Взгляд Волка (СИ) - "Нефер Митанни" - Страница 22

- И кстати говоря, - продолжал Георгий, удерживая пальцами её подбородок, - я намереваюсь как можно скорее покончить с этим.

- Что ты имеешь в виду? – насторожилась она.

- Я хочу, чтобы ты стала, наконец, моей женой, я, знаешь ли не настолько современен, чтобы держать рядом с собой юную красавицу, не связав её по рукам и ногам, - с широкой улыбкой, лукаво сверкая потемневшими глазами, признался он и сразу спросил: - Пойдёшь за старика Лешего?

От этих его слов сердце Маши словно остановилось. Сколько раз она мечтала о них. Привстав на цыпочки, с улыбкой провела ладошкой по его щеке и коснулась пальцем его губ, очерчивая их безупречную чувственную форму.

- Пойду, пожалуй, - отвечала, опустив глаза и притворно вздохнув, - куда же мне деваться от такого славного Лешего?

Его глаза потемнели, зеленоватые отблески заплясали в их глубине. Маша напряглась, затрепетала от его взгляда, щёки вмиг заалели жаром. Георгий сначала прижал её ладонь к своей щеке, а потом поднёс к губам и поцеловал. Затем, словно в медленном танце, одна его рука скользнула вдоль её позвоночника, а пальцами второй он охватил её затылок. Нет, в этих его движениях не было ни капли принуждения! Однако Маша покорилась ему. И когда он с жадностью прильнул к её губам, она поняла, что это самое прекрасное, что ей дано чувствовать в жизни - его поцелуй.

Он целовал нежно, поддразнивал, проводя языком по её губам, а потом вновь раздвигал их и нырял между ними, заставляя Машу трепетать от сладкой муки. Как обычно её сводил с ума контраст между жёсткой щетиной его бороды и тёплыми мягкими губами. Это было для неё проявлением его самого – он таким и был жёстким и нежным одновременно, сильным, способным защитить, но и ранимым, тоже нуждающимся в защите.

Она наслаждалась этой его неторопливой игрой, в которой он словно пробовал её на вкус. И где-то в самой глубине своего сознания Маша понимала, что каждый раз он открывает её по-новому, так же, как и она его, в знакомых, полюбившихся нюансах возникают новые нотки, приводящие всё к новым, неизведанным ранее сторонам наслаждения. Вот он опять изменил тактику: слегка прикусил её нижнюю губу, отпустил и вновь прикусил, заставляя девушку сходить с ума от тончайшей грани удовольствия и лёгкой боли. Маше казалось, что она будто переливается в любимого вся без остатка.

С губ Георгия сорвался то ли вздох, то ли стон, но он сам снова и снова продлял эту игру. И вот тонкие руки любимой взлетели ему на шею, обняв его, Маша ответила на поцелуй, её губы стали требовательными, отчаянно умоляя о большем, и он всем телом ощутил её настоящий голод по нему. В это мгновение он приглушённо застонал и подхватил на руки. В два шага опустил на кровать, склонился лицом к её ногам и прижался губами сначала к одной, потом к другой ступне. Маленькие пальцы Маши утонули в его бороде.

- Сумасшедший! – засмеялась девушка, её глаза сверкали, как два изумруда, пронизанные лучами солнца.

С лукавой улыбкой он продолжает осыпать поцелуями маленькие пальцы, время от времени посасывая каждый, то и дело проскальзывая кончиком языка вверх по взъёму. У Маши это вызывает противоречивые ощущения – она чувствует, как всю её точно заполняет свежий мёд, сладостью разливаясь внутри её существа, и она тает, тонет в этой ароматной сладости от его поцелуев и нежных прикосновений настойчивых пальцев. Но вскоре мёд нагревается, и где-то внутри, внизу живота закипает, превращаясь в вулкан. Маша стонет и сжимает пальцы ног, дёргает бороду любимого, словно хочет врасти в неё.

- Георгий… - выдыхает со стоном.

Он поднимает на неё глаза и окатывает искрящимся взглядом. И это всё больше распаляет медовый вулкан внутри, Маша дрожит и молит о чём-то, сама не осознавая своих слов.

Вдруг он решительно разводит её колени, удерживая их, склоняет голову между Машиных ног. Целует сначала внутреннюю сторону бёдер, заставляя девушку выгибаться, а потом его губы устремляются всё выше и выше, пока не достигают самой заветной цели. Едва его язык оказывается во влажном нежном пространстве, устремляясь навстречу медовому вулкану, и задевает самую чувствительную точку, как Маша с криком проваливается в небытие.

