Пожиратели жизни (СИ) - "Eva Rouse" - Страница 18

— Какой ты боевой, и не скажешь, что пару часов назад тебя едва не казнили. Ты ведь не собираешься тихонько так ночью сбежать из теплой кровати и поплакать в углу, пожалеть себя, какой ты идиот, что действовал на свое усмотрение, забыв, что за тебя есть кому переживать?

— Предвечные не умеют плакать, так что такого удовольствия я тебе не доставлю, — Кофи прикрыл глаза и потянулся, затем вновь сосредоточился на книге.

— Иди ко мне, — Рейнер похлопал ладонью по месту рядом с собой и с широкой улыбкой чеширского кота добавил: — Это приказ.

Предвечный нахмурился, поднялся, подошел к кровати и залез на нее, так и оставшись стоять ровно в том месте, по которому похлопал Рейнер.

— Что дальше? — ровно, даже с любопытством поинтересовался Кофи.

Ловко извернувшись, пожарный подбил предвечного ногой под колени. Не ожидавший такого выпада Кофи повалился на спину, а Рейнер его уже оперативно прижимал к матрасу.

— Знаешь, подо мной ты прекрасно смотришься.

— Думаю, ты подо мной смотрелся бы лучше, — огрызнулся предвечный.

Рейнер перевернулся и уложил Кофи поверх себя, ладони легли на обнаженные бедра, улыбка исчезла с губ пожарного, и он серьезно заявил, не пряча взгляда и смотря предвечному в глаза.

— Этот вариант я готов рассмотреть. Кто-то из нас двоих должен знать, что делать, и лично я теряюсь в догадках.

Мужчина ненавязчиво погладил Кофи по бокам. Желание подколоть предвечного и втянуть в беседу с взаимными нападками на грани обиды и ссоры незаметно сменилось ощущением чего-то возможно неплохого и даже интересного. Вдумываться в природу собственных действий Рейнер не любил, он просто отметил, что лежащий голый парень в любом положении не внушает ни отвращения, ни дискомфорта.

Кофи фыркнул, пальцами подхватил подбородок своего претендента и поцеловал, резко, властно, царапая губы зубами, и прошептал зло и отрывисто:

— А вот меня ни один из вариантов не прельщает. Ты не в моем вкусе.

Резко поднявшись, предвечный вернулся в свое кресло, опять утыкаясь носом в книгу.

— А ну вернись обратно! — поддался злости Рейнер и стер рукой с губы кровь. — Это приказ!

Кофи вернулся и сел на край кровати, ухмыляясь наблюдая за злым претендентом.

— Еще приказы, господин?

— Да, — процедил сквозь зубы Рейнер: — Сделай-ка мне минет. Это приказ.

— Я забыл об одной маленькой детали, Рейнер, — предвечный улыбнулся, демонстрируя все острые зубы разом, — приговор вступит в силу только на рассвете. Так что… Раздевайся, это приказ.

Рейнер похолодел, кровь схлынула, и лицо теперь казалось белей простыни. Мужчина обреченно стянул с себя легкие шелковые штаны, другой одежды на нем не было, и оказался с предвечным на равных.

— Твоя взяла, но время на моей стороне. Не забывай.

— О, я уверен, что ты на мне за все отыграешься, Рейнер. Только не стоит судить всех по себе, если ты, зная, что у меня нет выбора, способен приказать подобное, не значит, что я на это способен. Иди спать на подоконник. С той стороны окна. Я добрый, можешь прихватить одеяло. Это приказ, — предвечный говорил зло, не смотря на мужчину.

Признание, что минет был шуткой, и пожарный все равно бы остановил предвечного, выглядело бы по меньшей мере глупо, поэтому Рейнер стянул с кровати одеяло, замотался в него и понуро поплелся к двери. Будь у человека хвост, тот наверняка волочился бы за ним следом, но хвоста не было, только опущенные плечи говорили сами за себя. На пороге Рейнер замер, помялся немного и, не оборачиваясь, тихо сказал:

— Извини.

Дверь бесшумно затворилась за пожарным.

Кофи облегченно вздохнул, лег поперек кровати и мгновенно заснул. Разбудил предвечного дождь. Мерный стук по стеклу, вместо того, чтобы успокоить, навевали странное ощущение — словно Кофи забыл о чем-то важном. Выругавшись, предвечный встал, походил по комнате и резко затормозив, кинулся к окну.

