Время вьюги (часть первая) (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" - Страница 16

      - А жизнь мне поломать ты хочешь?

      От неприятной необходимости сообщать, что у нормальных людей при столкновении с суровой реальностью ломаются иллюзии, а не жизнь, нордэну избавила беззлобная брань мужчины средних лет, стоявшего у тюремных ворот. Он определенно мерз и страдал. И, как следствие, был готов поделиться кое-какой информацией, чтобы улучшить свое положение. Вскоре они уже знали, когда и куда притащили Маэрлинга, а мужчина получил пару монет, которые мог с чистой совестью прогулять в соседнем трактире по окончании дежурства.

      Посетителям крупно повезло. Секретарь, ведущий прием, оказался человеком на редкость вменяемым и не попытался сорвать на них злость за то, что в праздничную ночь сидит в непротопленной комнате, одинокий и трезвый. Рейнгольду даже не пришлось трясти перед его носом метрикой, намекая на родство, которое он очень не любил афишировать, им и так сообщили все, что полагалось знать. Рейнгольд остался заполнять форму для посетителей, а Дэмонра отправилась вниз по коридору, беседовать с Маэрлингом.

      Не доходя до камер, она столкнулась нос к носу с импозантным мужчиной лет пятидесяти пяти, который был тут же опознан ей, как почтенный родитель Витольда Маэрлинга. Нелегкая сводила их уже раз пять, и каждый раз - при крайне сомнительных обстоятельствах.

      - Мессир. Какая неожиданная встреча, - улыбаясь, соврала нордэна. Как раз эту встречу можно было ожидать.

      - И все же радостная, - Эвальд Маэрлинг одарил Дэмонру поклоном и улыбкой прожженного дамского угодника, которая ему поразительно шла, несмотря на возраст. По твердому убеждению нордэны, граф вообще был человеком на редкость симпатичным и приятным в общении. Близко они знакомы не были, но, исходя из подборки его врагов, Дэмонра подозревала в Маэрлинге-старшем очень хороший вкус. - Надеюсь, этой встречей я не обязан одному дурно воспитанному юнцу? Видит небо, я сделал все, что мог.

      - У вас прекрасно получилось, - честно сказала Дэмонра. Витольд Маэрлинг, конечно, был одной сплошной проблемой, но отличался известной порядочностью, аккуратностью в действительно важных делах и истинно рыцарским пониманием чести. То есть, как она полагала, унаследовал от папаши не худшие из возможных дворянских предрассудков. А родись он лет на сто раньше - и вовсе цены ему бы не было.

      - У меня больше нет сына, - в меру печально возвестил мессир Маэрлинг. Роль убитого горем родителя давалась ему особенно хорошо. Наверное потому, что он примерял ее в среднем раз в полгода, лишая Витольда титула и наследства после каждой особенно громкой дуэли. И признавал отпрыска обратно после каждой новой медали "За храбрость и глупость", как любила говорить Зондэр. Дэмонра не сомневалась, что пропустила прелестнейшую семейную сцену, и ничуть об этом не жалела.

      Оставалось уладить некоторые формальности практического характера.

      - Разумеется, сына у меня больше нет. Но я внес залог за этого опустившегося юнца, - ответил мессир Маэрлинг на ее невысказанный вопрос. - Так что вы можете забрать его и наказать сообразно вашим представлениям. Я лишь просил бы не увольнять его из армии. Мне хочется верить, что он сумеет смыть позор со своего имени в бою.

      Примерно такие речи от мессира Эвальда Дэмонра слышала уже раза три. Зондэр - раз пять. И ни для кого это не было секретом.

      - Вы не возражаете, если я оттаскаю этого опустившегося юнца за уши? - вопрос был задан исключительно для проформы. Уши Маэрлинга не могло спасти уже ничто в этом мире.

      - Пользительно. Весьма пользительно для усвоения основных принципов хорошего тона, - важно кивнул безутешный отец. В его черных глазах кувыркались бесенята. - Только не оторвите вовсе. Нужен плацдарм, на который его дети будут вешать ему лапшу. Я верю в преемственность поколений и в то, что мои внуки за меня отомстят. А теперь... Сожалею, что вынужден покинуть вас, госпожа. Однако дела не терпят.

