рук сухарики и кусочки сахара. А Назар говорил и говорил и ему становилось легче от того, что не держит он эту боль в себе.

Потом вставал, прижимался к теплой шее коня, вдыхая его запах, гладил его мягкую шерсть и шел обратно в каптерку продолжать пить.

Ночь на конюшне для Назара проходила странно. Он то проваливался в полупьяное забытье и засыпал в деннике на сене рядом со спокойно стоящем Аметистом, то возвращался в каптерку, где, не выдержав таких возлияний, пьяный Петрович давно уже выпал в осадок и лежал на диване, укрывшись одной из конных попон.

В очередной раз Назар опять очнулся от того, что конь перемялся с ноги на ногу и шумно вдохнул в себя воздух. Аметист косил на него глазом, наверное все-таки понимая его душевную боль, ведь лошади все чувствуют, вот только сказать ничего не могут.

Он встал, провел рукой по теплой шее коня и вышел из денника. В конце конюшни мелькнула тень. Назар увидел, что светловолосая девчушка быстро скрылась в амуничнике. Он-то был уверен, что в это время на конюшне они одни, а нет, видно опять кто-то из помогальных девчонок остались переночевать. Такое явление было нередко, если кто не успевал домой на последнюю электричку или метро, тогда оставались на ночь в амуничнике. Там стояли сундуки, в которых хранилась конская экипировка. Вот на них и ночевали, расстелив несколько попон и ими же накрывшись. Сундуки стояли под прикрепленными к стене кронштейнами, на которых вешали седла. По другой стене были закреплены крючки, на них висели уздечки, корды, а в углу стояли бичи и хлысты.

Назару стало интересно, кто это за светловолосая деваха, он вроде здесь такой еще не видел, наверное, новенькая. Решив узнать, кто она и как здесь долго, он двинулся в сторону закрывшейся двери по проходу.

Все это время Алеша слушал душевные излияния Назара, стоя через три денника от него рядом с Ампером. Он чувствовал себя ужасно неудобно, как человек, который подслушивает, но как ему поступить в этой ситуации он не знал. Бросить коня, в шейную вену которого была воткнута иголка и по трубке вливался физраствор, он не мог. И сказать Назару, что он здесь — тоже не мог, мало ли что тот станет делать и кто тогда будет стоять с больным конем. То, что Петрович уже спит и его не добудиться, Алеша знал. Сейчас Петровичу ненужно было много пить, как раньше, ему было достаточно небольшого количества выпитого алкоголя и это срубало его до утра.

Вот так, мучаясь совестью, Алексей стоял и слушал душевный рассказ Назара о какой-то Наташке, от которой он хотел детей и готов был сделать для нее все, а вышло все плохо. Теперь Леша понимал, почему Назар напивается, наверное это больно, когда та, которую ты так любишь, отвергает твои чувства.

Леше было жаль Назара, действительно жаль. Он считал, что никто такого не заслуживает и даже Назар. Парень ведь не держал зла за придирки Назара к его прическе.

Подумав о прическе, он в очередной раз почесал голову под шапкой, волосы просалились и болезненно реагировали на прикосновения к ним.

"Нужно позже вымыть голову".

Алексей решил, что как только закончится этот пакет с физраствором, и он перекроет катетер, тогда коня можно будет оставить на полчаса без присмотра.

Завершив с капельницей, Алеша пошел в туалет. Хорошо, что он был теплый, так как в нем стояла большая чугунная батарея. Поискав глазами по полочкам, он нашел шампунь. Девчонки приносили шампуни на конюшни, так как сами часто здесь мыли голову и разрешали и Леше брать их шампуни. В баночке шампуня было на дне, но этого ему хватило. Он согнулся над раковиной и засунул голову под кран, затем мокрые волосы смочил шампунем, в туалете запахло апельсином. Шампунь распространил вокруг себя приятный апельсиновый запах. Смыв волосы под краном, он протер их висящем на веревке общественным полотенцем и решил, что пока есть время да и волосы просохнут, пойти в амуничник и заняться промазыванием уздечек.

Мышкой проскользнув туда, он закрыл за собой дверь и взял уздечку, став расстегивать ремешки на ней, готовя ее к промазыванию специальным кремом.

Сзади него скрипнула дверь, он резко обернулся на этот звук и увидел Назара.

Назар, зайдя в амуничник, закрыл за собой дверь. Девчонка, стоящая к нему спиной, резко обернулась. Ее светлые, золотистые волосы взмыли в воздух и потом упали, обрамляя лицо и поблескивая в тусклом свете лампочки. Назару показалось, что он где-то ее уже видел, или он видел этот цвет волос. Он попытался сосредоточиться и вспомнить, но перед глазами картинка немного двоилась, а мысли путались.

Застывшая, видно, от неожиданности, деваха быстро метнулась к выходу. Назар как хищник, моментально среагировал на это движение, перехватив ее кисть и задержав напротив себя.

Ее рука была теплой и гладкой, а от самой нее шел одурманивающий запах апельсина. Назар втянул ноздрями воздух и столкнулся с ее глазами. Глаза, небесно-голубые, даже при таком тусклом освещении, чистые, как рассвет… почему он помнил их… где-то он их уже видели. Но даже не это сейчас его беспокоило. Вдруг внутри себя он ощутил радость от того, что нашел их, эти глаза, и ту, которую так долго искал. И вот она стоит так близко, и этот аромат апельсина, и ее сбившееся дыхание. Видно, все таки, он ее напугал.

Он перевел взгляд на ее губы, смотря, как она что-то пытается сказать, но видно от волнения так и не может произнести слов. Он видел эти губы, нет, они не были полными, они были красивыми, как будто по контору их обвели чуть более ярче, и от этого они смотрелись так соблазнительно…