Имеет свойство яда (СИ) - Ртуть Мика - Страница 25

Грабар онемел, не веря своим ушам. Работаем, простите, для чего?

— Я вами очень недоволен, — откинувшись на спинку кресла и сложив руки на круглящемся животе, сообщил Табан. — Прошлый раз был весьма показателен. И очень дорог, поверьте. Поэтому хочется верить, что в этот раз вы отнесетесь со всей возможной ответственностью и не провалите ничего.

Лицо Олега превратилось в маску. Сказанное никак не хотело доходить до мозга. Пустые слова, без смысла и значения. Что за черт вообще? Он соображает, что несет? Может быть, тогда он и виноват в том, что клиенты "Монтроза" иногда читают заключаемые договора и требуют выполнения обязательств?

Зазвонил телефон, Табан схватил трубку и махнул Олегу рукой на дверь, давая понять, что неугодный подчиненный может валить на все четыре стороны.

Понимая, что сейчас и правда, лучше свалить, Олег скрипнул зубами и вышел из кабинета Табана. В приемной увидел Иру с раскрасневшимися глазами и разозлился еще больше. Что за ерунда, в конце концов? Один человек так виртуозно сумел перепортить настроение всему коллективу?

Заметив взгляд Олега, Ира поперхнулась травяным чаем, который всегда пила, если надо было успокоиться. Видимо, вид у самого Олега тоже оставлял желать лучшего.

— Совсем плохо? — робко уточнила она.

Он только махнул рукой, не желая вдаваться в подробности.

— Нас… кхм, а мы крепчаем, — отшутился Грабар весьма своеобразной формулировкой и пошел в свой кабинет.

Работы было полно, предстояло разобраться с текущими делами и как-то отмазаться от "Хельтруды", вопрос которой сам по себе, разумеется, не рассосался. Поэтому первым делом стоило сочинить очередное письмо и направить в "Корсар". Пусть господа юристы… развлекаются.

Думать о том, что информацию передадут лично Сокольскому, не хотелось. Но и нельзя было не понять, что просто так дело никто не отставит. Олегу очень ясно дали понять, что заинтересованы. Как и зачем — другой вопрос.

Грабар тихонько прикрыл за собой дверь и сел за стол. Некстати совсем вспомнился сон. Такой яркий, такой настоящий. Будто с Сокольским один на один. И просит о помощи. О какой именно — не разобрать. Да и… неважно уже. Потому что серые глаза Влада смотрят внимательно и с легким прищуром, словно пытаются что-то прочесть. И все бы ничего, но на собственной скуле ощущается жар от большого и указательного пальцев Сокольского, которыми он лениво и задумчиво поглаживает, а через секунду — ощутимо сжимает. А потом и вовсе поднимает лицо за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза.

— Разве я когда-то отказывал? — спрашивает мягко, но в голосе слышится урчание голодного зверя. — Но ты же сам понимаешь…

Подушечка большого пальца проводит по губам, надавливая и заставляя их приоткрыть. Судорожный вдох, попытка отвести взгляд… остается попыткой. И жарко так, что хоть в горную речку прыгай.

— …что тогда будешь делать то, что я скажу? И отвечать четко и правдиво на все поставленные вопросы?

Олег вздрагивает, но еле слышно выдыхает:

— Да.

А потом осознает, что стоит перед Сокольским на коленях.

К счастью, будильник зазвонил вовремя. А, учитывая, что лечь Олег умудрился достаточно поздно (Ян очень сильно требовал подробностей), то вставать совершенно не хотелось. И думать тоже. Но так как опаздывать не входило в грабаровскую привычку, то пришлось силой заставить себя встать и собираться.

Время пролетело незаметно. К обеду удалось кое-как остыть, отодвинуть Табана на задний план, пожелав ему там и оставаться, и как следует углубиться в работу. При этом оказалось, что со срочные дела были не такими уж и страшными, и в этот раз вполне вероятно могло быть, что домой можно попасть вовремя. Но стоило только мысленно расслабиться, как монитор погас.

— Это еще что за? — пробормотал Олег, искренне надеясь, что перезагрузка сейчас все исправит. Ну… или просто отошел кабель от монитора.

Однако ни один из аматорских способов, призванных на оживление компьютера не подействовал. Включаться все вроде даже включалось, но вот загружаться категорически отказывалось.

