Академия темных властелинов - Мамаева Надежда - Страница 9

— Госпожа зацепилась подолом и боялась его порвать, — в тон ответила я, пытаясь незаметно насадить юбку на торчавший из стены гвоздь.

Удалось в самый последний момент.

Матрос лишь понимающе хмыкнул, но сделал вид, что поверил.

Пришлось имитировать, что я усиленно отцепляю ткань от шляпки гвоздя, под хитрый прищур.

Тем временем страсти на палубе накалялись. Маман уже перешла на визг, голос эльфа, напротив, казался не теплее космического вакуума.

Тем неожиданнее прозвучал его окрик:

— Отдать швартовые!

И более приглушенное:

— Мы отчаливаем. Вам как посторонним нужно покинуть корабль, в противном случае — за бортом не вода, а земная твердь…

Каблуки застучали по направлению к сходням, а я выдохнула и уже со спокойной совестью направилась за провожатым.

Когда мы наконец добрались до каюты, он распахнул дверь и звонко хлопнул в ладоши. Под потолком что-то вспыхнуло, озаряя помещение зеленоватым светом. У притолоки завис то ли магический аналог лампочки, то ли шаровая молния в миниатюре.

Чертыхнувшись про себя, искренне понадеялась, что меня не шандарахнет разрядом.

Каюта на нижней палубе была обставлена в лучших традициях ультраминимализма монашеского скита: кровать и стул. Может, смелая дизайнерская мысль и вписала бы сюда еще нишу и стол, но прибивать мебель к потолку — до такого креатива тут пока не додумались. Традиционный же, напольный способ крепления был проблематичен по одной простой причине: отсутствие места. Вот в таких вот застенках два на полтора метра мне предстояло провести васаби знает сколько дней. Надеюсь, что хоть еда входит в оплату проезда.

Пол под ногами качнулся, и матрос, хмыкнув насмешливо: «Располагайтесь, госпожа», почел за лучшее удалиться.

Я еще постояла чуток, чувствуя себя пресловутым Ванькой-встанькой, что пытается сохранить вертикальное положение даже при немыслимом угле наклона, а потом плюнула на это гиблое дело и легла на узкую койку. Взгляд остановился на стене.

Бок кольнуло. Машинально нащупала рукой то, что упиралось в подреберье. Застежка ремня. Посчитав это намеком судьбы, решила пристегнуться и сделать то, что так настоятельно советовал организм, — поспать.

В объятия Морфея ухнула, как в открытый люк. Жаль, что в программе полета бонусом значились сновидения. Сумбурные, обрывочные, перемешанные. Словно эпизоды из двух жизней взбили блендером.

Выходные на даче с родителями. Шашлыки, веселый смех. И тут же — я сижу за пюпитром в странной одежде и открываю тетрадь, на которой вязью рун значится «эктра Рейнара Эрлис». У соседки по парте точно такая же тетрадь, но подписанная «грефис Миная Нирабли». И откуда-то приходит чувство, что хотя мы с соседкой обе благородные, но я всего лишь эктра, а Мина — грефис. И тут пюпитр качнулся, а потом и вовсе совершил кульбит.

Меня ощутимо тряхнуло, отчего я проснулась. Из головы сразу же вылетели все эти титулы — а во сне я была уверена, что речь идет именно о них. Ремень врезался в грудь до синяков, но не будь его, я бы стала «счастливой» обладательницей гематом на другом, гораздо более ценном, думательном органе.

Все усиливающаяся качка, которая целенаправленно стремилась к почетному титулу «болтанки», подстегнула инстинкт «бежать и спасаться». У меня были не столь крепкие нервы, чтобы ждать в каюте, больше всего напоминавшей комфортабельный гроб, когда мы разобьемся. Отстегнула ремень и на карачках поползла к двери. Благо недалеко.

Коридор преодолела таким же макаром. Впереди маячила моя личная Голгофа — узкая лестница на верхнюю палубу. Перебирая конечностями на манер полугодовалого младенца, начала подъем.

Зря я затеяла свой крестовый поход. Морской шторм по сравнению с небесным — все равно что листок супротив гусеницы. Гусеницы от Т-34.

Дирижабль кидало из стороны в сторону, по палубе колотил ливень. Молнии, по ощущениям, имели зуб на летающую махину, что вторглась в их вотчину.