***

Она опять шла по заснеженной дороге, ведущей от деревни к сторожке. Снежинки, точно перья какой-то сказочной белой птицы, кружились медленно, танцуя свой чарующий танец. Казалось, они даже на секунду другую зависали в воздухе. Вытянув руку в варежке ладонью вверх, Маша всмотрелась в хрупкую красоту резного чуда, сотворённого холодом, и подивилась затейливости снежного узора. Когда-то в детстве она верила, что Снежная Королева существует, и где-то далеко, укрывшись от мира за стенами своего ледяного замка, она вяжет снежинки из ледяных нитей застывшего дождя, а потом велит северному ветру разбрасывать их по всему свету. Наверное, так и было – не может такая красота возникнуть сама по себе, без чьего бы то ни было замысла.

- Конечно, как и весь мир вокруг, - кто-то ответил на её мысли.

Оглянувшись, Маша увидела пожилого мужчину, вернее сказать, старика. Окладистая седая борода, длинные совершенно седые волосы, спускавшиеся на плечи и живые, не по годам ясные и лучистые тёмно-карие глаза. Его взгляд показался ей знакомым.

- Гадаешь, кто я? – он по-доброму усмехнулся. – Не старайся – не вспомнишь. Мы с тобой не встречались. Скажи лучше, любишь его?

- Кого? – удивилась Маша.

- Георгия, конечно, отца твоего сына, - с улыбкой пояснил старик.

- А у меня… - она хотело было сказать, что у неё нет детей и вдруг вспомнила о своей беременности.

- Не сомневайся – сын у вас будет.

- Кто вы? Откуда знаете? – Маша шагнула к нему, словно желая дотронуться.

- Стой, - он вытянул руку в повелительном жесте. – Тебе не стоит близко подходить ко мне. Но не пугайся! Я Влас Петрович, дед твоего Георгия.

- Но ведь вы умерли?! – удивилась Маша, растерянно глядя на старца.

- Умер, - кивнул он. – Но у Бога нет живых и мёртвых. Для него все мы живы, покуда душу не утратим. Трудно это – искушений много. Но я смог, честно прожил, грех поборол. Ну так любишь внука моего?

- Да, дедушка, очень, - Маша почему-то покраснела.

- Не красней, девонька, не стыдись, любви стыдиться не надо, – улыбнулся старик. - Мир на ней стоит. В ней спасение. А Георгия береги. Без тебя он погибнет!

- Погибнет?! Как?!Что вы… - Маша осеклась: старика и след простыл.

Она хотела найти его и… проснулась.

***

В звенящей тишине тикали ходики. Она лежала на кровати укрытая ватным одеялом. Обвела комнату взглядом – она одна. Это сразу напомнило тот день, когда, израненная, вот так же лежала на этой самой кровати, а Георгий отправился в деревню. Встала, накинула на себя одеяло и на цыпочках прошлась по комнате. Куда же он опять уехал? Почему не разбудил её? Выглядывая в окно, заметила на столе шоколадку, под которой сразу обнаружила его записку:

«Должен уехать. Оденься – побереги ножки для моих поцелуев! И поешь! Твой Леший ))».

Улыбка тронула её губы и тут же погасла.

Сон! Опять сон, но на этот раз ещё более странный. Неужели старик сказал правду? Она прижала руку к животу. У неё будет сын... Маша прислушалась к себе, ожидая какого-то внутреннего отклика. Нет, она не чувствовала в себе никаких изменений. Впрочем, если она действительно ждёт ребёнка, то пока слишком рано что-то чувствовать. Ребёнок – это радость, а вот другие слова старика… Неужели правда Георгию угрожает опасность? Старик сказал, чтобы она берегла любимого. Но она понятия не имела, как сможет спасти его. И главное – какая именно опасность ему угрожает?..

На душе было тревожно, и чтобы унять тревогу, Маша оделась и принялась убираться: смахнула пыль, нагрев воды, перемыла посуду и поставила вариться суп. Однако её мысли упорно кружили вокруг случившегося. Она то возвращалась к странному сну, то вспоминала их с Георгием разговор. Неужели он правда сможет ей изменить? Едва проскальзывала эта мысль, как холодели ладони, а сердце точно ныряло в пугающую бездну. А вдруг дедушка был прав, и всё это лишь игра? Да, она влюблена так, что и нет сил это выразить, с каждым днём всё больше и больше убеждалась, что Георгий – единственный её мужчина. Если им придётся расстаться, она не сможет полюбить вновь. Всю свою жизнь она ждала именно его. А вот он… Испытывал ли он к ней хоть сотую долю того, что чувствует она к нему? А вдруг с его стороны это только страсть и не более? Говорит, что любит, предложил выйти замуж…