Стражи Волшебного мира (ЛП) - Брукс Терри - Страница 2

Произошло нечто ужасное, что меняет все. Он сказал мне, что ему приказали вернуться домой в Раджанкрофт к концу недели. Его срок службы наблюдателем закончился. Он хочет, чтобы я отправилась с ним. Он сказал, что это необходимо, если мы хотим быть вместе. Мой народ вряд ли сможет принять его, а его народ меня примет. Его клан дарклингов менее склонен к изоляции от других рас, а я стану его невестой и его народ примет меня, как свою. Когда я слушала его, меня охватила такая сильная паника от мысли покинуть Арборлон и эльфов, что я едва могла дышать. Я попросила его больше не говорить об этом; я сказала ему, что нам нужно найти другой способ.

Кажется, я знаю его не так хорош, как считала. Он самолюбивый и настойчивый, и отказался изменить свое мнение. Я должна отправиться с ним, говорит он мне. Это наш единственный шанс на счастье, наш единственный шанс построить свою жизнь. Мы не сможем продолжать тайно встречаться, даже если бы ему разрешили остаться. Кто–нибудь все равно это обнаружит. Он просто требует, чтобы мы действовали как можно скорее. Мне не стоит больше медлить. Я должна отправиться с ним.

К моему удивлению и ужасу, я обнаружила, что не могу с этим согласиться. Я хочу быть с ним, но я не могу покинуть свою дом и свой народ. Я так ему и сказала. Я умоляла его передумать. Я упрашивала его. Если мы не можем так часто быть вместе, то мы просто будем встречаться, когда сможем. Однако, когда я произнесла эти слова, то смогла определить по его выражению, что он отказывается это принять, и я поняла, что он никогда не будет доволен до тех пор, пока не заберет меня.

Что же мне делать? Я знаю, что потеряю его и этого не вынесу. Пожалуйста, пусть он образумится! Пусть он останется!

Я погибла. Я самое несчастное и жалкое существо на свете. Я предала всех своим глупым, эгоистичным поведением, и даже не могу представить, какую цену всем им придется заплатить.

Мой юноша ушел. Мой прекрасный, замечательный любовник покинул меня, а может и хуже. Я не знаю, что мне делать. Я решилась написать то, что случилось, чтобы постараться это понять. Но, наверное, я лишь пытаюсь отсрочить неизбежное признание, что, в конце концов, уже ничего нельзя сделать.

Сегодня мы встретились в последний раз. Я привела его к себе в комнату и уложила в свою кровать, и сказала ему те слова, которые, как я думала, я никогда не скажу. Я сказала ему, что никогда не смогу покинуть свой народ, и мы должны прекратить наши свидания и положить конец надеждам на будущую жизнь. В том, чего хотел он, я ему отказала. С тем, чего же хотела я, он никогда не согласится. Какой смысл продолжать то, что уже со всей очевидностью обречено?

Я сделала это ошибочно считая, что он передумает, надеясь, что перспектива потерять меня будет так же болезненна для него, как для меня — потерять его. Я поступила так от отчаяния, но в то же время понимая: говоря, что не смогу покинуть свой дом и свой народ, я говорила правду.

Сквозь слезы отчаяния и внутренней боли от мысли, что мне уже никогда не будет так хорошо, мы в последний раз занялись любовью, а потом он с довольным видом покинул мою кровать, а я заснула, думая, что, может быть, я одержала свою победу и он останется.

Как же я была не права. Я ничего не выиграла. Он не ушел из дома, когда покинул мою кровать. То, что он натворил, и является причиной моего позора и отчаяния. Поскольку он был дарклингом, я знала, что он обладает магией. И из–за того, что я его любила, то никогда не спрашивала о ее природе. Казалось, она не имеет никакой связи с нашими отношениями и нашей любовью. Я знала, что она была; и меня это не тревожило.

Но когда я проснулась во второй половине дня, то обнаружила рядом с собой записку. Там вот что было написано:

«Я не могу уступить тебе.

Ты должна пойти со мной.

Воспользуйся этими Эльфийскими камнями, чтобы найти меня

И вернуть остальные камни,

Которые я забрал в залог.

Я так сильно люблю тебя.»

Под этой запиской лежали три синих Эльфийских камня, это были поисковые камни из пяти драгоценных комплектов.

Я сразу же бросилась туда, где мой отец хранил взаперти Эльфийские камни, боясь того, что смогу там найти. Открыв замки, встроенные в тайник, при помощи магических слов, с которыми они были заперты, к своему ужасу я обнаружила, что мой дарклинг не солгал. Эльфийские камни пропали — все, кроме тех трех, что он оставил мне.

