Пожиратели жизни (СИ) - "Eva Rouse" - Страница 8

«Ха, десятая «лягушка», из тех, кого мы с моим подопечным пересчитывали… А краска действительно стойкая. За двадцать лет так и не смылась».

На мутной синей воде островками выделялась грязно-рыжая трава.

«Ну что, готов?» — спросил Пай, обвил нитками Рейнера и пошел вперед на нитях, иногда погружаясь под воду.

— Как будто у меня есть выбор, — отозвался Рейнер. — Я его еще под балкой сделал. Лейти, ты там как?

«Нам повезло, колоссы достались юные, так что к вечеру уже будем на месте», — обиделся Пай: будто с ним может что-то случится.

— Отлично, только Оли, по-моему, утонул или скоро утонет, — с надеждой отозвался Лейти.

«Не дождетесь!» — встрепенулся Оли и выше поднялся на нитях.

Мужчина ухмыльнулся. Спокойствие последних дней дало время подумать, и Рейнер пришел к выводу, что все сложилось удачно. Во-первых, он жив и на этом уже можно закончить, хотя по друзьям Рейнер все же скучал; во-вторых, ничего ужасного или действительно невыполнимого с него не требовалось. Вот только Лейти тревожил. Парень ходил хмурой тучей, почти не разговаривал, отвечал только, когда спрашивали. С другой стороны, Лейти головная боль Оли, а Рейнеру дети вообще нравились исключительно издалека.

Лейти невольно напрягся в нитях, с тупой болью посмотрел на темную воду… Вот только на кону стояла не только его жизнь, но и жизни тех, кто шел вместе с ним в караване. Скрипнув зубами, мальчишка прикрыл глаза, чтобы не видеть медленного движения солнца и быстрого мелькания веток над головой. Медленно, строчку за строчкой, Лейти вспоминал длинную сказку некогда рассказанную отцом. Это отвлекало. Хотел бы он быть настолько же спокойным, как Рейнер, вот только…

Пай же спешил, зная, что там, в доме своего заказчика, сможет хоть ненадолго получить назад свое тело, глубоко вдохнуть, ощущая запахи, подластиться к домовому и получить целую корзинку пирожков, лечь в постель, закрыть глаза и заснуть.

«Еще немного, и я привыкну кататься исключительно на твоих нитях», — пошутил Рейнер. Мужчина скучал, этому болоту конца и края не видно, а ведь если Пай сюда ходил с другим подопечным, то и дом хозяев должен быть недалеко…

Дом действительно стоял рядом, но солнце предательски скрылось за горизонтом прежде, чем они добрались до места. Все, что успел рассмотреть Рейнер, прежде чем за ними захлопнулись тяжелые дубовые двери — это то, что дом высокий и длинный, он мрачной громадой выделялся на фоне темного неба. А еще стоял не один, чуть дальше взгляд уловил как минимум два строения.

Резко, едва ли не бросив, поставив своего подопечного на каменный пол, Пай отлетел к стене, как-то сжался, нити затанцевали, и в неровном свете свечей стало просто невозможно рассмотреть проводника. В противоположном углу так же свернулся и оброс нитями Оли. Когда нити, заслонявшие проводников, растаяли на полу, там, где минуту назад был Пай, сидела полная, слегка растрепанная женщина средних лет, одетая в клетчатую рубашку и потертые джинсы с разрезами на коленях и бедрах. Тряхнув головой, она встала и приказала Рейнеру:

— Иди за мной.

Черный лоснящийся кот долго мудрствовать не стал, Оли просто ткнулся мордой в спину Лейти, и парнишка в испуге отскочил в сторону, а потом бегом догнал пожарного и, озираясь, пошел рядом с ним, почти касаясь плечом.

Рейнер удивился, в самом начале даже испугался, но будничный тихий голос женщины успокоил, и пробудилось любопытство.

— Пай, это ты? А почему ты тогда говорила от мужского лица все это время?

Оли высунул морду откуда-то сбоку и подмигнул желто-оранжевым глазом.

Мужчина легко и открыто улыбнулся, кошек он всегда любил, а Оли выглядел невероятно потрясающе.

Цвета воронова крыла, мощные крылья сложены за спиной, длинные белые усы и целых три хвоста! Еще и глаза интересные: оранжевые с зеленым вертикальным зрачком.

— Какой ты красивый, Оли! — не сдержался мужчина.