Одеяло промокло еще час назад, Рейнер без остановки стучал зубами, а раскаты грома не давали отключиться при всем желании. Вспышки молнии ослепляли, пришлось сделать из одеяла шалашик, накрывшись им с головой, и подтянуть ноги к себе. Теплее от этого стало едва ли, но иначе они просто по колено торчали наружу. Осталось только радоваться широкому подоконнику с обеих сторон окна, на нем вполне комфортно лежать, если бы не дождь, Рейнер славно выспался бы.

Окно распахнулось, и Кофи, перекрикивая ветер, ухватив за одеяло, приказал:

— Быстро лезь в комнату, это приказ.

Уже закрыв окно и отобрав тяжелое холодное одеяло, предвечный продолжил:

— Прими теплый душ, оденься и ложись в постель, это приказ. Я пока сделаю тебе чай. Только делай все молча, это приказ.

Рейнер все еще дрожал от холода, но ослушаться не мог. Губы побелели, ноги заплетались, но до душа мужчина добрался. Хорошо, что Кофи разрешил не говорить, мужчина был и не в силах, дождь в этом мире оказался каким-то странным, словно Рейнера не намочило водой, а пропустило через мясорубку. Под струями теплой воды, мышцы рук и ног свело болезненной судорогой, пожарный, закусив губу, чтобы не нарушать приказа, сполз по стенке, крепко зажмурился и лежал на дне душевой в позе зародыша, пока боль медленно, но верно, не начала отпускать. Облегченно выдохнув, Рейнер перевел дыхание и еще немного постоял под душем. Вскоре вытерся и обернул бедра полотенцем. Он уже вышел из ванной, когда перед глазами заплясали разноцветные круги, затем резко потемнело, воздух дрожал как раскаленное марево, сердце забилось быстрее, его звук барабанной дробью больно ударил по ушам, пришлось заткнуть их руками, но ничего не помогло. Рейнер повалился на пол, из его груди вырывалось частое поверхностное дыхание, и непонятно было, в сознании ли мужчина.

— Блин, — выругался Кофи и присел на пол, прислушался, отвесил мужчине две сильные пощечины.

Рейнер открыл глаза и предвечный, недолго думая, влил в рот мужчины какой-то отвар, резко приказав:

— Пей!

Пожарный захлебывался, глотая горьковатую жидкость, и странное резкое недомогание отступало.

— Сам встать можешь? Хотя… какая разница.

Кофи без усилий подхватил мужчину и помог добраться до постели.

Рейнер медленно сморгнул, дав понять, что благодарен за помощь и свернулся под одеялом, радуясь, что годы в колледже и жизнь в общежитии научили повязывать полотенце намертво, и оно не упало, иначе часть приказа была бы нарушена. За окном выло и гудело, стучал дождь.

— Чертов ветер, — отозвался в темноте предвечный. Спокойно, привычно, не обращая внимания на реакцию Рейнера, Кофи, усевшись у него в ногах, принялся растирать их, массировать, поясняя для человека:

— Этот дождь… Он не столько поит землю водой, сколько убивает все живое, как плоть, так и души. Дождь был создан для того, чтобы слуги не пытались бежать. Вот только я, честное слово, не помню, чтобы по расписанию он был назначен на этой неделе.

Рейнер не вслушивался в слова предвечного. Внутри то все скручивалось спиралью, и появлялся невиданный животный страх, от которого начиналось трясти хлеще, чем от холода. Кофи явно рассказывал нечто важное, но голос не пробивался сквозь вакуум сознания. Пришли обида и непонимание. Сначала предвечный выкидывает за форточку, как шкодливого котенка, потом греет и проявляет заботу, будто ему нравится сам процесс, а на Рейнера как было плевать, так и осталось. Мужчина из последних сил подтянул ноги к себе и пополз в сторону подушек, даже не верилось, что такой крупный человек, может свернуться столь компактным клубком и угнездиться у спинки кровати. Рейнер закашлялся, завернулся в одеяло, дыхание снова участилось.

Тихо и устало ругнувшись, Кофи залез под одеяло, осторожно, но крепко обнял, делясь своим теплом, и, погладив по волосам, прошептал:

— Прости, я не хотел, чтобы так получилось.

Предвечный не столько рассчитывал, что Рейнер его услышит, сколько старался успокоить мягким тоном.

Рейнер инстинктивно дернулся, затем и вовсе окаменел. Дурман качал на своих волнах, поднимал на гребне и разбивал о скалы. Чувство страха сменялось жалостью к себе, хотелось тепла и защиты, потом вновь приходила паника, и мужчина едва шевелился, хотя ему самому казалось, что он вырывается на грани физических сил. Тело покрылось испариной, Рейнер спрятал лицо в подушки. Новый приступ кашля согнул пополам, и предвечный скорее уловил запах крови, чем заметил ее на губах мужчины.