      "Дело" было на три года младше сына Эвальда Маэрлинга и отличалось взрывным темпераментом. Что при этом самое поразительное, пасынка Милинда Маэрлинг любила. Раз уж отпустила мужа вытаскивать его из затруднительного положения в ночь прихода весны.

      - Я желаю вам удачно разобраться со всеми вашими делами. Счастливой весны, мессир.

      - Позвольте ручку, миледи. Никогда не целовал руку прекрасной дамы в тюрьме. Надо же начинать.

      Дэмонра решила не уточнять, что ручку прекрасной даме под сводами тюрьмы он так и не поцеловал: с дамой не задалось. Но ее отвратительное настроение вдруг стало хорошим. Во всяком случае, ей расхотелось ломать Витольду Маэрлингу конечности.

      Камера, как ни странно, была практически пуста. Самых активных гуляк то ли еще не привели, то ли уже отпустили с миром. В дальнем углу развалилось какое-то существо, предположительно женского полу. Оно с упорством маньяка рассказывало потолку, стенам и единственному сокамернику о том, что в юности было любимой фрейлиной кесаревны, но зависть и интриги заставили ее бежать из дворца. А "те проклятые серебряные ложки" подбросили недоброжелатели. В максимальном отдалении от "фрейлины" восседал Витольд Маэрлинг. Он несколько картинно запрокинул голову назад и только вздыхал на самых сильных моментах монолога жертвы людской зависти.

      - Витольд, на выход! Прилетел твой личный Заступник. Сейчас будет наносить тебе травмы!

      - Что, второй подряд? - Маэрлинг, наконец, заметил посетительницу и расплылся в улыбке. Дэмонра в очередной раз удивилась тому факту, что он сумел сохранить за собой изначальный комплект зубов.

      - Ну ты красавец, - фыркнула она, и погрешила против истины. Вообще, Витольд действительно был красавцем в сильном смысле этого слова. Девочки, девицы, дамы и старые девы вешались ему на шею с пугающим единодушием. Нордэна понятия не имела, было ли дело в романтических льняных кудрях, жарких очах или умении сыпать неплохими комплиментами со скоростью артиллерийского обстрела, но факт оставался фактом: второго такого дамского угодника еще нужно было поискать. Правда, сейчас два внушительных "фонаря" под глазами определенно убивали хорошее впечатление. - С папашей беседовал?

      - Как вы догадались? - поразился Витольд. - Я имею в виду, как вы догадались, что я "беседовал" именно с папашей?

      - А так, что после каждого лишения титула и наследства тебе отчего-то ломают нос. Удивительное совпадение. Как тебе удалось сохранить фамильную горбинку?

      - А ее не было никогда, фамильной горбинки, - ухмыльнулся он.

      - Но... погоди. У твоего отца ведь тоже нос с горбинкой...

      - У моего отца был мой дед, - виконт Маэрлинг расплылся в очень отцовской белозубой улыбке. - Папаша называет это "преемственностью поколений", если не путаю.

      Против "преемственности поколений" было не поспорить.

      - Я пришла тебя забрать.

      - Благодарю вас, госпожа полковник. Я могу попросить вас в ближайшие двадцать четыре часа оградить меня от общения с майором Мондум? Дело в том, что получать удары морального толку после физических - особенно больно. И плохо сказывается на фамильной горбинке. Завтра вечером я сам явлюсь к ней с повинной, букетом морковки и глубокими извинениями.

      Самым поразительным в этом белокуром паршивце было то, что злиться на него долго не могла даже серьезная и собранная Зондэр. А у Дэмонры биография была не так чтоб многим лучше, чем у Маэрлинга. На это она тоже порой делала скидку.

      - Ну, с новым годом тебя, лейтенант. Постарайся провести его не так, как встретил.

      Улыбка Витольда сделалась совсем безмятежной:

      - Госпожа полковник, смею вас заверить, непосредственно весну я встретил в компании очаровательной барышни-следователя. И ни в чем, кроме своей искренней расположенности к брюнеткам, не сознался.