Матросы, привязанные веревками к борту, старательно выворачивали рулевые лопасти, бородач, которого я повстречала у трапа, вцепился руками в штурвал, а эльф… Он стоял посреди палубы, вскинув руки. Из его ладоней вырывались ослепительно-синие лучи, опутывая полотнище баллона аэростата.

Задрала голову, провожая взглядом сияние, и поразилась. Казалось, что наверху, во мгле, лучи расходятся сетью, под которой бились, словно здоровенные рыбины, пойманные в силки… духи? Гигантские полупрозрачные зеленоватые тела фосфоресцировали. Их эфемерные лица были искажены злобой и ненавистью. Сейчас духи больше всего походили на рабов: заарканенные, вынужденные подчиниться воле хозяина, но не сломленные.

И тут во вспышке молнии я увидела ее.

Смерть на манер ведьмы оседлала косу и летела на ней, маневрируя меж порывами ветра не хуже байкера на трассе.

Приземлившись на палубу, костлявая деловито поводила капюшоном из стороны в сторону. Удивительным было то, что на гостью никто не обратил внимания. Наверное, просто все озадачились иным животрепещущим вопросом: спасением собственных шкур.

— Ик! — выдала я, уставившись на новую пассажирку дирижабля.

Она повернулась ко мне, и тут я поняла еще одну вещь. Передо мной стояла не моя Смерть. В смысле — незнакомая. У этой на косовище были вырезаны змеи, оплетавшие древко. Да и сам балахончик… Более стильный, что ли. Нет, дизайн «мешок с капюшоном, подпоясанный» — это святая классика жанра, как маленькое черное платье Коко Шанель. Но если у первой моей Смерти ткань на вид казалась простой, то у этой — с тиснением и блестящими нитями. Не иначе модница? Как видно, и Смерти гламур не чужд.

Костлявая, словно почувствовав мой взгляд, обернулась.

— И что смотришь? — недовольно бросила она. — Подумаешь, прибыла чуть раньше срока. Сама видишь, погода нелетная. Чуть запоздаешь — души потом собирай.

— К-к-к-какие души? — заикаясь, уточнила я.

Смерть, фыркнув, перекинула косу из руки в руку.

— А то ты не чувствуешь разве? А еще некромантка… — прозвучало презрительное. — Сейчас веревка лопнет, и двое за борт упасть должны. Все по расписанию.

И правда, вторя ее словам, сквозь грохот грома послышался крик. Мимо меня хвостом спешно драпающей гадюки промелькнула веревка.

Я поступила в лучших традициях идиотки, ибо героизм — это продуманный шаг, когда совершающий подвиг осознаёт, что он делает, а не хватание конца пенькового каната на рефлексах. О чем я тогда думала?

Меня тут же приложило о доски, и я заскользила следом за двумя «ласточками», что уже весело чирикали на одной ноте за бортом.

Дирижабль покачнулся, Смерть матюгнулась, я заорала. Надолго меня не хватит, пара секунд — в лучшем случае. А потом либо я отпущу веревку, либо мое пребывание на этом свете окажется весьма недолгим.

Эльф, на мгновение отвлекшись от созерцания энергетической сети, перевел на меня свой остекленевший взгляд.

Пасс, и словно невидимая рука ухватила за канат, вытягивая выпаданцев. Мужики, не веря своему счастью, уставились на меня, все еще судорожно сжимавшую веревку.

Смерть же, увы, оказалась более экспрессивной дамой.

— Как. Ты. Посмела. Мне. Мешать.

После такого заявления сразу захотелось спрятаться куда-то подальше. И правда. Чего это я?

— Мадам Смерть, я нечаянно, — начала в свое оправдание, не зная точно, как обратиться к этой балахонистой фурии с косой.

Сама же тем временем выпустила из рук конец каната и споро начала осваивать метод передвижения «задний ход на карачках». Судя по всему, надо было все же сказать «мадемуазель»: Смерть рассвирепела окончательно. Я ускорилась.

Процесс отступления проходил относительно гладко ровно до того момента, пока я, елозя коленками по мокрому настилу, не уперлась задом во что-то. Вернее, в кого-то.

— Мне нужны две души. И я их заберу! — рявкнула Смерть. — Или, может, сама хочешь пойти вместо них?

У меня в анамнезе упокоения и так значилась подделка служебных документов сотрудницей фирмы «Аид и Ко», так что я решила внести конструктивное предложение: