Слезы каменной пустыни (СИ) - Абаимов Сергей - Страница 53

— Думаю, с вами многие согласились бы, — откликнулся полковник. — Вот только что предпринять не знает никто.

— Тогда давайте для начала обрисуем ситуацию. Что мы имеем? Мир во всем мире, глобализм и уничтожение границ положили конец противоборству отдельных наций и народов. Ограничение рождаемости также сделало свое дело — нам не приходится бороться за клочок земли еще с сотней себе подобных. Перепроизводство материальных благ и головокружительный технический прогресс сделали практически все материальные ценности или точные их атомные копии бесплатными, доступными для любого, изжив тем самым систему примитивных денежных отношений в широких слоях общества. Человеку больше не обязательно трудиться, чтобы заработать на пищу и дом. Он получает это все даром. Конечно, и сейчас не каждый владеет космическим кораблем или, скажем, заводом, но на элементарном уровне продовольственного и жилищного обеспечения человечество перешагнуло рубеж нехватки и ступило за грань изобилия. Раньше человек работал, чтобы прокормить себя и семью. Теперь же общество больше не требует от него возвращать долги за потребляемые ресурсы, и он работает, потому что это ему интересно. Более того, на наших глазах происходит рост новой морали, когда становится неприлично быть безработным. Не внося свой вклад в общее дело, ты живешь за счет других. Это позорно. Это стыдно. Это немодно наконец, а значит неприлично. Казалось бы, все замечательно. Полная идиллия. Но что мы видим с другой стороны? Большинство технологических процессов производства прекрасно обходятся и без человека…

— Да не обходятся, а он стал там ненужным, мешающим фактором, помехой для дела, — сам того не замечая втянулся в обсуждение Маршалл.

— Полностью, мой друг, с вами согласен, — продолжил Сэмуэль. — Производственный процесс зачастую уже становится менее качественным или вообще невозможным при участии человека. Отсюда проистекает мгновенное сокращение рабочих мест. Вот господин сыщик пока может не бояться за свое кресло — машины еще не доросли до его внимательности и интуиции. Мое положение в качестве писателя тоже вне конкуренции. Однако в других областях увольнения носят глобальный характер. Моральных угрызений при этом никаких — люди не нуждаются ни в пище, ни в чем-либо другом жизненно-насущном. Однако при этом не учитывается психологическое состояние индивида, оказавшегося ненужным обществу.

— Но ведь так происходит не везде, — вмешался в монолог Сведенберга полковник. — Зачастую для увольняемых организуются новые рабочие места.

— Да-да! И чем там занимаются? Не знаете? Прекрасно знаете! Имитацией производственной деятельности. Появилась даже новая отрасль общественных отношений — обеспечение рабочих мест. И хорошо еще, если дизайнеры-стилисты так завернут комедию, что субъект не догадывается о своей работе на мусорную корзину. Однако многие, увы, прозревают. И что ждет такого человека, отринутого на обочину социума в качестве ненужного обществу шлака? Он сыт, он хорошо одет и ухожен. У него дорогая машина и точная атомная копия морского пейзажа Айвазовского на стене. Но что у него в душе? Пустота. Отринутый обществом, он не видит смысла жизни вне его. И вынужден поэтому пускаться в иллюзорные авантюры — сексуальные, наркотические, виртуальные. Социальные, общественные, политические. Хорошо, если не радикальные или криминальные. Любой ценой он старается быть полезным обществу. Только тогда он на миг может забыть о серости и скуке завтрашнего дня. Главным стремлением людей стало не как бы заработать, а где бы поработать…

— Это вы хватили через край, господин Сведенберг, — возразил полковник. — У человека может быть масса устремлений и помимо выполнения общественных работ. Фаунисты например, разводящие бабочек и выпускающие их на волю. Или религиозные адепты. Или просто увлеченные чем-то люди, производящие что-то кустарно, не в промышленных масштабах.

