Мечтатель (СИ) - Аверин Сергей Игоревич - Страница 15

Машина плавно сорвалась с места и начала набирать высоту. Панель редко мигала, трехмерная карта в левом углу сообщала положения гравикама в текущий момент. Все остальные приборы были двухмерные и резали непривычный глаз. Никак не могу понять, почему ни в одном транспортном средстве нет достойных панелей? Деньги экономят? Монтировать лень?

А, чушь! Не мое дело. Пусть правительство вводит новое и лучшее, я буду просто фиксировать это в архивах «Клиониса».

Вместе с плотным потоком машин мой гравикам вынесло на тускло светящийся далеко внизу магистральный щит. Шкала устойчивости рванулась вверх, достигнув ста процентов. Вот теперь полетаем!

Я пробежался по приборам, продиктовал свой код и взялся за вылезший штурвал. Нажатие на одну единственную кнопку и двигатели переходят в форсированный режим, сжирая количества антивещества, близкие к критической массе.

Нос аппарата задирает, из сопел вырывается желтый огнь, корпус вздрагивает. Мимо несутся темные пятна и размытые очертания зданий. Высота семь тысяч, скорость четыре пятьсот!

Я с блаженной улыбкой обхожу очередное серое пятно секунду назад появившееся на горизонте и чуть не хохочу от восторга. Такого ощущения свободы и счастья не может даровать никто. Лишь скорость. Она делает сознание чистым и пустым, она отбрасывает нужные и ненужные мысли, позволяя сосредоточиться на дороге. Она свята.

Машина рвется вперед, она идет на своем пределе, пределе, установленном почти пятьсот лет назад. Сотни экспериментов, тысячи опытов, миллионы различных предложений — не помогло. Аннигиляционные двигатели упорно не летали быстрее 4500. Для большего ускорения к основному источнику энергии пришлось бы добавлять еще какой-нибудь. А что можно добавить, кроме классических водоперерабатывающих? Ничего. А, учитывая, что дороже воды ничего (почти ничего) не существует, такую систему использовать не станут.

Любой гравикам и гравилат использует принцип притяжения антивещества к веществу. В любой точке планеты сверху висит каркас, обтянутый, как купол древнего шапито разноцветным шелком, слоем антивещества. Герадиум, по природе своей очень близкий к антиматерии, легко вступает с ней в любые реакции. Значит, и силы притяжения между ними сильны. А если через герадиум пропустить большое напряжение, то притяжение усиливается, достигая астрономических величин. За счет этого можно подвесить в воздухе тяжелые предметы, предварительно снабдив их подложкой из специально обработанного герадиума. На таких транспортных средствах не получиться подниматься близко к куполу, ибо силы притяжения превзойдут земную тягу и мощь двигателей. И тогда… О том, что будет тогда, лучше не думать.

Карта мигнула два раза алым заревом. Значит, почти на месте. Я с вздохом передал управление компьютеру и проводил уползающий в пол штурвал печальным взглядом. Гравикам медленно подруливал к бордюру пешеходной дорожки.

Когда я выбрался наружу, дверь за моей спиной захлопнулась, и гравикам направился по месту прописки. Теперь осталось только найти Изалинду. В каждом секторе живет от десяти до пятидесяти миллионов, так что без компьютерной помощи пытаться ее разыскать бесполезно.

Найдя ближайшую компьютерную будку, я дал запрос о поиске. Через секунду ИИ выдал мне нужный адрес: уровень средний, ступень пятьдесят шестая, квадрат десять. Я тут же просмотрел предложенную карту и направился по данному адресу, благо идти надо было всего пять минут.

Стандартная лазерная дверь стандартного дома. Разумеется, закрыта. Разумеется, просто так и любому она не откроется. Разумеется, она не сможет противостоять тому, кого, не преувеличивая, называют «Властителями Мира».

Не выдержав аж пяти доказательств моего высокого положения, запоры сдались, и лазерная сетка исчезла. Я перешагнул порог, сверился со списком жильцов и зашел в телепортер. Вспышка, бьющая по глазам, секундная потеря верха и низа, чувство, что руки и ноги перемешались местами и легкое покалывание по всему телу. Ненавижу! Почему в домах не оставили лифты? Ни разу в жизни на нем не катался! А как хочется!

