Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 2 - Лозовский Виталий - Страница 3

Для длинных дорог используются достаточно прочные канаты, которые изготавливаются в основном из свитеров. Для движения между корпусами на расстоянии 70 метров, нужен соответственно канат двойной длины (140 метров). Его прочность такова, что может спокойно выдержать вес человека. Рассказывали о случае, когда зеки, спасая дорогу, вытащили по стене на третий этаж вертухая, попытавшегося с земли оборвать ее, схватив и обмотав вокруг руки. А совсем незадолго до моего пребывания в Калининградской тюрьме с ее крыши с пятого этажа сбросили одного из охранников, попытавшегося зацепить дорогу кошкой. Тот разбился насмерть. Позже уже для обрывания дорог использовались кошки с заточенными внутренними краями крюков, чтобы канаты о них перерезались, и при выходе на крышу охрана теперь уже крепила себя страховочными тросами.

Обычно все средства связи, описанные мной, используются согласно конкретных условий. Где-то груз идёт через «кабуры», где-то по «трубам», где-то по воздуху, где-то «ногами». Такая система позволяла доставить в том же Калининграде любую почту (я даже достаточно толстые книги переправлял, только твёрдый переплёт снимал, пересылали обувь, одежду) в любую камеру тюрьмы на протяжении максимум 20-25 минут. Такой отлаженной системы видеть больше не довелось.

Вечер, где-то после 20.00, начиналась самая активная деятельность. «Один четыре ноль! Один четыре ноль! Строимся!». Номера хат произносятся именно так, а не «Сто сорок». Такой способ более надёжный – при плохой слышимости легче различать. Да и просто традиция такая. Дорожники начинали движуху: строились или восстанавливались по контролькам боковые дороги, по ним с корпуса на корпус передавались концы длинных. Имелось несколько ключевых длинных дорог, к которым стекалась почта корпуса и затем уходила пачками на другой.

Нередко длинные дороги в процессе стройки накладывались друг на друга. В таких случаях нужно было перебрасывать их – менять местами. Конец дороги по коротким боковым дорогам пускался вокруг (например, две хаты наверх, две хаты вправо, три хаты вниз, две влево, вверх). Весь этот процесс координировался опытными дорожниками, часто с противоположного корпуса, которым было виднее, где происходит перехлест и как его обойти. В общем, в течение часа все дороги, как правило, были в полной боевой готовности и работали до утра – часов 7. Ночью, в свете прожекторов, картина была весьма интересная: паутина из полутора десятков дорог между четырьмя корпусами, по которым постоянно что-то движется.

Иногда ночью охрана устраивала облавы: внезапно выбегала с кошками на крышу или во двор. Первый заметивший их кричал: «Мусора!», затем этот крик подхватывали остальные и в течении меньше минуты все дороги, в первую очередь длинные, сворачивались. В одну из ключевых хат мог одновременно вломиться с шашками наголо, прорубая себе дорогу в массе тел к решкам, резерв. За секунды, что нужны для открытия двери и движения к окну, дорожники обычно успевали скинуть дорогу, а малявы, которые остались неотправленными, уничтожить. Работа дорожника, таким образом, была довольно жертвенной – легко было попасть под дубинал или угодить в карцер. За такую работу они получали сигареты и чай с общака, да и арестанты обычно уделяли им что-то с передач.

В любом случае, рассчитывать на надёжность системы не приходится и писать следует с осторожностью. Время от времени почта таки перехватывается – менты организовывают свои хаты на дороге, читая и ксерокопируя нужные малявы и отправляя затем дальше, чтобы не возникло подозрения или вербуют дорожников, которые читают малявы необходимых адресатов. Когда кому-то необходимо было писать о чём-либо серьёзном (договориться с подельником, например), то устанавливали прямую дорогу с камеры в камеру, если это было технически возможно, и общались без посредников.

