Калинка-малинка для Кощея (СИ) - Комарова Марина - Страница 10

Поэтому Кощеев сын присвистнул и тихо спросил:

— Одинокой? С такими-то домовыми?

Васька за моей спиной издал непередаваемый звук, однако я тут же завела за спину одну руку и погрозила нахалу кулаком. Мало того, что продукт переводит, так еще и хихикает. Мужская солидарность у него, понимаешь, проснулась. Ничего-ничего, так же быстро и уснёт, когда без ужина останется.

— Язык у тебя ядовитый, наверно, от ума невеликого, — заметил Мишка. — Калинушка, можно его стукнуть?

— И мне? — тут же оживился Тишка.

Дивислав откровенно забавлялся, но соревноваться в острословии с близнецами не спешил. Только смотрел на меня с чуточку кривой улыбкой. Мол, а ты, душа-красавица, чего хочешь? Выпроводишь или выслушаешь?

— Клятву дай, что не причинишь мне вреда, Дивислав, — сказала я, не замечая его улыбки (а хороша, ох, как хороша ж!). — И всем, кто здесь живёт, тоже.

— Вот это я одобряю, — важно сообщил за спиной Василий, подозрительно чем-то чавкая. — Вот очень пра… пра… ням-ням-ням… о чем это я?

«Убью», — решила я.

Дивислав только грациозно пожал плечами. Мол, ты бы еще сплясать танец заставила.

— Хорошо, как хочешь, Калина-чудесница. Клянусь добрым намерением своим, что ни в мыслях, ни в делах не причиню зла ни тебе, ни домочадцам твоим.

— Родом клянись, — строго вдруг сказал Вася.

И ни намека на былую шутливость и несерьёзность в его тоне не было. Только приказ, которого никто не может ослушаться.

Тишка и Мишка кивнули.

— Родом, — сказал один.

— Да, родом, — подтвердил второй.

В глазах Дивислава словно сверкнула молния, в хате вдруг стало невероятно холодно. Я поняла, что не могу отвести взора, а сердце пропустило удар.

— Клянусь, — хрипло сказал он, — родом своим Ко…

На улице грянул гром, последнее слово утонуло в грохоте. За окном хлынул страшный ливень, а в распахнутое окно ворвался леденящий ветер.

Дождь зарядил неслабый. Словно небо рыдало от горькой обиды. Гром грохотал вовсю, а ослепительные молнии сверкали так, что недолго и ослепнуть. Васька насторожено сидел у окна и поглядывал на расположившегося напротив меня гостя.

Клятву Дивислава домовые приняли, да и Васька подвоха не учуял. Поэтому я, положившись на своих домочадцев, не стала больше чинить преград и пустила гостя со спокойной душой.

Впрочем, моя сила тоже молчала — не чуяла от Дивислава ничего дурного. Поэтому решила, что хоть и не буду забывать про осторожность, но гостя уж привечу как полагается. Чаем ароматным с травами целебными и лепешками с домашним сыром. Конечно, молодцу оно надо чего и попитательнее, да только Тишка с Мишкой выметают всё в доме на такой скорости, что ни на кого больше не остается. Вот и верь потом в то, что домовые есть создания бестелесные и до материального им никакой охоты нет! Да, конечно! Верьте им больше! Останетесь тогда вообще без запасов продовольственных!

Дивислав сжимал в руках пиалу и щурил глаза, словно довольный кот. В домашней обстановке он выглядел так же странно и чуждо, как и вчера ночью, играя на костяной дудочке. Не человек ни разу. Кажется, даже физически это почувствовать можно. И вроде бы страшно должно быть, а как-то наоборот… Интерес вызывает просто жгучий. А ещё… вот сидишь так рядом — смотреть приятно. Хоть и не красавец писаный, но и далеко не урод же. Притягателен, очень.

— Змея я давно знаю, — тем временем говорил Дивислав. — Живёт возле… родного мне города. И как у вас, в Полозовичах, память о змеином народе сохранилась, так и у нас предки с ними тоже дружили.

Я подпёрла щеку кулаком и посмотрела на Дивислава. Он только улыбнулся уголками губ:

— Что, Калинушка, нравится меня разглядывать?

Нравится-то оно нравится. Только вот толку особого мне с этого нет. И речи, молодец, ведёшь странные. Ни о каком другом городе, дружном со змеями, я слыхом не слыхивала. Но в то же время чувствую — не врёт.

— А что это за город такой? — спросила, сделав вид, что не слышала последнего вопроса.

