Серебряный осел - Лещенко Владимир - Страница 20
- Предыдущая
- 20/60
- Следующая
Мир покачнулся перед очами незадачливого порученца Ланселата.
Он пришел в себя, лишь обнаружив, что целует запыленные сапоги своего начальника, бормоча что-то вроде: «Нет, нет, только не это… Искуплю… Жизнью клянусь…».
Покачав головой, трибун брезгливо высвободился из объятий подчиненного, повернулся и направился к двери.
– Постойте, господин, не губите! – кинулся на карачках Гавейн следом за Ланселатом.
– Ну, чего тебе? – насмешливо передернул тот плечами.
– Я думаю, неспроста это все было! Кто-то против нас все это подстроил! И еще этот осел…
– Какой еще осел? – отмахнулся полководец. – При чем тут вообще осел?
– На том корабле, на который мы не сели по моей оплошности, был осел! Осел! Я понял – это был тот самый осел!! Я его узнал!
Рыцарь выкрикивал слова, будто в горячке.
– Он нас выследил!
Сейчас с Гавейном произошло то, что хорошо когда-то поняли авторы пословицы: «Один дурак может сказать такое, что сотня мудрецов не разберет».
Его отчаянная попытка оправдаться, заставившая парня импровизировать и выдумывать оправдания прямо на месте, неожиданно попала в точку.
– Ты рехнулся, братец ты мой? – Теперь Ланселат откровенно рассмеялся. – Какие еще могут быть ослы, кроме вас двоих?
– Выслушайте меня, командор, прошу… Значит, так, – волнуясь, начал он повествование. – Когда два месяца назад мы с этим пед… ну, с Перси, по велению святого отца нашего прибыли в Тартесс…
– Хорошо, пока ты прощен, – молвил Ланселат, когда Гавейн умолк. – Пока, – добавил многозначительно. – А сейчас иди, вызволяй своего напарника. Он находится во «Льве и кастрюле». Тоже хорош, красавчик. Нашел время по лупанариям прятаться! От Мерланиуса и на том свете не укроешься!
Гавейн судорожно сглотнул.
И когда это трибун, прибывший в Брундизий всего два часа назад, успел отыскать Парсифаля? И как тот оказался в лупанарии? Вот же сучара! Хоть все лети в тартарары, а у него одно на уме.
– И очень тебя прошу. – Проконсул Сераписский достал из ящичка сигариллу и с блаженной улыбкой стал ее нюхать. – Не болтай о том, о чем говорил со мной. Как оправдаться перед понтификом за про вал – это моя забота. Думаю, время, чтобы все исправить, у вас еще есть.
Оставшись в одиночестве, трибун погрузился в тяжелые раздумья.
Ланселат уже давно начинал сомневаться в том, что Арторий поступил правильно, вняв советам Мерланиуса.
Слов нет, наместник Британии умен, а его затеи всегда заканчивались успехом. Но он почему-то считал себя абсолютно неуязвимым и любил играть с судьбой в опасные игры. Ланселат же полагал, что самое главное в их деле – вовремя остановиться.
Если бы правитель спросил совета у него, то он уже давно бы настоятельно просил сделать перерыв в той гонке, которая шла уже скоро пятый год. Может, нужно затаиться и всего-то подождать, когда дряхлый август покинет этот мир?
И вот теперь свежеиспеченный правитель Сераписа с тщательно подавляемым испугом спрашивал себя вслух: а могут ли они остановиться? Точнее, позволит ли им это Мерланиус.
Впрочем, ответ напрашивался сам собой.
К счастью для Гавейна, он не слышал этих панических мыслей вслух своего отца и командора, бодрым шагом направляясь к лупанарию «Лев и кастрюля».
О-о, у рыцаря были на сей счет далеко идущие планы!
Ночь, вернее предутренний час, когда над землей еще царит темнота, но звезды уже начинают гаснуть в бледнеющем небе, выдалась у Мерланиуса беспокойной.
Он стоял в холодном мрачном подземелье, сжимая свой посох. Тот светился и сиял, бросая неяркие отблески на алтарь.
Владыка Стоячих Камней вытянул руку, и мертвенный отблеск пробежал по чешуйчатой коже застывшего на каменном полу гигантского существа.
Окажись тут Стратопедавт, он, пожалуй, решил бы, что перед ним еще одна древняя тварь, которую его Учитель пробудил от тысячелетнего сна.