— И как долго я бы объясняла тебе, что в самом деле женщина? — тихо спросила Пай. — Мы с тобой даже родом из одного города, Рейнер. В принципе, я на тебя вообще случайно наткнулась, в гости к внучке ходила, а встретила тебя.

Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж, где Пай ловко наступила на хвост серой, пушистой многоножки с подсвечником в передних лапках.

— Где сейчас старший?

Многоножка что-то застрекотала, женщина кивнула и красиво изогнула бровь:

— А младший?

Опять тихий стрекот.

Отобрав подсвечник с зажженными свечами, Пай приказала:

— Лейти, иди за Оли и не бойся, он тебя не съест, даже не покусает. Рейнер, а ты за мной.

Уверенно и быстро женщина лавировала по коридорам и, остановившись у двери, забарабанила по ней пальцами.

— Нет… — уставший голос из-за двери. Всучив подсвечник в руки Рейнера, Пай пропихнула его впереди себя, нагло входя в комнату.

Там было темно, и кто-то скомандовал:

— Стой на месте, это приказ. Пай, ты мне это притащила? И что мне прикажешь с этим делать? Он не похож на того, кто сможет существовать тут незаметно для меня.

Рейнер скрестил на груди руки. Красавцем он себя не считал, но и уродом не был, стало обидно, к тому же сами притащили, а теперь и разговаривают с ним так, будто он пустое место. Подавив в себе желание прокричать подслушанную у товарища из России фразу «Дед Мороз, выходи!», Рейнер буднично поинтересовался:

— Разочарован? — мужчина мстительно перешел на «ты», почтения к незнакомому субъекту он совсем не испытывал.

— О… Он еще и разговаривает!

В Пай полетела подушка, затем вторая, но женщина ловко и привычно сбежала с линии огня.

— Ты что, детка, не могла еще пару-тройку лет где-нибудь прошляться? Ладно, отдавай воспоминания и иди тиранить домового.

— Я искренне тронут силой вашей любви и семейными разборками, но как-то уже поздно. Контракт заключен, — напомнил Рейнер, — а я не только разговариваю, но еще вредничаю и хамлю, особенно, когда в даму невежливо кидают подручными средствами. Я был лучшего о тебе мнения, считая вспыльчивым только твоего младшего брата. Меня Рейнер зовут, будешь кричать и ругаться, используй имя, а не ОНО, — холодно высказался мужчина и замер. Образ киборга оказался успешно забыт, да еще и чувство самосохранения куда-то делось, как только этот субъект столь надменно заговорил, внутри все вскипело от ненависти.

«Пай, что еще с воспоминаниями? Ты ведь по-прежнему слышишь меня? Ау, Пай!» — обратился мужчина к своей проводнице, теперь, видимо, бывшей.

«Не ори, голова раскалывается, — ответила Пай. — Все, что я помню о тебе, будет знать и он». Женщина исчезла в темноте, и на пару минут наступила тишина, потом Пай появилась вновь и тихо пожелала:

— Удачи.

— С характером, — устало раздалось из темноты. — Прости, Рейнер, — по буквам произнес голос, — я лег только пару часов назад, а до этого отработал сорока восьмичасовую смену. А тут еще Пай с такими выходками. Что прикажешь мне с тобой делать?

— М, проситься отпустить сразу — будет как минимум невежливо. Но вот от еды, ванны с горячей водой, нормальной одежды и мягкой постели я бы не отказался, — следом за невидимым глазом хозяином мужчина тоже сменил тон на более дружелюбной и отметил, что воспоминания Пай показали такое, из-за чего мужчину считать вещью перестали. — Кстати, а свой угол у меня есть или мое место в твоей спальне на коврике? И что за работа такая? Прости, но я любопытен и, к твоему сожалению, не нем.

Впрочем, ковер в комнате хорош. Темно-зеленый с золотыми изгибами полос и пушистыми кисточками по углам, бахромой по периметру, застилавший почти весь пол большущий прямоугольник с длинным закрученным спиралью ворсом. Наверное, золотой и зеленый приходились хозяину любимыми цветами, потому что вся мебель и даже широкий балдахин, за складками которого прятался хозяин, были оформлены или выдержаны в разных оттенках, но в единой цветовой гамме, которую умерено разбавляли деревянные панели.

— Какая досада, будь ты немым, оставил бы на коврике, а так… как-то не гостеприимно, —донеслось из темноты насмешливое. — Отпустить не могу, по крайней мере сразу, не честно по отношению к Пай.