Приказано выжить! - Малыгин Владимир - Страница 9

Будем считать, что готово. Выкатываю раскалённый ком из углей, разбиваю глину – пыхает раскалённый пар, шипит сок. Одуряющий запах сбивает с ног, рядом Гром аж заскулил. Сил нет утерпеть, выхватываю из осколков глины обжигающую руки тушку, перекидываю с ладони на ладонь и выкладываю на лопух. Убираю оставшиеся перья, пытаюсь несколько раз подуть и остудить, но захлёбываюсь слюной. Быстро разрываю на куски и вгрызаюсь в одуряюще пахнущее мясо. Собака подсовывается под руку, слюни до земли. Кидаю ему кусочек, слышу только клацанье челюстей и опять умоляющий взгляд. Приходится делить поровну.

Какая-то маленькая утка попалась. В остатке только глина да перья.

Пока есть возможность, можно сварить бульончика, чем я дальше и займусь.

Вечером надо проверить рыбную ловушку, а в утиной – как-то приспособить петли, на всякий случай. Может, ещё попадётся такая вкусная уточка.

Вечер проходит спокойно и размеренно. Рыбы попалось немного. Поэтому в следующий раз надо будет сделать верши. В птичьей ловушке подвесил петельки из тонкого вымоченного ивового корня – завтра, надеюсь, буду с дичью.

Запекаю рыбу в глине на углях, это пойдёт на завтрак, а на ужин у меня есть вкуснейший бульончик и такая же вкусная варёная утка. Нам с собакой хватит. Рыбьи потроха разбросал перед утиной ловушкой. Теперь можно и отдохнуть.

Следующий день просто посвящён праздному ничегониделанию. После завтрака достаю рыбу из ловушки, и опять запекаю в углях. Уток не попалось, но я дополнительно набрасываю потрошков на берегу. Ещё не вечер. Попадётся!

Всё остальное время сплю, купаюсь, ем, загораю и опять сплю. Короче, восстанавливаю силы.

Вечером меня поднимает Гром, похоже, моя задумка с петлями сработала и пора доставать добычу. Наградой послужила попавшаяся парочка уток, которым я быстро посворачивал шеи.

Завтра в дорогу, благо проблем с пропитанием нет.

И опять мы с собакой пробираемся вдоль берега, пересекая ручьи и овраги. Обходим лесные завалы и могучие заросли крапивы.

После полудня, ближе к вечеру, Гром настораживается. Резко замирает и вытягивает шею.

Осторожно высовываюсь из кустов и осматриваюсь. Но мне ничего не слышно и не видно, надо подобраться поближе. Оставляю короб и на четвереньках пробираюсь поближе к воде.

Строжу собаку, чтобы вёл себя потише. Но тот и сам соображает – крадётся рядом со мной.

Ввинчиваюсь в траву и замираю. Раздвигать её и вылезать на берег даже и не думаю. Что бы и кто бы тут не был, если я вылезу, меня срисует на раз. А мне этого пока не надо.

Через траву высматриваю на реке долблёнку и людей в ней. Залегаю и маскируюсь, тихонько надламываю над собой несколько стеблей высокой травы и накрываюсь ей.

А люди-то рыбку ловят, сети ставят. Наблюдаю. Старый и малый, оба в чём-то сером. Длинные однотонные рубахи до колен, подпоясанные. Больше рассмотреть ничего не удаётся. И не слышно ничего.

Наконец, рыбаки закончили постановку сетей, и уплыли вниз по течению. Не могу оторвать взгляда от первых людей этого мира. Ловлю себя на том, что начинаю приподниматься над травой, чтобы окликнуть рыбаков. Собака внимательно смотрит на меня, как будто спрашивает, что делать.

Этот взгляд приводит меня в чувство, разжимаю судорожно сжатые кулаки и опускаюсь назад в траву. Надо успокоиться и всё разведать. Тихонько отхожу назад.

Значит, я угодил всё-таки в прошлое, судя по одёжке и лодке, и, слава богу, что тут есть люди. Это уже появляется хоть какая-то определённость. Судя по одежде, а что – по одежде? Такую одёжку носили в деревнях чуть ли не до батюшки царя-освободителя. Нечего тут сидеть и умничать – надо делом заняться. Только выпуливаться из камыша с криком – вот он я весь из себя такой прогрессор, встречайте меня – не стоит. Ещё на вилы поднимут или, что вернее, притопят. Да и с языком надо будет как-то разобраться. А пока подберёмся поближе и глянем осторожненько, что там мне повстречалось.

