Чародей фараона - Лещенко Владимир - Страница 7
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
„Ох, – вздохнул Горовой, – все они одинаковы. Думают, на каждой из них свет клином сошелся“.
Из?под кровати осторожно выбрался Упуат и, просеменив к кровати, принялся ласково лизать руку брюнетки. Девушка удивленно посмотрела на волчка. Глаза ее моментально высохли.
– Это еще кто? Джеди, ты что, завел себе собаку? Самому же есть нечего!
Ушастый одарил ее взглядом, в котором читалось легкое презрение.
– Ничего, – бодренько молвил Данька. – Прорвемся как?нибудь!
Пес одобрительно ему подгавкнул.
– Вижу, боги совсем лишили тебя ума! – обиделась девчонка и, подхватившись с места, гордо и независимо прошествовала к двери.
– Эй! – попробовал остановить ее парень. – Ты куда?! Постой! Аньк…
– Да пусть уходит, – пролаял Упуат, едва брюнетка вышла. – Никуда не денется! Видно же, что втрескалась в тебя по уши!
Молодой человек покачал головой.
– Я даже не знаю, как ее зовут.
– Вот уж проблема так проблема! – съехидничал волчок. – У него дом отбирают, со службы выгнать собираются, а он ломает голову над тем, как же зовут его подружку! Да, видно, не зря Главный отдал приказ присмотреть за тобой! Как вы там только у себя живете?
– И все?таки, – Данька продолжал мечтательно смотреть на дверь, за которой скрылось прекрасное видение.
– Да расслабься, – осклабился нетеру. – Анх ее зовут, А?анх!
– Анх? – переспросил Данька. – Это значит „жизнь“.
– Правильно, – похвалил четвероногий. – А сейчас собирайся. Я тебя провожу к месту, где ты служишь. Каи заждался. И принца не стоит зря гневить.
– Но как же дом? – нерешительно огляделся по сторонам Данька, уже успевший привыкнуть к своему новому жилищу.
Упуат досадливо тряхнул головой:
– Не твои заботы! Все и без тебя прекрасно уладят…
При солнечном свете Меннефер – Мемфис выглядел значительно приветливее, чем ночью.
Идя бок о бок с древним, древнее, чем эта земля, существом, молодой человек расслабился и с любопытством глазел по сторонам. А что. Ему было твердо обещано, что, находясь под защитой четвероногого нетеру, он пока может ничего не опасаться. Отчего бы не воспользоваться ситуацией и не побыть в качестве интуриста. В смысле, иновременого туриста. Жарковато, конечно. Спасибо, Упуат надоумил не надевать рубаху, а идти в одном переднике. Но вот то, что пес не рекомендовал ему обуться, Даньку не радовало. Никогда еще он так долго не ходил босиком. Причем по довольно неудобной дороге.
– Терпи! – порыкивал на спутника Путеводитель. – У нас не принято, чтобы неджесы в будние дни разгуливали в сандалиях. Слишком дорогое удовольствие. Даже вельможи, да что там, сам фараон, жизнь, здоровье, сила, не позволяет себе такой роскоши.
– Хреновые у вас тут порядки, – проворчал Дани?
– Можно подумать, у вас получше, – отбрил волчок. – Как вспомню, чем ты меня „угостить“ хотел, сразу чесаться начинаю. Как вы можете употреблять в пищу такую гадость?!
– Хороша гадость! Пятнадцать геоларов за кило!
– А пиво?! – продолжал ужасаться Упуат. – Я было лизнул пробку, чтобы… м?м?м… продегустировать. Так чуть не стошнило!
– Не, тут ты не ври. „Бочкарев“ – правильное пиво. Сто пятьдесят лет на рынке – это тебе не шуточки!
– Погоди! – грозился Ушастый. – Вот я тебя угощу пивом, сваренным нашим Хнумом. То ли запоешь! В рот больше не возьмешь своего „Бочкарева“…
Постепенно кварталы бедняков закончились. Улицы стали пошире, а дома пороскошнее. Иные из них раз в пятьдесят превышали размерами домишко Джеди.
Повеяло прохладой.
Понятно, они приближались к великой реке, давшей начало египетской цивилизации, Нилу – Итеру. Фараон и знать предпочитали селиться вдоль ее берегов.