Еще не до конца осознав глубину всей зад… неприятности, в которой очутился, Олег выругался сквозь зубы и набрал Сергей.

— Что у нас плохого? — поинтересовался Хелевский, явно будучи слишком занят, чтобы вести долгий разговор.

"Какая проницательность", — отрешенно отметил Олег.

— Пожалуй, все, — честно сказал он. — У меня ни черта не грузится и грузиться не желает. Уборщица сегодня не приближалась, тревожных сигналов не было, порнуху не смотрел.

— Печально, — отозвался Сергей. — Коль уж и с порнухой такие дела, то, кажется, ты у нас идеальный. А идеальные люди очень вредны не только для окружающих, но и для техники.

— Что есть, то есть, — рассеяно согласился Олег, бездумно перелистывая ежедневник.

На глаза попался злосчастный расчетный. А за ним — визитка Сокольского.

— Ладно, жди. Скоро буду, — пообещал тот и положил трубку.

Скоро, так скоро. Несказанно радовало, что программист попросту никуда не умчался, а находился на месте. Вынужденное просиживание штанов за нерабочим компьютером — то еще удовольствие. Правда, и серьезная отмазка.

Сергей вошел спустя десять минут. Страшно сосредоточенный и безумно погруженный в себя. Впрочем, как и всегда. Кивнул Олегу, деловито согнал его с кресла и принялся за работу.

Грабар подошел к окну. Выйти, перекурить, что ли? Все равно прямо сейчас он сделать ничего не может. Мысли оборвал звонок мобильного. Незнакомый номер, наверно, опять коммерсанты перенаправили какого-то занудного клиента.

Однако стоило взять трубку, как едва не оглушило радостным приветствием:

— Привет, Олег. Как ты там? Как жизнь? На работе сейчас? А я вот…

Даже если б сейчас разверзлась земля, и оттуда вышел Сокольский с плеткой, Олег бы меньше удивился, чем услышав этот задорный тенор. Тенор тем временем продолжил радостно стрекотать:

— А я вот только приехал и…

— Лева, какого черта? — крайне невежливо перебил Грабар.

Однако Леву, то бишь, Льва Эдуардовича Мельцера, музыканта, балбеса, балагура, хулигана и немного домашнего мальчика, внука незабвенной Фиры Марковны, было не так просто сбить с толку. Стоило только Олегу переехать к тетке в Одессу, как и случилось знакомство с Левочкой. Извечная бандана, серьга в виде креста в левом ухе, потертая джинсовая куртка, рваные джинсы, вырвиглазная футболка. Русые волосы ниже скул, фигурно выбритые виски. Невинные зеленые глаза, прямой нос, полные улыбчивые губы, пальцы с мозолями от постоянных репетиций. Олег редко его видел в другом наряде и почти никогда — без гитары. Такой… представитель уличной богемы, влюбленный в музыку и ветер. Голос у Левы, правда, был обворожительный. Такой хрипловатый тенор, от которого барышни сходили с ума. Если добавить неиссякаемое чувство юмора, обаяние, сшибающее с ног и органическую незлобивость, то становилось ясно, что девиц у Левы хватало. Обычно он старался крутить роман с "единственной и до конца жизни", но спустя месяц менял решение. А бывало, что плевал на свои же принципы и пускался во все тяжкие. В такие дни в коридоре, за искусственным вьюнком Фиры Марковны всегда прятался список с девичьими именами и расписание, когда и какой из воздыхательниц было назначено свидание.

Иногда, конечно, случались накладки, но, в общем и целом, проблем не было. Лева никогда не унывал, регулярно вляпывался в разные и совершенно невероятные ситуации, никогда не вешал нос, но при этом умудрялся развешивать свои проблемы на всех окружающих. При этом делал это настолько виртуозно и необременительно, что злиться на него было просто невозможно.

Сергей, услышав обращение, хмыкнул.

— Так я работать, — совершенно не смутился тот. — Бабуля сказала, чтоб связался с тобой, а то мало ли, потеряюсь в Москве еще и…

— Постарайся не потеряться, — сказал Олег таким тоном, что Лева резко притих.

В общем-то, он прекрасно понимал, что просто так Лева бы не звонил. Но от прочищения мозгов Фирой Марковной и тетей Сарой сбежать невозможно. И когда отправляли своего богемного обалдуя в Москву, прекрасно понимали, что тут будет кому за ним приглядеть.