Строжу Грома и пробираюсь вслед за рыбаками, посматривая по сторонам и прислушиваясь.

Наконец, впереди через кусты проглядывают сторожевые башенки. Стоп, дальше нельзя, могут заметить. Вовремя останавливаюсь и отступаю.

Вот и нарисовалась проблема с легализацией. В таком виде, одному, мне в поселение лучше не соваться, в лучшем случае посадят в острог или кинут в яму, и жди потом честного и справедливого суда.

А могут ведь и продать запросто, и ошейник рабский надеть. Кстати, надо ошейник Грому вернуть – целее будет. Уж о таких случаях много чего написано в разных умных книжках. Нужно для начала побродить по округе, может, найду какие-нибудь ответы на свои вопросы.

Только очень осторожно надо бродить, чтобы шпионом не выглядеть. Кто знает, какие мысли придут в головёнки местным жителям, если увидят меня такого, неизвестно в какой одёжке и в резиновых галошах, да с собакой, породы которой тут быть не может по определению, да ещё и чёрной, как ночь. Вот же проблема! Нет людей – плохо! Появились – ещё хуже стало!

Ладно, надо искать тропки, и по ним, по неведомым, побродить, посмотреть. Ну что – вперёд, Гром. На тебя вся надежда, ты уж не подведи меня, мальчик.

Птиц нет, это хорошо, не выдадут. Поиски оказались безрезультатными, ничего мы не нашли, никакого мусора. Видимо, плотность населения тут оставляет желать лучшего. В крепость соваться абсолютно не с руки. Надо вернуться на то место, где я рыбаков встретил и попробовать с ними наладить контакт. Может, что и получится.

Располагаюсь на косе, неподалёку от места постановки сетей, развожу маленький костерок. Варю ушицу из остатков своей рыбы, и настраиваюсь на долгое ожидание.

Как я и думал, рыбаки появляются рано утром. Сначала меня об этом оповестил Гром – заворочался, насторожился, глянул искоса, заметил ли я, а чуть погодя донёсся и еле слышный плеск вёсел. Подкидываю пару веточек в костёр, прячу свою самодельную посуду, ни к чему пока лишние вопросы. Сижу, якобы перекусываю на бережку.

Из тумана выныривает челнок с давешними рыбаками. Замечают меня и начинают судорожно табанить. Сажусь и приветствую поднятой рукой людей. Вроде подуспокоились, вёсла опустили и, похоже, тоже думают, что делать. Будут сети проверять или удерут сразу? Нет, видимо решили проверить. Это хорошо, появляется шанс. Спокойно сижу и наблюдаю за рыбаками. Мужики тоже косятся постоянно. Но сети выбирают хоть и споро, но без дёрганья, это уже радует. Когда процесс подходит к концу, оглядываются на меня. Я жестом приглашаю к костерку и развожу руки в стороны, показывая, что у меня нет оружия. Рыбаки, перемолвившись между собой, подгребают к косе. Один остаётся в лодке, а второй осторожно выпрыгивает на песок. Поднимаюсь, даю команду Грому оставаться на месте и делаю пару шагов навстречу. Рыбак тоже подходит на пару шагов и недоумённо рассматривает мою одёжку, переводит взгляд на галоши и выпадает в осадок.

Взрыкивает собака, и мужик приходит в себя. Второй что-то спрашивает, рыбак отмахивается. Я жестом приглашаю присесть к огню. Присаживаемся, гость не выдерживает первым и начинает выспрашивать меня. Ёшкин кот, а вот и первый рояль нарисовался. Всё, что говорит мне мужичок, я отлично понимаю. Повторяю сказанные мне слова приветствия и представляюсь идущим издалека вольным мастером, желающим посмотреть мир и подзаработать деньжат. На тут же последовавший справедливый вопрос, где же тогда мои вещи и инструменты, отвечаю, что отобрали лихие люди. Пришлось всё бросить и спасаться бегством. Про мастерство отвечаю, что я строитель, но могу и ещё кое-что делать. Не знаю, правильно ли я назвал свою профессию, может и нет таких слов ещё, но уже поздно метаться, болтанул, не подумав.

Всё время внимательно отслеживаю реакции собеседника, всё-таки первая проверка. Некоторые мои ляпы можно списать на иноплеменное происхождение, равно как и одежду, и собаку. Только на это надеюсь и напираю осторожно.

Наконец, задаю свой самый животрепещущий вопрос: – Куда я попал?

– Так, Опоцка это. – Отвечает мне рыбак. Уже легче.