Исповедь Еретика - Дарский Адам "Nergal" - Страница 19

Это было процессом не одного дня. Блэк-метал не был музыкой националистов. Наоборот. Изначального ее делали те, кого назвали бы левыми. В определенный момент под влиянием событий в Норвегии и того, что происходило в Graveland, некоторые из них начали менять свои взгляды. Ты помнил парня в футболке Venom, с пентаграммой на шее и пивом в руке. Встречал его год спустя — на шее деревянный амулет, одет в футболку Burzum, а вместо пива в руках медовуха. И он предъявлял тебе претензии о том, что твои взгляды недостаточно арийские и ты предаешь веру предков.

Ты поешь о Перуне? А почему тогда твой псевдоним Нергал, а не Mirmił или Masław? Так мыслили те люди. И это было абсурдно. Сейчас то, что я рассказываю о блэк-метал сцене, свернувшей вправо, звучит угрожающе. Но на самом деле это было довольно забавно.

Например?

Одна из первых наших фотосессий проходила на фоне развалин старой мельницы. Естественно, ночью. На место мы пришли в полной боевой готовности, с корпспэйнтом на лицах. Сделали несколько фотографий. И даже не обратили внимания, что развалины были все изрисованы граффити. Довольные собой, мы показали фото миру. В первый же день мне пришло письмо от Самота из Emperor. Открываю его, а там настоящая матерная проповедь. Он практически угрожал нам расправой за то, что мы сфотографировались на фоне «пацифики», которая была нарисована на той стене.

Блэк-метал — это не кремовые пирожные…

Меня то письмо огорчило, потому что Самот был авторитетом сцены. Сегодня мне смешно вспоминать подобные истории.

Ходили слухи, что за «предательство веры предков» тебя хотели убить…

Ты был тогда у меня дома и знаешь, как дошло до того покушения. Приехал один ненормальный с пистолетом за пазухой… Хотя… Слухи хороши, когда остаются слухами. Пусть остаются.

Как хочешь. Откуда вообще взялся Перун в ваших текстах?

Все из-за моего увлечения. Такую тему исследования выбрал. Это естественно, что некоторые универсальные темы я пытался выразить, обращаясь к ней. Помнится, тогда мы с Баалом поехали в Краков, где посетили археологический музей. Тогда ко мне пришло озарение. Я увидел, что суровое славянское и нордическое наследие может быть прекрасным противовесом христианству. Оно не было таким субтильным, как античное, несло в себе силу природы, которую современные религии хотели обуздать и искоренить. Немного Том Краевский меня направил. Для нашего первого альбома он написал пару строк: «Дети Святовида ненавидят Христа! Дети Святовида ненавидят бога с креста!» Все сложилось в целостность.

Святовид столкнул с пьедестала Сатану?

У свободы не может быть одного имени. Разные символы могут выразить похожие мысли. Если хочешь рассказать о выходе за рамки черно-белой морали, то политеизм — такая же благодатная почва, как и Библия. Это не значит, что мое тогдашнее увлечение было несерьезным.

Разве было?

Я думаю, оно помогло мне перевернуть мой мир с ног на голову. Более осознанно бросить вызов порядку, которого не терпел. Все для того, чтобы я понял, кто я и куда иду. С этого увлечения начался новый этап моей жизни, более зрелый. Мои взгляды перестали быть хаотичными и начали подкрепляться настоящими знаниями. Я понял, что круг символов, к которым я могу обращаться, чтобы выразить определенное содержание, на самом деле более широк. В конечном итоге он ширится постоянно. И чем больше он ширится, тем яснее понимаешь, что ни у кого нет права монополии на истину. Как никто не имеет права ходить по твоему дому в обуви.

Ты не вламываешься ни к кому в дом в обуви?

Я никого не заставляю принимать мои взгляды. Я не против того, чтобы меня за мои взгляды оскорбляли, отрицали их или оспаривали. В этом суть свободы. Свободу убивает «непреложная истина», во имя которой уничтожаются целые культуры. Символом такого события является, например, святой Войцех[19].

Ну, у тебя с ним свои счеты, ты даже песню об этом написал…

Chwała mordercom Wojciecha[20]. Это песня из альбома Pandemonic Incantations. На написание которой меня вдохновило празднование тысячелетия Гданьска. Я гулял по Старому городу, а на каждом углу на меня смотрели плакаты с Войцехом, я читал слова о Войцехе… Они сделали из него неплохой бренд. Это раздражало. Я не купился на россказни о его мученичестве.

Он не погиб за свою веру?

Он погиб по своей собственной воле. И не был он таким уж святым, каким его сегодня представляют. К пруссам он отправился, когда его выгнали со двора за политические игры. Он хотел истребить православие. Поскольку он был чехом, о патриотизме речь не шла… Может, о деньгах, может, о месте в римской иерархии, которую императоры устанавливали, как хотели. А может, у него просто был психоз на почве религии, как у множества других святых… В то время люди с подозрительной биографией ударялись в религию. Она давала им убежище и широкое поле для деятельности. Но вся его деятельность заключалась в том, чтобы топтать культуру и религию людей, которые повинны только в том, что принадлежали к другой культуре и религии. Его предостерегали, высылали, а он возвращался, как преступник. Как преступник, погиб. Сразу после того, как прочитал мессу в их Священной роще. Даже забавно, что сегодня на своих штандартах его портрет несут люди, которых заставляет чувствовать себя оскорбленными только присутствие в телевизоре человека с другими взглядами.

Но ты утверждаешь, что он убивал, защищая собственную независимость?

Я трактую историю так, как должна трактоваться история — обращаю внимание на определенные моменты. То, что люди признают другого бога и руководствуются другими ценностями, не дает никому права вмешиваться в их жизнь и изменять ее согласно «единственно истинному» учению.

Ты не собираешься обратить католиков в свою веру?

Я отношусь к ним спокойно. Я думаю даже, что наши отношения представляют собой симбиоз. Если бы в мире не было таких, как я, их бизнес обанкротился бы. Я нужен им, чтобы они могли мной пугать детишек. Это палка о двух концах. Без них я утратил бы врага. Я нахожусь в состоянии постоянной войны; эта война доказывает, что Земля еще вертится. Булгаков сказал, что всякая вещь имеет тень. Нет дня без ночи. Некоторые видят во мне только тьму, а в себе — только свет. Да будет так. Я люблю все цвета, но для них я могу быть вочеловечившимся злом. Такова моя роль.

Ты не врываешься в их Священную рощу?

Я отвечаю на огонь огнем. Но не вхожу в их дом в обуви. События происходят на нейтральной территории. На подмостках, где есть место и для них, и для меня. Я сам создал эти подмостки. Я же не диктую им правила поведения в костелах. Так почему они порываются контролировать то, как я веду себя на концертах?

Подают на тебя в суд. За святого Войцеха том числе.

Одни нагнетают обстановку, а другие поддерживают их. После выхода Pandemonic Incantations я подарил один экземпляр профессору Йозефу Влодарскому. Сегодня он является проректором университета Гданьска, а тогда был одним из преподавателей на моем курсе. Оказалось, что его сын — наш фанат, я хотел сделать ему подарок. Когда я снова встретился с профессором, он пригласил меня к себе в кабинет. И удивил, сказав: «Адам, я католик, но мне сложно не согласиться с той историей о Войцехе». Это было для меня шоком. Эти слова произнес человек, которого я считаю авторитетом.