Приказано выжить! - Малыгин Владимир - Страница 35

Зашёл на кухню и попросил не кормить собаку без меня, на что получил ответ, что собака сама кормится.

– Это как так? – Опешил даже.

– А так! Забиваем дичь или кабанчика, а собака ваша, боярин, рядом стоит, и, пока не кинешь ей шмат мяса, никого не подпускает к туше, и уносить разделанное не даёт… Так что ещё и за это придётся приплатить.

– Договорились. Ай да Гром, почуял свободу.

Да лишь бы не погрыз кого-нибудь, а то виру потом замучаешься платить.

Домой надо скорее уезжать. Подальше от греха, дома-то его уже никто не боится.

Утром опять пришёл Изяслав и потащил в детинец, мол, князь заждался уже.

После обязательных приветствий, наконец, приступили к делу.

– Обдумал я твои придумки. Печь будешь делать сам, с собой бери кого хочешь, а для защиты твоего поселения отправляю с тобой Изяслава с пятёркой дружинников. Жильём обеспечишь. На содержание деньги получат, а где кормиться будут – решите сами. Мастера тебе будут, глину и песок уже готовят, можешь посмотреть. Приедете – поселю в воинской избе, там же и есть будете. Про арбалет твой ничего сейчас говорить не буду, Изяслав присмотрится – доложит. Ступай. Быстрее уедешь – быстрее приедешь. Не тяни!

Вот и поговорили, в одно, так сказать, лицо.

– Княже, пошли кого-нибудь меня сопроводить, хочу глину с песком глянуть – подойдёт или нет.

– Изяслав, проводи.

Откланявшись, сходил, посмотрел – что таскают мужички. Наказал глину замочить в корытах побольше, а песок – сушить. Попрощался с Изяславом, пусть догоняют, и пошёл собираться.

А в харчевне уже все в курсе моего отъезда. Хозяин крутится рядом, денег ждёт, прислуга от радости, что Гром уезжает, даже коня взнуздала и оседлала, да в дорогу запас провизии собрала. Быстро переоделся в походно-броневую одёжку, рассчитался с хозяином, переложил по сумкам провиант и был таков.

Дорога уже знакома и обратный путь показался значительно короче. Успел как раз к перевозу, и даже береговая въездная таможня не смогла испортить моего хорошего настроения.

Хотя мытарь попался въедливый, всё порывался в сумки мои заглянуть. Пришлось шугануть – нечего к знатному боярину, от самого князя едущего, в сумки лезть. Мало ли чего подумать могут.

И вот, наконец, я дома. До самого конца волновался – всё ли цело, живы ли мои друзья и соратники. Успокоился только тогда, когда из-за поворота вынырнула исходящая дымом труба печи в нашем доме, радостно и звонко залаял Гром и помчался вперёд, а на крыльцо вышел Головня и, приставив руку козырьком ко лбу, обернулся и что-то крикнул во внутрь.

Подскакал к крыльцу, спрыгнул, повод перехватил кузнец, а из дома посыпались мои друзья.

Шикнув на всех, Головня степенно передал повод Еле́ню и, тяжело ступая, подошёл ко мне.

– Здравствуй, боярин Владимир Владиславович! Как съездил, всё ли в порядке? Может, в баньку желаешь, пока стол соберут? – Кланяется.

Шагнул вперёд, обхватил его за плечи:

– Как я по вам всем соскучился. Как вы тут без меня, всё ли хорошо?

– Работаем, дело продолжаем, запасы кирпича увеличиваем. Кузня работает. Всё хорошо!

Повернулся ко всем, радостно улыбнулся и поздоровался. А гостинцев-то я не привёз, олень толстокожий, прошила меня запоздалая мысль.

Так большой толпой и протиснулись в двери. Вокруг меня кипел водоворот, а я просто стоял и улыбался. Потом была баенка, ломившийся от разносолов стол, и моя любимая кровать и мой камин. Хорошо!

Утром собрались все за столом. Если вчера просто радовались моему возвращению, то сегодня нужно нарезать общие задачи и подготовиться к скорому отъезду. Да и Изяслава хорошо встретить надо и подобрать для его малой дружины комнату. Этим займётся Любава. Ребята будут под руководством Головни загружать фургоны кирпичом да печным железом.

Вот-вот должен десятник подъехать. Задерживается что-то.

Отослав народ заниматься делами, оставил Головню, и попросил быстро и коротко пересказать все новости, которые произошли в моё отсутствие. Новостей особых не было, приходили несколько кандидатов в подмастерья, родичи хотят пристроить своих чад на хозяйство, в помощь Любаве. Все ждут моего приезда. Ну и пусть ещё подождут – не до того пока. Пошли к Любаве, посоветовались о кормлении дружинников. Решили взять с них деньгами, а Любава будет готовить. Тут же пришлось перерешать по поводу помощников на кухне и по хозяйству. Подумали вместе и переложили на хрупкие женские плечи этот кадровый вопрос, пусть сама себе подбирает помощников и сама же за них отвечать будет.

А вот и наша боевая дружина показалась. Немного ошарашенный Изяслав спрыгнул с коня, отдал приказ спешиться своим подчиненным. Обнялся с Головнёй, кивнул подмастерьям, и подошёл ко мне:

– Когда ты рассказывал, сколько настроить успели, как-то не верилось. А сейчас смотрю и удивляюсь. За полтора месяца столько наворотить…

– А сколько ещё предстоит наворотить. – Улыбаюсь.

Обнялись с десятником, потом подошёл Мстиша и тоже радостно облапил меня. Давно не виделись.

Поздоровался с остальными дружинниками и пригласил всех в свои хоромы, благо стол с утра был накрыт. Посидели дружно и наговорились вволю. Потихоньку забрал Изяслава в свою комнату. Очень он удивился моему каминчику. Весь осмотрел, везде пощупал, только что не обнюхал. Обстоятельно обговорили задачи по охране, определили обязанности, договорились по кормёжке и размещению. Закончив наше совещание (можно и так сказать), вышли во двор.

Фургоны стоят загруженные, осталось только нам собраться. Поторапливаемся со сборами и выезжаем, тянуть нельзя – не поймут меня в этом времени. Опять прощание, и мы двумя фургонами трогаемся на запад. Лошади запряжены парами, и то еле-еле тянут, груз очень тяжёлый получился. С другими колёсами завязли бы напрочь.

Нам везёт, и перевоз мы проскочили без очереди – видать, осенью торговля замирает, и народ меньше ездит. Так что перевозчики были очень рады и даже спросили, когда нас ждать обратно.

С одной стороны – это хорошо, появляются новые и нужные знакомства, а с другой – мне сейчас лишнее внимание ни к чему. Таможня тоже рукой махнула, мол, проезжай.

Как-то не так всё – вроде везде хорошо, а на душе маятно, тревожно. Отъехали с версту, и я не выдержал – остановился, спрыгнул, поводья передал Еле́ню.

– Надень броню, достань арбалеты, да заряди.

Подхватил меч да перевязь, подошёл ко второму фургону, где, услышав мои слова, засуетились с оружием.

– Сядьте пониже, арбалеты держите наготове, внимательно смотрите назад и вправо. От меня не отставать – держитесь чем ближе, тем лучше. В случае нападения я постараюсь прижать фургон к левой стороне – вы, если что, обходите меня справа. Бро́ни не снимать, если кто полезет – стреляйте сразу, потом разберёмся. Из фургона не вылезать ни в коем случае, ясно? Кирпичи переложи́те. Пока стоим, сделайте себе укрытие от лучников. Тревожно мне что-то.

Еле́ня уже облачился в свою броньку, арбалеты уложил по сторонам фургона, протянул мне мою куртку.

– Пока переодеваюсь, сооруди себе укрытие из кирпича, да сиди там. Если нападут – будешь заряжать.

– Заметил что, боярин?

– Ничего не заметил, а всё вокруг не так – царапает по сердцу. Смотри внимательно, наша сторона левая. Из фургона ни ногой, что бы не случилось. До вечера будем двигаться без остановок.

Уже привычно влез в свою кожанку, обшитую железом, проверил, на месте ли меч и метательные ножи. Вскарабкался на облучок, подумал секунду и пересел вглубь фургона. Обзор, конечно, немного хуже, зато можно стрелков не опасаться. Пристроил арбалет под правую руку. Еле́ня за плечом сопит, болты раскладывает. Грома отправил за кирпичи к заднему борту, пусть там посидит. Разыгралась моя чуйка, которая находится ниже спины – беду чует.

Тронулись потихоньку.

Вёрст пятнадцать проехали спокойно – Гром дремлет, народ потихоньку болтает, скрипят колёса, дрожит, прогреваясь, прозрачный воздух. Хорошо осенью, комаров и мух нет, ничто не докучает. Однако, дело идёт к вечеру, и пора нам подыскивать местечко для ночлега. Стоило только подумать о привале, как вдруг предупреждающе рыкнул Гром. Мгновенно оборвалась тихая болтовня в заднем фургоне. Недолго думая, потянул лошадей чуть влево и фургон начал тяжело и медленно поворачивать. Бросил вожжи и подхватил арбалет.