Поначалу я ничего не понимала. То, что он ушел и просил меня отправиться за ним, было достаточно ясно, но вот остальное нет. Смысл его слов был мрачным и опасным; я не была уверена, к какому итогу это приведет. Забрал ли он Эльфийские камни только для того, чтобы убедить меня последовать за ним, или украл их по совершенно другой причине — помочь своему народу, дать им магию, которой у них не было, как у слуг Пустоты? Первое было отчаянным и опрометчивым поступком. Второе же являлось преднамеренным злом. Я не могла поверить, что он это сделал. А если я ошибалась, что тогда? Что он знал об Эльфийских камнях? Знал ли он, что не сможет ими воспользоваться — что никто не сможет этого сделать из его рода дарклингов? Понимал ли он, что нужен истинный эльф, чтобы оживить их магию? Знал ли он, что Эльфийские камни должны быть переданы добровольно, чтобы они смогли служить их владельцу?

Какова истинная причина, по которой он их забрал?

Я ничего не рассказывала ему о том, где их можно найти или как до них добраться. В этом я уверена. И тем не менее, он каким–то образом это узнал. Сколько еще он знал того, о чем я не подозревала? И сколько из того, что я знала о нем, было ложным?

Из–за своей неуверенности я чуть не впала в истерику. Я не могу понять, как разрешить этот вопрос ко всеобщему удовлетворению. Я не могу пойти к нему, не зная правду насчет его намерений. Как я могу быть уверенной в том, что он задумал? Предал ли он меня или действительно думает, что эта кража приведет меня к нему?

Если он тот, кем я его считаю — тот, кого я полюбила, — то это последнее. Но почему он не доверился мне, если хотел сделать это для того, чтобы мы были вместе? Зачем он прибег к такому отчаянному поступку? Неужели он не понимает, в какое положение поставил меня? Неужели он считает, что я смогу сбежать из–за обвинения, которое ляжет на меня после этой его кражи, или я больше для него ничего не значу?

Что же мне делать?

Прошло уже несколько дней с тех пор, как я писала тут, но мои мысли слишком ядовиты, чтобы записывать их. Я никому не рассказала о том, что случилось. Те, кому нужно узнать, довольно скоро обнаружат это. Но, кажется, пока что нет, ибо я ничего не слышала о краже. Я знаю, куда он забрал Эльфийские камни, но не могу придумать, как мне вернуть их обратно.

Поэтому я жду. Я часами просиживаю, размышляя о том, что же я должна сделать. Чем дольше я думаю над этим, тем становится все менее ясным, какие же действия предпринять. Несмотря на то, что я чувствую к нему, я не могу позволить своим эмоциям вести меня. Я должна найти способ все исправить, и сделать все необходимое для того, чтобы мои ошибки не нанесли вреда моему народу. Хватит и того, что моим родителям придется страдать из–за моего проступка; невыносимо думать, что за мою глупость также должен будет поплатиться весь народ эльфов.

Может быть, даже своими жизнями.

Я не в силах это вынести.

Теперь я знаю, что делать. Я все как следует продумала. Я должна рискнуть всем и воспользоваться синими Эльфийскими камнями, чтобы отыскать остальные камни и моего дарклинга. Я должна узнать о нем правду и убедиться, что он поступил неправильно. Утром я ухожу с небольшим отрядом эльфийских охотников, рассказав своему отцу ложную историю о своих намерениях — еще один проступок, который добавится к другим. Но что теперь значит еще один грех?

Я вернулась с пустыми руками. В ходе своих поисков я не нашла ни Эльфийских камней, ни юноши. Никакие усилия или использование магии не смогли мне помочь вернуть мои сокровища. Как будто они исчезли с лица земли. Расспросы ничего не дали. Может кто–то и знает, что с ними стало, но никто не говорит. Я вернула синие Эльфийские камни обратно и во всем призналась. Я унижена и опозорена.

Однако события разворачиваются так, что появляется шанс на искупление, и я воспользуюсь им. Возможно история будет помнить меня за то, что я поступила правильно, и обеспечит мне какую–то долю прощения.

Я прошу у вас прощения, мои самые дорогие мама и папа. Пусть никто не обвиняет Мереш и Паске Омаросиан, что они недостаточно любили и заботились о своей своенравной дочери. Пусть отсюда, из этих страниц, будет известно, что я всегда буду дорожить той жизнью, что провела рядом с вами. Будьте счастливы, что я обрела покой. Я нашла свой второй шанс и теперь с радостью им воспользуюсь.

Со всей честью, ваша дочь Алея.