Небо на плечах - Федорочев Алексей - Страница 23

Где я успел испортить карму?! Почему получается, что вместо того, чтобы холить, нежить и лелеять женщин, я на них этим летом ору, угрожаю и довожу до слез? А именно сегодня делаю это одновременно?

То, что охота, на которую я опрометчиво принял приглашение, не задастся, я понял, едва узнал, что она будет конная. Нет, в детстве худо-бедно держаться в седле я умел, но навыки эти были давно утрачены, так что назвать меня уверенным наездником — это сильно польстить. Конюшен я тем более не имел, поэтому лошадь пришлось арендовать. И даже самый лучший конь, какого удалось найти, отнюдь не блистал на фоне породистого четвероногого транспорта других охотников. Черт с ним! — этот позор я легко бы пережил, но ведь охота была еще и псовой! А каких собак предпочитает знать? Конечно, «одаренных»! Которые вместо того, чтобы приносить добычу егерям или своим хозяевам, стали приносить ее мне, едва послышались первые выстрелы! Не давая сделать ни шага, пока не возьму и не похвалю!

И вот, безнадежно отстав от основной кавалькады, сижу я, значит, перед горкой птичьих трупиков, чешу репу, а из кустов выносится всадник на лошади и с ходу врезается в моего флегматичного Уголька. Ну как надо было гнать, чтобы опрокинуть полтонны живого веса? То, что сам горе-наездник улетел на несколько метров, меня не особо волновало, — судя по шуму и пыхтению, там мелочи. Чужой конь резво вскочил на ноги и умчался прочь, провожаемый моим офигевшим взглядом, но Уголек! Он стонал и плакал, пытаясь встать на сломанную ногу, жалобно ржал, сетуя на свою тяжелую долю и ненормальных людей.

Усыпив коня перед тем, как сращивать кость, я высказал карабкающемуся из зарослей лихачу все, что думал, и только после первых всхлипов увидел, что ору на Анну Константиновну — вторую по старшинству дочь императора, лишь в этом году начавшую полноценно участвовать в светской жизни.

— Прошу прощения, ваше высочество, — вздохнув, обуздал я свой гнев, — не узнал.

— Он умер, да, граф? — доковыляла она до коня и погладила мощную шею спящего животного. — Из-за меня?

— Не стоит расстраиваться, он не умер. Я его пока всего лишь усыпил, чтобы разобраться.

— Правда? — с надеждой глянула она на меня из-под растрепанной челки глазом, на котором, если не принять мер, скоро нальется шикарный фингал. — Вы сможете?

— Смогу! Но сначала приведу в порядок вас. — И, не слушая никаких протестов, подошел вплотную и стал водить пальцами по многочисленным ушибам и ссадинам.

— Кха-кха… — раздалось за спиной. Сосредоточившись на лечении, я как-то упустил из виду, что великие княжны в одиночку обычно не передвигаются. Оглянувшись, обнаружил императора собственной персоной, задумчиво разглядывавшего мою ладонь, приложенную чуть ниже поясницы великой княжны. В этой насквозь двусмысленной ситуации особенно порадовало ружье в его руках. Терять было уже нечего, так что не стал ничего объяснять, а присел на корточки и обхватил пострадавшее колено великой княжны.

— Еще где-то болит? — спросил для порядка, когда закончил с ногой.

— Нет, спасибо.

— Тогда, с вашего позволения… — По всемирному закону подлости в этот момент на поляну, где мы стояли, выскочили два ретривера и, положив к моим ногам подбитых куропаток, стали вилять хвостами и выпрашивать ласку. Печальный опыт подсказывал, что сопротивляться бесполезно, поэтому обреченно потрепал их за ушами.

— Н-да… — произнес Константин, обведя взглядом получившуюся картину. — Ты как? — спросил он у Анны.

— Уже нормально. Только Храп куда-то убежал. — Она беспомощно покрутила головой, соображая, где искать свое средство передвижения.

— Далеко не убежит, найдется, — успокоил ее монарх, кивая кому-то из подоспевшей свиты.

Сразу несколько человек спешились и стали предлагать Анне лошадей на выбор.

— Благодарю, но я пока останусь здесь. Хочу убедиться, что с жеребцом графа будет все в порядке, все-таки он по моей вине пострадал.

— Хорошо, — не стал спорить с ней отец. — Граф, коль скоро вы взяли на себя заботу собирать нашу дичь, не сочтите за труд, заберите ее потом в лагерь, — он там, на холме. А мы, пожалуй, продолжим. — И, умело развернув коня на месте, скрылся вместе со своими сопровождающими, оставив меня с великой княжной наедине. Почти наедине, потому что два неприметных человека со всеми не уехали, продолжая держаться чуть поодаль.

Вернулся к Угольку. Сил на его перелом ушло неожиданно много, но оно того стоило: помимо личного удовлетворения от хорошо проделанной работы мне был приятен детский восторг в глазах красивой девушки. А великая княжна Анна была красивой. Пусть не такая яркая и экзотическая, как Ольга, на чью внешность сильно повлияли греческие корни ее матери, зато натуральная блондинка с классическими чертами лица и изящной фигуркой.

Пока занимались конем, а потом вместе собирали птичьи тушки, разговорились. В отсутствие вечно стоящих живым щитом подружек-фрейлин великая княжна оказалась милой девушкой, болтать ни о чем с ней было легко. Опомнился, только когда поймал себя на невольном использовании «шарма», — в свете последних залетов перед императором не самое безопасное поведение. К счастью, я еще не успел создать хоть сколько-нибудь насыщенный фон, так что влиять на собеседницу не начал.

Где-то с пару километров до лагеря прошлись пешком, ведя прихрамывающего Уголька в поводу. Периодически этот хитрец забывал хромать, но стоило нам на него посмотреть, как тут же начинал изображать из себя самое несчастное животное. Хотя сидеть на нем и так бы не вышло: гора дичи на его спине прибывала.

— Граф, признавайтесь, это какое-то колдовство? — хихикнула Анна, когда очередная тушка заняла свое место поверх седельной сумки. — Вы знаете заветное собачье слово?

— Угу. Мы с тобой одной крови, — проворчал я, гладя бессчетную за сегодняшний день ушастую голову. — Не знаю, ваше высочество. Наверное, я просто хороший человек! И собаки это чуют!

— Судя по тому как жадно они вас облизывают, вы не столько хороший, сколько вкусный! — продолжила она беззлобно подтрунивать. — Нет, я поняла! Вы собачий бог!

— Почему только собачий? Просто бог! Падите ниц, презренные смертные!.. — продекламировал я со всем возможным пафосом.

Уголек, шарахнувшись от моего резкого взмаха, разве что копытом у виска не покрутил, зато великая княжна, уже не скрываясь, хохотала.

День, который не сулил поначалу ничего хорошего, закончился на позитиве. В лагере уже стоял найденный и привязанный к дереву Храп, но Анна, сменив потрепанный костюм и наведя марафет, вновь присоединяться к стрелкам не стала, составив мне компанию в получении добычи, которую мы тут же отдавали поварам. Постепенно к нам подтянулись ее подруги, и к приезду остальных пропахших порохом охотников я сидел в роскошном цветнике, развлекая девушек выдуманными и правдивыми байками из жизни.

— Можно к вам на огонек? — на правах знакомых к нам присоединились Сережа Гагарин с товарищами, которых я видел поутру только издали.

— Располагайтесь! — приглашающим жестом Анна указала на бревна, служившие нам сиденьем. Парни шустро распределились между девушками, и вскоре уже Серега вел сольную партию, давая отдых моему пересохшему горлу.

К обеду и последующим развлечениям бросать сложившуюся компанию было бы уже невежливо, так что Ольга и ее свита удачно обходилась сегодня без меня. Наследницу было даже жаль — Родион и его прихвостни за короткий срок умудрились вытеснить из окружения старшей великой княжны многих интересных людей, что явно не шло ей на пользу. В принципе, если наш конфликт получит развитие, за мной не заржавеет, но пока я просто самоустранился, не мешая Ольге в попытках наладить будущую семейную жизнь.

Потом был костер и песни под гитару, в которых я, жалея уши остальных, не участвовал, к нам подходили новые собеседники, народ активно тусовался и наслаждался неформальным общением, но до самого позднего вечера мы так и держались сложившейся группкой и весьма неохотно расставались в конце.