Святая ночь
(Сборник повестей и рассказов зарубежных писателей) - Вебер Виктор Анатольевич - Страница 10

Не хотелось видеть полные тревоги лица пассажиров, вспоминать напрасно прожитые годы. Чего бы я не отдал, чтобы вновь стать молодым, мальчишкой, и, не задумываясь ни о чем, штурмовать сверкающие пики. Я знал, что чувствует человек, поднявшийся на вершину. У воздуха там особый вкус, тишина не такая, как внизу. Сверкает на солнце лед, обжигают лучи, а сердце буквально останавливается, когда нога на мгновение соскальзывает с крошечного выступа и рука впивается в страховочную веревку.

Я не отрывал глаз от любимых гор и чувствовал себя предателем. Я продал их за комфорт, легкую жизнь, благополучие. И я сказал себе, что искуплю вину после того, как нас найдут. С возвращением в Штаты я мог не спешить. И решил провести отпуск в Европе, посвятив его горам. Купить соответствующую одежду, снаряжение, подготовиться к восхождению. Приняв решение, я ощутил безотчетную радость, у меня сразу полегчало на душе. Остальное уже не имело никакого значения. Я вернулся к пассажирам, укрывшимся в самолете, и смеялся и шутил до прихода спасателей.

Они добрались до нас на второй день. Мы почувствовали себя куда уверенней, увидев на заре самолет, кружащий над нами на высоте многих сотен футов. А вскорости появились и горцы, грубоватые на вид, но несказанно обрадовавшие нас своим приходом. Они принесли одежду, еду и очень удивлялись — они сами в этом признались, — что нам понадобилось и то и другое. Они-то думали, что не найдут нас живыми.

Горцы помогли нам спуститься в долину, куда мы попали на следующий день. Ночь мы провели на северном склоне горного хребта, который от самолета казался далеким и неприступным. На рассвете мы снова тронулись в путь, ярко светило солнце, долина лежала прямо под нами. На востоке горы громоздились все выше, один или, возможно, два пика сверкали снежными шапками, вдавленные в синее небо словно костяшки сжатой в кулак руки.

Как только мы начали спуск, я обратился к руководителю спасателей:

— Я увлекался альпинизмом, когда был помоложе. Но я совсем не знаю вашей страны. Сюда часто заглядывают альпинисты?

Тот покачал головой. Ответил, что там очень сложные условия. Он и его помощники приехали издалека. Жители долины невежественны. Иностранцы и туристы бывают здесь очень редко. И если меня интересуют горные восхождения, он может помочь подобрать хороший маршрут, хотя близко зима и сезон практически закончен.

Я все смотрел на восточный хребет, далекий и прекрасный.

— Как называют тот двойной пик на востоке?

— Монте Верита, — ответил спасатель.

Вот тут я понял, что привело меня в Европу…

С моими товарищами по несчастью я расстался в маленьком городке в двадцати милях от места вынужденной посадки самолета. Автобусы доставили их к ближайшей железнодорожной станции, а оттуда они отбыли в цивилизованный мир. Я остался в городке. Снял номер в крохотной гостинице, перенес туда багаж. Купил крепкие башмаки, брюки из толстой кожи, куртку, пару теплых рубах. А затем отправился в горы.

Как и говорил мне горец, сезон восхождений уже закончился. Но меня это совершенно не волновало. Пусть я был один, но меня окружала красота гор. Я уже забыл их целительное спокойствие. Тело мое наливалось прежней силой, холодный воздух наполнял легкие. В пятьдесят пять лет я только что не кричал от восторга. Исчезли суета и напряжение, тревоги, будоражащие мир, яркие огни и терпкие запахи городов. Только сумасшедший мог так долго нести на себе такое бремя.

В таком настроении я пришел в долину у восточного склона Монте Верита. Она практически не изменилась, во всяком случае, увиденное мной полностью совпало с описанием Виктора. Маленький городок, мрачные, замкнутые люди. Нашел я и харчевню, едва ли кто решился бы назвать ее гостиницей, где надеялся переночевать.

Меня встретили с безразличием, но достаточно вежливо. После ужина я спросил, проходима ли тропа к вершине Монте Верита. Мой собеседник, хозяин харчевни, где я был единственным посетителем, и по совместительству бармен, взглянул на меня, пригубил предложенный мною стакан вина.

