Аусвельмские охотники (СИ) - "Карина" - Страница 25

- Просто! - Нич воздел руки к небу. - Нет, моя девочка, я не просто пьян. Я пьян по поводу и со смыслом.

- Это какой такой у тебя повод?

- Знаешь ли ты, что такое подлинная пустота? - Нич сел и уставился на нее немного окосевшим взглядом. - Когда в жизни нет смысла. Вообще ни в чем нет смысла. И его никогда не будет, даже и стараться бесполезно. Когда ты непонятно зачем существуешь, когда думаешь, что проще было бы не существовать вовсе. У меня в душе - бездонная дыра, и все проваливается в нее и исчезает бесследно. И ты считаешь, у меня нет повода напиться?

Эрна хлопала глазами. В исполнении этого парня подобная речь звучала пьяным бредом. Бабник, балагур, свой парень в любой компании, любитель повеселиться, время от времени сочиняющий едкие четверостишия, и вдруг заговорил о пустоте. Как может грустить человек, который ухмыляется даже во сне, у которого сотни приятелей и десятки девушек в нескольких окрестных городах?

- Что за ерунда?!

- Ты мне не веришь? Я выгляжу таким счастливым, правда? - Нич легко понял причину ее сомнений. - Поверь, только выгляжу. Я нарочно вот так кручусь, - он повертел пальцем в воздухе, словно демонстрируя, как именно крутится. - Чтоб времени думать не было. Пытаюсь отвлечься. Ну и чтоб люди не поняли, какая у меня в душе дыра.

- Зачем - чтоб не поняли? - осторожно спросила изумленная Эрна.

- А зачем им? Сделать-то все равно ничего нельзя. Пусть уж думают, что у меня все отлично. Это лучше, чем ныть. Я и тебе зря сказал. Ты уж молчи, ладно?

- Молчу. - Эрна кивнула. - Но... должна же быть какая-то причина. Так не бывает, чтобы человек был несчастен без причины.

- Я думаю, что есть причина, - Нич сурово нахмурился, словно ему пришлось набраться решимости, чтобы произнести эти слова.

- Какая же?

- Только чур не смеяться!

- Ладно, ладно!

- Я думаю, что меня в детстве сглазили.

Эрна закусила губу, чтоб не прыснуть. Раз уж обещала не смеяться...

- Это как? Почему ты так решил?

Нич невесело усмехнулся.

- Это не такая уж долгая история. Я ее, пожалуй, даже расскажу. Мне было пять лет. И мы с родителями поехали в какой-то город, не помню точно, ярмарка, праздник... неважно. Я увидел одну старуху, и она меня очень напугала. А я всегда был очень прямолинеен. Я ей так и сказал: «Ты ведьма!» А она вдруг зашипела на меня. А дальше я не помню. Родители говорят, я потерял сознание, а когда очнулся, меня как подменили. Я был таким веселым ребенком, а тут вдруг стал... даже не знаю, как правильно назвать. Словом, я рос мрачным хмырем, не хотел ни с кем общаться, ничем не интересовался. А потом немного поумнел и понял, что это не дело. Стал наблюдать за веселыми людьми и копировать их. Теперь вот видишь, как научился, даже не отличить от настоящего.

Эрна сглотнула. Ей вдруг представилась высоченная каменная стена, за которой спряталась истинная натура ее коллеги, все его подлинные мысли и чувства.

- И ты, выходит, ничего такого не чувствуешь? Сам смеешься, а на самом деле думаешь... А что ты на самом деле думаешь?

- А ничего, - буркнул Нич почти сердито, словно сам был недоволен собственной откровенностью. - Не думаю и не чувствую. Действую заученно, да и все. Просто так легче. Иногда так заигрываюсь, что сам себе верю. А потом очередная девчонка не приходит на свидание, и тогда меня вдруг накрывает. Ужасно, когда нечем отвлечься.

- Глядя на тебя, ни за что не подумаешь, - извиняющимся тоном сказала Эрна. Она почувствовала себя виноватой: пришла, разбудила, отругала, еще и вытянула такую неприятную историю.

- Мне снился такой замечательный сон! - протянул Нич, и его лицо на миг приобрело мечтательное выражение. - Словно мне снова пять лет, и ничего этого еще не было. И будто бы я помню, как это - быть живым.

- Извини, - Эрна совсем расстроилась.