Интересна система условных сигналов. Три удара в стену означало «прими коня» или «подай коня», т.е. либо прими груз, либо отпусти дорогу, чтобы мы могли отправить тебе груз. Два удара – «коня принял» (использовалось не всегда). Один удар – «забирай коня» – груз отцеплен или прикреплён, можешь тянуть. Несколько беспорядочных ударов в ответ на три удара – «расход», т.е. сейчас принять не могу («запал» или занят). Четыре удара – «выйди на решку» (поговорить через окно). Пять ударов – выйди на «телефон». Удары делаются размеренно, с оттяжкой. Несколько быстрых и часто больше пяти ударов – сродни крепкому мату, когда дорожники начинали пороть косяки. Чем ударов больше и их частота выше, тем возмущение сильнее. Благодарность соседям за помощь («грев») выражалась аналогично, только удары более равномерные. С небольшими вариациями и перестановками подобная система существует во всех тюрьмах. Удары могут делаться и по трубам, только это не совсем удобно, так как звук распространяется по ним на несколько камер, и не всегда понятно, кому именно адресовано послание.

Современная эпоха добавила к этому арсеналу и мобильные телефоны, но это уже другая тема: с мобилой любой справится, вопрос только, договориться ее пронести.

В этой главе хочу рассказать о членовредительстве. Под членом понимаем мужской половой орган.

Периодически в хатах возникает ажиотаж и возбуждение. Кто-то захотел вставить себе в член шар или шпалу и начал приготовления. Эта лихорадка заразна – и охватывает значительную часть населения. Зубные щётки с толстыми ручками из прозрачного пластика сразу резко повышаются в цене. Зубы теперь чистят жалкими огрызками. Народ там и тут трёт об бетонный пол шары, шлифует, холит и лелеет, показывает друг другу, сравнивая и доводя до идеальных форм и поверхностей.

Вот наступает день Икс. Обычно время назначается на вечер, после вечерней проверки, когда все вертухайское движение затихает. Пациенты моются, кипятится вода, готовится операционный стол, стерилизуется инструмент и сами импланты. И начинается мочилово. Удар, стон, кровь, облегчённое «Вошел!» Смех сквозь боль… Никто не остаётся равнодушным, зрители шутят и прикалываются, по особо трудным случаям собираются консилиумы, всякий старается дать совет. По случаю удачных, как, впрочем, и неудачных, операций заваривается крепкий чифир…

Обычно все шли с просьбой провести операцию ко мне, как к доктору. Если в хате уже началось движение, то отговаривать было бесполезно, и если, тем более, об этом просили друзья, приходилось соглашаться. Все равно ведь пробьют, так уж лучше я сам это сделаю, как следует, твёрдой рукой и с необходимыми мерами асептики и антисептики. А если согласился сделать одному, то тут же пристраивается целая очередь, которая также подгоняет изготовление своих шаров к назначенному дню. Однажды, в один из вечеров пришлось пробить 8 балабасов. Как на конвейере. Удар, «Ой!», «Следующий! Клади сюда!», снова удар, дикое мычание, «следующий!». Но очень скоро такое развлечение мне надоело, и я ушёл в полный отказ от этой практики в пластической хирургии.

Расскажу технологию – может, кому захочется. Правда, я слышал, что такую операцию теперь кое-где делают и в некоторых частных медучреждениях. И не за маленькие деньги. Может, и себе открыть такой центр, назвать его, например, «Балабас» (это одно из названий члена на фене) и заколачивать бабки?.. На пенсии, наверное, займусь. :)

Так вот. Есть несколько видов издевательств над половым членом с целью придания ему больших возбуждающих свойств. Самый распространённый – это шары. Обычно их вставляют от одного до трёх под кожу вокруг головки члена. Первый, как правило, наверху по центру. Если больше одного, то обычно это три – два других сбоку снизу с обеих сторон от основного. Три шара, таким образом, находятся на равном удалении друг от друга и образую кольцо вокруг шейки головки. И член получает в таком случае название «кукуруза». Либо, если два, то второй на противоположной стороне.

Встречались энтузиасты, которые никак не могли остановиться и ставили по 5 – 6 шаров (ещё и вдоль ствола члена). В тюрьме испытать возможности такого початка обычно не представляется реальным, на лагере же, когда приезжают жены, реальность оказывалась, как правило, не настолько привлекательной, как воображение, и многие начинают их вырезать. Впрочем, один-два все же обычно оставляют, если только их размеры не были слишком громадными.