— Межанск, — и глазом не моргнув, сказал он. — Слышала о таком?

— Нет, — честно призналась я.

Название вроде бы не заморское. Надо же.

Дивислав поставил пиалу на стол. В светло-серых глазах промелькнула искра недоверия. Я только развела руками. Ну, что есть, то есть.

— В общем, об этом потом, — вздохнув, продолжил он. — Так вот, с Горынычем общаться приходилось. Люди ему неинтересны. Сказки всё это, что змей может человека съесть. Может, и есть где такие, только не этот.

— Не любит мяса? — хмыкнула я.

— Не любит проблем, — мрачно ответил Дивислав. — Да и сама понимаешь, повар из него неважный. А с человечиной столько забот и хлопот — умаяться же можно!

Шутка, конечно, сомнительная. Запомню, что чувство юмора у него есть, но немного не в ту сторону может свернуть. Ишь какой, смотрит на меня, ждёт реакции. Фигушки, не дождёшься. И не такое слышали.

— Ну-ну, а дальше? — подтолкнула я Дивислава к рассказу. — Коль змей твой не всеяден, то зачем людей крадёт?

— Змей — мой друг, — холодно сказал он, и в хате вновь похолодало. Так, что я невольно потянулась за платком наплечным узорчатым, купленном на къевской ярмарке.

— Говорю же, — продолжил Дивислав, — его змеиный облик не для устрашения людей предназначен. И вообще Горыныч сейчас звёздные карты составляет, не до людей ему.

Услышанное заставило позабыть о платке и во все глаза уставиться на собеседника. Дивислав только улыбнулся:

— А что ты думала, змеи — совсем варварский народ? А про мудрость их слышала когда-нибудь?

— Ну, ты это… не груби-то, — буркнула я, — говори дальше.

— А я и говорю, — ни капли не смутился Дивислав, — оклеветали его. Неправду сказала ваша Елька. Но так как мы у неё уже ничего не выведаем, пойдём по другому пути.

Другой путь, он, конечно же, есть. Только вот не так прост он. Хорошо бы поговорить с ворожкой, к которой Елька бегала. Однако чтобы отыскать барышню, давшую Ельке приворотный порошок, нужно время.

— По какому же?

Васька тем временем взмахнул крыльями, сделал круг над нашими головами и нахально уселся мне на плечо. Я чуть покачнулась и недовольно глянула на хранителя. Что-то совсем обнаглел. Или решил так потренировать хозяйку? Так вроде не жалуюсь. Однако Василий даже не соизволил посмотреть в мою сторону. Взор жёлтых глазищ был направлен исключительно на Дивислава.

Тот тоже некоторое время смотрел на Ваську с откровенным любопытством. Но потом довольно вытянулся на стуле и сложил руки на груди.

— Доставай своё блюдечко, чудесница. С яблочком молодильным. Знаю я, как вызвать ворожку. Уж пока стоял возле дома Ельки, учуял кое-что.

Знает про мой чудесницкий инвентарь, что ж. Это не очень хорошо, но в то же время не секрет уж точно. Хотя я бы предпочла, чтоб знало об этом поменьше чужих.

— А что, сможешь отсюда до незнакомки дотянуться? — уточнила я.

Дивислав кивнул. И настолько серьёзным было выражение его лица, что я поверила — дотянется. Выхода нет, надо идти за блюдечком.

Гость тем временем ни капли не изменился в лице, словно и знал, что перечить не стану. Интересно, откуда он такой умный взялся? Знает обо мне куда больше, чем полозовчане. Разберёмся с ворожкой и не выпущу, пока не расскажет всё. Иметь за спиной такого… может, не врага, но и неясно, друга ли, я бы поостереглась.

Блюдце досталось мне от матери. А ей — от её матери. И так передавалось по женской линии. Оно у нас, правда, размеров немалых, двумя ладонями не обхватишь — целое блюдо. Белое-белое, течение времени ему нипочем, выглядит как новое. Каёмочка синяя с голубым, неведомо кто её наносил, да только матушка рассказывала, что знатный чудесник был, многое умел. И нашей пра-пра-пра… в общем, неважно уже, но сделал он ей подарок от всего сердца, вот и по сей день он служит нам.

Я поставила блюдце перед Дивиславом. И пусть внешне он остался невозмутимым, от меня не ускользнуло, что в светло-серых глазах мелькнуло уважение напополам с удивлением. Так-то, знай наших.