И ошибся бы, ибо такие существа никогда не обитали на Гебе, да и нигде вообще. Это было целиком и полностью творение верховного понтифика Британии.
Исполин шевельнулся.
Его огромное тело сгибалось еще с трудом, руки дрожали, челюсть отвисла, придав лицу странное выражение: казалось, он изумленно уставился куда-то вдаль, хотя перед ним была лишь сырая и темная стена грота.
Торопливо захлопали жаберные крышки на бычьей шее, затем сипло, как кузнечные мехи, задышали легкие.
Постепенно, с трудом ему удалось сесть, выпрямиться, придерживаясь ладонями – каждая с тарелку. Челюсти клацнули с глухим лязгом, и жабий лик приобрел некое осмысленное выражение.
Сделав последнее усилие, чешуйчатый встал, вытянулся во весь рост, покачиваясь и возвышаясь над Мерланиусом на добрых две головы.
Он был громаден – человекоподобный великан с черной кожей, под которой виднелись тяжелые мышцы. Длинные руки, с семью пальцами, кривые когти, шкура, сходная с крокодильей, мускусный тяжелый запах… Ощущение силы и смертельной угрозы во всем облике.
– Повинуйся, – приказал человек в леопардовой шкуре.
– У-у-у… – произнес гуманоид. – Ты-ы… Я…
– Ты – мой раб, – сказал Мерланиус. – Я – твой господин. Ты создан, чтобы выполнять мою волю.
Создание сделало несколько шагов к понтифику, протягивая лапу с семью смертоносными ножами.
Потом, вдруг захрипев, упало на камни, дернулось несколько раз в судорогах и затихло.
– Дерьмо Осириса! – вполголоса выругался Мерланиус. – И этот подох!
Трехнедельные труды насмарку.
Да, ему явно не повезло с миром.
Если бы тут водились П'тилай-йи, дети Спящего в Бездне, можно было бы договориться с ними. Будь тут возможность получить нормальное оборудование и имейся у него чуть больше Силы, и проблем не было бы никаких. Тогда бы он легко сотворил первоклассного хурсарка.
Но запаса собственной маны у него до обидного мало, и расходуется она здесь ох как быстро, так что потом приходится долго ее восстанавливать, заимствуя из других «источников». От иных миров здешняя галактика почти отрезана (так и напрашивается – запечатана), а местные носители Силы на редкость злобные создания и упорно отказываются добровольно повиноваться чужаку или делиться с ним магической энергией. И нет здесь ни могучих Глубинных, ни злобных дроу.
Хорошо хоть морские гады слушаются. Да и то проколы бывают. Вот, например, как на днях с этим безмозглым кракеном. Кто же знал, что на него так гипнотически подействует обычное заклинание, пропетое мальчишкой.
Быстрее бы добраться до Книги. Без нее совсем туго.
Правда, аборигены научились неплохо мастерить зомби – но как воины те бесполезны.
А ему нужны именно воины.
«Эх, какой был экземпляр», – с грустью посмотрел Мерланиус на дело своих рук и ума.
Амфибия, способная жить и на суше и под водой, шкуру возьмет только лучший булат, бегает вдвое быстрее лошади, а реакция – четырехкратная человеческая! И к тому же отчаянно храбрая и не имеет мозгов!
К сожалению, настоящую армию из подобных монстров не сформируешь – магические твари бесплодны, но, по крайней мере, обзавелся бы отрядом превосходных и почти неуязвимых бойцов, одним своим видом внушающих страх.
А такой отряд может очень пригодиться.
Еще раз посмотрел на могучую тушу, уже начавшую разлагаться.
Немножко от морского тритона, малость от крокодила, чуть-чуть от африканского токолоша (ох, и попотеть же пришлось, чтобы поймать эту нечисть). И остальное – от человека. Сколько трудов и Силы потрачено, чтобы срастить в единую плоть эти разнородные элементы, как пришлось повозиться с инкубатором, а в результате – мало того, что тварь подохла почти сразу после оживления, так еще оказалась склонной к неповиновению.
Ну это у нее от человека – люди всегда были и будут дикими и необузданными.
Мерланиус взмахнул посохом, намереваясь уничтожить плоды своих неудачных трудов. Но ничего не вышло – лишь на секунду зажегся слабый ореол вокруг огромной массы мертвой плоти.
- Предыдущая
- 20/60
- Следующая
