Человек-птица - Маркуша Анатолий Маркович - Страница 3

И ещё — Пётр Николаевич увлечённо летает на дальние расстояния. Самолёт ведь для того и придуман, чтобы человек мог быстро передвигаться. Нестеров пролетел по маршруту Киев — Одесса — Севастополь. Тогда это было крупное достижение! Потом он летит из Киева в район нынешнего Ленинграда. И преодолевает это расстояние в рекордный срок — за один день!

Он приучает себя «читать» землю. Не так это просто, разглядывая землю с высоты птичьего полёта, правильно оценивать обстановку, запоминать, как выглядит, например, пересечение реки и железной дороги. И сравнивать схватываемое глазом на местности с тем, что изображено на карте. А ведь без такого уменья не проложить новых воздушных путей.

Военный человек Нестеров постоянно думает, как лучше использовать крылатую машину в боевых условиях. Ведь тогда ещё никто толком не знал, как именно будут использованы самолёты на войне.

А война приближалась. Первая война, в которой летчикам пришлось принять самое деятельное участие.

ТАРАН

В августе 1914 года началась Первая мировая война.

С самого начала войны Нестеров находится в действующей армии. Он напряжённо думает: какое оружие лучше брать с собой в полёт? Как переделать артиллерийские снаряды в авиационные бомбы? Но упорнее всего его преследовала идея воздушного тарана. Ведь лётчикам случалось встречать в небе противника, а что они могли сделать? Погрозить врагу кулаком, в крайнем случае, выстрелить в него из револьвера или пистолета, почти не имея шанса попасть в цель…

И Нестеров нашёл решение: нужно догнать вражеский самолёт и ударить по нему своим самолётом так, чтобы нанести пробоину… Подобный удар и есть таран. Нестеров был твёрдо уверен, что при таране можно сразить врага и уцелеть самому. Тут, пожалуй, уместно забежать далеко вперёд: в годы Великой Отечественной войны сотни советских лётчиков таранили фашистские самолёты, и многие из этих отважных сынов Родины остались при этом живы. Значит, Нестеров был прав.

26 августа 1914 года Пётр Николаевич Нестеров поднялся в ясное, будто отполированное небо и взял направление к линии фронта. Нестеров знал: на этом участке, примерно в одно и то же время, появляется вражеский самолёт. Самолёт-разведчик.

Самолёт Нестерова набирает высоту — выше, выше, выше. Внимательно оглядывает лётчик горизонт… Наконец замечает: далеко-далеко виднеется крестик-самолёт; приближаясь, он приобретает очертания вражеского «Альбатроса». Тот самый, разведчик.

Нестеров продолжает набирать высоту, будто и не видит врага, а сам прикидывает: когда начать разворот, чтобы оказаться позади противника и выше него. Манёвр атаки он продумал давно, мысленно представлял себе малейшие детали, и теперь надо было сохранить спокойствие, чтобы не ошибиться, не дрогнуть, исполнить манёвр точно и быстро.

«Пора!» — решил Нестеров и сделал свой знаменитый крен: когда одно крыло самолёта склоняется к земле, а другое — задирается в самое небо.

Не прошло и десяти секунд, как противник оказался впереди и ниже Нестерова. Пётр Николаевич перевёл самолёт в крутое снижение. Он догонял врага. Тот пытался ускользнуть в сторону, но напрасно — русский самолёт неотвратимо настигал его.

И настиг. И сразил.

Увы, этот полёт оказался последним и для Нестерова.

Закончилась жизнь героя. Началось бессмертие: герои не умирают. Пусть он прожил всего двадцать семь с половиной лет. Пусть он пролетал неполных два года. Но кто отважится сказать — мало? Ведь он открыл искусство свободного управления самолётом в воздухе. Он — основатель высшего пилотажа, без которого с тех пор не может обойтись ни один лётчик на свете. И мёртвая петля по справедливости называется сегодня петлёй Нестерова.