Длинный коридор. По бокам, слева и справа — ровная череда дверей. Над каждой — сканирующий элемент. Еще — это видеть мог только я, семь лет не вылазящий из-за пульта в «Клионисе», умело скрытые передатчики. Те приборы, которые являются нашими глазами, миниатюрные устройства, передающие абсолютную информацию напрямую в мозг.

Я мгновение замер. Какая там была дверь? Семьсот десятая? Значит вот здесь.

Я криво усмехнулся, отгоняя шальную мысль войти без предупреждения, и постучал костяшками по косяку. Тревожить компьютер не стал. Пусть себе спит.

Через несколько секунд дверь исчезла, и я увидел удивленное лицо Изалинды.

— Как вы сюда попали?

Улыбка наползла на губы помимо моей воли. Сдержаться я не сумел. Да и незачем.

— Секрет фирмы.

— Воспользовались пропуском? — в свою очередь улыбнулась Изалинда. — Понимаю. Ну, что стоите, проходите!

Опять на «вы». Опять уважение преобладает над доверием. Есть в этом мире хоть один человек, который может отнестись ко мне просто, непредвзято? Не обращая внимания на титул, на уровень допуска? Сказать пару чисто человеческих фраз, дружески похлопать по плечу?

«О чем я? — тут же оборвал я сам себя. — Пора смириться. Мне давно было пора смириться. Я вижу реальность не так, как должен. Я хочу, чтобы она была лучше. Я наделяю людей качествами, которые умерли вместе с бешено летящим временем. Я слишком люблю историю, я досконально знаю прошлые тысячи лет. Я знаю где, когда и почему произошло даже самое мельчайшее событие за столь долгий срок. Хронист! — усмехнулся я про себя. — Хронист, он по-другому не может».

Напрасные слова утешения. Я придумываю их непонятно зачем. Виктор, тоже являющийся хронистом, спокойно живет, не исследуя глубины истории. Но ему и не снятся кошмары. Сновидения, которых не должно быть. Мой мозг исследовали не один и не два раза — все в норме. Отклонений нет. Способность воспринимать компьютерные образы трехмерного пространства, разумеется, исключается. Величина этого значения у любого из хронистов более чем в десять тысяч раз превышает норму человеческого разума. Врожденное качество, позволяющее нам забраться на недостигаемую высоту».

— Хотите что-нибудь? — Изалинда прошла в глубь вполне приличной и небольшой квартиры, опасно балансирующей на грани между невозможным бардаком и блистающей чистотой. Скажем так, упорядоченный хаос. Видимо, естественное стремление все убрать и прибрать наталкивалось на желание разместить рабочие материалы и проекции глубинного сканирования в достигаемой близости. Размещение по шкафчикам и полочкам выгодным не являлось, так как полупрозрачные пластиковые листы не были под рукой, а тратить время на то, чтобы их достать? Зачем?

— Спасибо, ничего не надо, — я умело увернулся от стопки папок, примостившихся на углу стола и гармонично вписавшихся в интерьер. Предложенное Изалиндой кресло мгновенно изменило форму, подстраиваясь под мою осанку. Сама девушка уселась на диван, напротив меня. Еще в комнате был вышеупомянутый стол, на котором уместились самые разные вещи. Тут были и древние, еще бумажные (!) чертежи, книги с пожелтевшими страницами, кружка, с недопитым чаем, визуальный шлем — устройство, подобное обручу хрониста, но создающее лишь изображение. Команды ему, разумеется, нужно отдавать тоже мысленно. На полу, под столом, находились несколько коробок с непонятным содержимым. На стенах комнаты висели картины с зацикленными изображениями. Тут кружатся в танце десятки пар, там качают зелеными головами березы и бежит неторопливая река, здесь рассекают разреженный воздух гравикамы и грузовые крейсеры. Слева от меня была дверь, которая вела вглубь квартиры.

— Вы просмотрели документы? — перешла напрямую к делу Изалинда.

«Могла бы хоть чуть-чуть кругами походить, о погоде порасспрашивать! — подумал я. — На самом деле — одержимая. Для нее работа — это все».

— Да, просмотрел. И, по правде говоря, мне ваша затея показалась безумной, несколько отчаянной и донельзя интересной.