- Да ничего, - отмахнулся Нич. - Мне часто снится этот сон. А потом я не помню самое главное. Не помню, в чем был весь смысл. Наверное, только это меня и поддерживает: я все еще надеюсь вспомнить. Как мальчишка, верю, что однажды проснусь, а жизнь обретет утраченный смысл. Ладно, пойду домой, досыпать. Вдруг снова увижу этот сон.

Он завернулся в плащ, под которым спал, ссутулился и побрел к выходу, не оборачиваясь. Эрна не стала пытаться попрощаться с ним.

Чуть позже с Башни спустились Гарр и Сиэннэ. Вдвоем.

- А, хищница! - приветствовал Эрну Гарр в своей манере. - Рано ты сегодня. Пойдем с нами чай пить.

Сиэннэ только чуть улыбнулась. Впрочем, Эрна заметила, что в последнее время в ее улыбке стало больше теплоты, больше приветливости. Так, будто она привыкла к новому человеку, зачислила его в некий список «своих», и теперь ей полагается отношение «как своему».

«Богиня ночи», снова оправдывающая свое прозвище ночным бдением, чуть поддернула длинные рука мешковатого свитера, чтобы наполнить чайник и поставить его на площадку кипятильного устройства. Эрна едва не охнула. На руках сирайэна она разглядела многочисленные синяки разной степени свежести. Сразу представились не то драки, не то побои, унижения, издевательства... «Что же это с ними со всеми такое?» - растерянно подумала Эрна.

Все трое уселись за стол, и Сиэннэ устало прикрыла глаза, опершись щекой на кулак. Она лениво размешивала в своей чашке сахар.

- Всю ночь вздрагивала, - сообщила она в пространство, но, надо полагать, обращалась именно к Эрне. Гарр-то наверняка пробыл с ней с вечера до утра. - Этот айзё здорово мешает. Так и кажется, что кто-то проник. Может, со временем привыкну.

- А ты разве не видишь, что это наш? - удивилась Эрна.

- Я не вижу, как он выглядит, - усмехнулась Сиэннэ. - Мы чувствуем только характеристики. Я могу сказать, большой он или маленький, сильный или слабый, но понятия не имею, какая у него внешность.

- Надо же. А я думала, вы там картинку видите.

- Определять силу по картинке? Нет, в Сфере нет никакого изображения. Это больше похоже на наш язык, я имею в виду, язык сирайэнов.

- Ничего, теперь очередь Айдеранэна вздрагивать, - улыбнулся Гарр.

- Кстати, Айдеранэн тебе еще не сделал кипятильник? - вдруг спросила Сиэннэ у Эрны. Та изумилась.

- Мне?

- Тебе нужен домой? Я могу сделать.

Эрна ошалело уставилась на собеседницу. Ей домой - предмет загадочной техники сирайэнов? Вот такую штуку, которая работает непонятно как, и никто объяснить не может принцип ее действия? И ее можно запросто завести у себя?

- Да! Мне такой нужен!

Эрна не стала рассказывать, что практически не готовит, а предпочитает питаться в небольшом трактире возле дома, благо даже стажерского жалования вполне хватало для такого образа жизни. Ей просто было любопытно заиметь эту штуковину.

- Ладно, напомни мне вечером. Если все будет спокойно, за ночь соберу.

- У меня в доме таких два, - доверительно сообщил Гарр. - Тособойн их делал. Один мне, а другой - моей жене.

- Жене? - недоуменно переспросила Эрна.

- Она была охотницей. Тоже здесь работала, пока замуж не вышла.

- Погоди-ка! - девушку осенило. - Так это про ее, что ли, Нич рассказывал? Что кто-то устроился сюда только затем, чтобы выйти замуж.

Гарр горестно, с оттенком покорности судьбе, вздохнул.

- Ну да. Молодой был, глупый, попался. Девица предприимчивая была, моя женушка. Знала, что делает. Теперь живем вот.

Ну да. И на Башне ночуешь. Но этого, конечно, Эрна говорить не стала. Просто подумала, что в это утро всех тянет на откровенность.

- Ну ладно, - Гарр неохотно отодвинул недопитую кружку. - Схожу домой, надо показаться. А потом еще Кайс просил меня днем его подменить. Так что я вернусь.

Когда женщины остались наедине, Эрна насмелилась спросить о синяках. Она ждала чего угодно: смущения, гневной отповеди, холодной рекомендации не совать нос не в свое дело, - но только не этого безразличного пожатия плечами.

- Постоянно во все врезаюсь, - без эмоций сказала Сиэннэ. - Просто не могу пройти мимо какого-нибудь угла, чтобы его не собрать.