Свернув с центральной дороги налево, на мощенную розовым камнем улицу, спутники вскоре оказались у великолепного дворца, поражавшего четкой продуманностью архитектурного плана. Здесь напрочь отсутствовали излишества, типичные для жилищ вельмож, так и пытавшихся выставить напоказ свое богатство. В то же время по всему было видно, что здесь обитает птица высокого полета.
Особенно хорош был сад, разделенный на квадраты и прямоугольники прямыми, пересекающимися под прямым углом тенистыми аллеями из деревьев и виноградных шпалер с цветниками. Данька отметил, что хозяин дворца собрал у себя почти все деревья, росшие в долине Нила: финиковые, фиговые и кокосовые пальмы, сикомор, акацию, иву, гранат, тамариск, персик. Среди деревьев стояло несколько изящных беседок. Вероятно, для дневных трапез.
Когда они проходили мимо большого, облицованного камнем прямоугольного пруда, водную гладь которого покрывали лилии, Упуат вдруг забеспокоился и принялся вертеть головой. Его длинные узкие глаза хищно сощурились, а черная шерсть на загривке стала дыбом.
– В чем дело? Кошку увидел? – попытался пошутить Данька, но волчок так на него окрысился, что молодой человек предпочел заткнуться.
– Добрались?таки! – буркнул Путеводитель. – А я?то уже понадеялся, что все обойдется.
– Кто добрался? – не понял Горовой.
– Да эти, – пренебрежительно прохрипел волчок, – ревнители благочестия и порядка.
– Кто?кто?
– Стражи Дуата. Акху.
– Акху? – переспросил археолог. – Это „Преображенные“, „Просветленные“?
– Я б их так преобразил и просветил, что им бы мало не показалось! Но пока сам волчок предпочел сделаться как можно более незаметным. Он прилег на землю и пополз вперед на животе. – А ты чего стал, как Гелиопольский столб?! – гавкнул он на Даниила Сергеевича. – Ложись! Едва Данька успел бухнуться на травку, как у него над головой что?то блеснуло, и толстый ствол ближайшей финиковой пальмы точно бензопилой срезало. – Ух ты! – восхитился Данька. – Это что, лазер или бластер? – Тебе не все ль равно, чем твою башку снесут? – мелко дрожал Упуат. – Но они совсем оборзели! Нападать среди бела дня?! Или это…
Они полежали так еще немного, но следующего выстрела не последовало.
– Поднимайся! – скомандовал пес – Это было всего лишь предупреждение. Больше они не сунутся. Пока, во всяком случае.
Москвича так и распирало здоровое любопытство. В научной литературе ему часто попадались термины нетеру и акху. Первым обозначались боги Египта, а вот что означал второй – продолжало оставаться загадкой. „Тексты пирамид“ утверждали, что акху пришли на смену нетеру и стали после них править в Земле Возлюбленной. Но как и почему произошла смена власти – об этом знали разве что авторы „Текстов“.
Парень сунулся было с расспросами к Упуату, но нарвался на непроницаемую глухую стену. Четвероногий с нескрываемой агрессивностью реагировал на любое упоминание об акху.
В канцелярии принца Джедефхора, а дворец и сад принадлежали как раз этому отпрыску славного фараона Хуфу, Даньку приняли весьма и весьма нелюбезно.
– Ага, явился, не запылился! – грозовой тучей надвинулся на него тощий мужик с кислой мордой.
Судя по леопардовой шкуре, переброшенной через плечо, и бритому непокрытому черепу, перед Даней был некто, принадлежавший к сословию жрецов. Наверное, даже старший жрец, потому как несколько мужчин, одетых точно так же, но явно моложе „кисломордого“ годами, навытяжку стояли поодаль, с почтением внимая тому, как шеф распекает проштрафившегося. Между ними прятался и Каи. На нем не было жреческого одеяния, но лицо его выражало полную солидарность со священнослужителями.
„Предатель!“ – угрюмо подумал Данька, который чувствовал себя неуютно.
Упуат, то ли удрученный недавним инцидентом в саду, то ли тоже испугавшийся грозного тона здешнего начальства, забился в дальний полутемный угол и там замер, как памятник самому себе.
– Так вот, подлый нарушитель спокойствия! – бесновался „шеф“. – Наше терпение лопнуло. Мы больше не хотим и не будем потакать твоим гнусным выходкам. Многое тебе прощалось, многое. Но то, что ты, презренный, сотворил вчера!
Он задохнулся от нахлынувшего возмущения.
- Предыдущая
- 7/68
- Следующая