— Мне кажется, она проходима до деревни. Далее, не знаю.

— Вы часто общаетесь с тамошними крестьянами?

— Иногда. Случается. Не в это время года, — последовал ответ.

— Сюда заглядывают туристы?

— Редко. Они предпочитают север. Там лучше.

— У кого в деревне я могу переночевать?

— Не знаю.

Прежде чем задать следующий вопрос, я долго вглядывался в его угрюмую физиономию.

— A sacerdotesse, они все еще живут на вершине Монте Верита?

Бармен вздрогнул. Его глаза широко раскрылись, он навалился на стойку бара.

— Кто вы? Откуда вам известно о них?

— Значит, они существуют?

Бармен подозрительно оглядел меня. Многое произошло в этой стране за последние двадцать лет. Она познала насилие, революцию, когда сын шел против отца, и даже этот отдаленный регион не остался в стороне. Поэтому бармен не спешил откровенничать с незнакомцем.

— Ходят слухи, — осторожно ответил он. — Я предпочитаю в это не вмешиваться. Опасно. Иначе жди какой-нибудь напасти.

— Для кого?

— Для крестьян из деревни, для тех, кто живет на Монте Верита, — я о них ничего не знаю, — для нас, здесь, в долине. Я ничего не знаю. Если я ничего не знаю, со мной не случится ничего худого.

Он допил вино, вымыл стакан, протер тряпкой стойку. Судя по всему, ему очень хотелось как можно быстрее отделаться от меня.

— Когда вы будете завтракать?

— В семь утра, — и я поднялся в мою комнату.

Распахнув дверь, я вышел на узкий балкон. Маленький городок спал. Лишь несколько окон светились яркими точками. Ночь выдалась ясной и холодной. Из-за гор выплыла луна, освещая их темную громаду. Через день ожидалось полнолуние. Мне казалось, что я перенесся в прошлое. В комнате, где мне предстояло провести ночь, возможно, останавливались Виктор и Анна, давным-давно, летом 1913-го. Анна могла стоять на балконе, на этом самом месте, не сводя глаз с Монте Верита, а Виктор, не подозревая о грядущей трагедии, говорил ей, что пора спать.

И теперь вслед за ними я пришел к Монте Верита.

Завтракал я без бармена. Кофе и хлеб принесла мне девочка, вероятно его дочь. Спокойная, вежливая, она пожелала мне доброго пути.

— Я собираюсь в горы, и погода, похоже, будет отличная. Скажите мне, вы бывали на Монте Верита?

Девочка тут же отвела глаза.

— Нет, нет, я никогда не покидала долины.

Как бы между прочим я рассказал ей о моих друзьях, побывавших здесь много лет тому назад, о том, как они поднялись на вершину и обнаружили там, между пиков, сложенное из камня строение, за стенами которого, как они с удивлением выяснили, жила какая-то секта.

— Они все еще там, не так ли? — Я поднес к сигарете огонек зажигалки, закурил.

Девочка испуганно оглянулась, словно опасаясь, не подслушивают ли ее.

— Говорят, что да. Отец не касается этой темы в моем присутствии. Молодежь не должна знать об этом.

Я выпустил к потолку струйку дыма.

— Я живу в Америке, но полагаю, что здесь, как и в большинстве других мест, молодые люди, собираясь вместе, обсуждают именно то, о чем они не должны знать.

Девочка улыбнулась, но промолчала.

— Позвольте предположить, что вы и ваши юные подруги часто шептались о том, что происходит на Монте Верита.

Я немного стыдился своей двуличности, но не видел иного пути для получения нужных мне сведений.

— Это правда. Мы говорим об этом, но не при всех, — вновь она оглянулась, а затем продолжила полушепотом: — Девушка, которую я хорошо знала, — она вскорости собиралась замуж — ушла и не вернулась до сих пор, и все говорят, что ее позвали на Монте Верита.

— Никто не видел, как она уходила?

— Нет. Она исчезла ночью. Она не оставила даже записки, ничего.

— А может, она отправилась совсем в другое место? В большой город? В один из туристских центров на севере?

— Не верится. Кроме того, перед уходом она вела себя как-то странно. Во сне поминала Монте Верита.