— А что в итоге? Навыпускает такой любитель миллионы чешуекрылых. И однажды сядет на пенек и призадумается, а зачем все это было нужно. Ведь экологическое равновесие местного ареала промышленным способом отлично поддерживается и без его усилий. А скорее, даже вопреки. И вот он сидит и думает, что дальше. И хорошо, если тут к нему подойдет добрый дядька и предложит какую угодно работу, хоть мусорщика. И он побежит! И еще как побежит! Бросит всех своих бабочек и примется махать метлой.

Сведенберг допил стакан сока до дна и продолжил.

— А вот скажите мне, что произойдет, если вовремя не найдется добрый дядька? Не хотите говорить? В петлю индивид полезет. Вы видели данные статистики по самоубийствам? Такого количества еще не знала мировая история. И цифра эта с каждым годом растет. Знаете почему?

— И почему? — спросил Маршалл.

— А потому, что технический прогресс лишил большую часть населения осознания своей персонифицированной нужности обществу. И поэтому видному ученому гораздо легче жить, чем безработному. Первый осознает свою полезность людям, науке, познанию природы, рождению гармонии. У второго же все сводится к одному — опустошенности, стремлению восстановить свою необходимость, нужность, или… или забыться в сиюминутных наслаждениях.

— Все так, — возразил Маршалл. — Однако данная точка зрения применима лишь к части общества, я бы сказал, его сознательной части. Несознательная же вообще не имеет ни грамма моральных терзаний по этому поводу. Попробуйте не то что попросить, а заставить сегодняшнюю молодежь работать…

— Опять же согласен с вами, — ответил Сэмуэль. — Новое поколение в своем большинстве в отличие от старого не чувствует ни малейших угрызений совести за свой паразитический образ жизни.

— Но ведь сколько у нас молодых ученых, поэтов, художников! — возразил полковник.

— Вы не добавили слова «счастливчиков». Счастливых лишь тем, что обладают нужным, угодным обществу талантом и могут его реализовать. Но таких капля по сравнению с остальным большинством. Зачастую люди, даже обладающие способностями, например, к усидчивому методичному анализу, сегодня никому не нужны, так как машины делают это не в пример лучше. Не нужны садоводы, егеря, рабочие, постовые, крестьяне, библиотекари, бухгалтеры, экономисты и многие другие. Целые отрасли талантливых в своем деле людей оказались за бортом.

— А что насчет спорта? — опять вклинился полковник. — Спорт ведь доступен для всех.

— Сколько может быть самых лучших фигуристов? Сколько? Много? Ответ неверный. Самых лучших фигуристов может быть только один. Просто лучших еще пару десятков. И все! Остальные катаются в свое удовольствие.

— С вами трудно спорить, господин Сведенберг, — улыбнулся Маршалл. — Вы настолько ярко, образно и, я бы сказал, жестко гнете свою линию, что другие мнения просто не допускаются.

— Просто вам, господин Галл, нечего возразить, — парировал Сэмуэль. — Но главным образом пугают меня совсем другие вещи. Я намеренно оставил в стороне религию, так как это сложный вопрос, да и не нашего ума это дело… Но вот что является одним из главных столпов всех мировых вероисповеданий — христианства, ислама, буддизма? Делайте другому добро и не делайте зла — вот что! Вы можете закидать меня камнями, но я все же скажу: меня очень сильно пугает то, что наше общество сегодня, как никогда раньше, стоит близко к психологическому взрыву. Напряжение велико. Гнойник созрел, и куда он вытечет — вот в чем вопрос… Хорошо, если не в сторону реализации жесткой диктатуры или национал социализма.

— Почему вы так думаете? — спросил неожиданно заинтересовавшийся Маршалл.

— Потому что как я только что говорил, успехи технического прогресса высвободили массу свободного времени, порождая дополнительную напряженность и метания. И в то же время сломали старую мораль, основным содержанием которой было «выжить», а для некоторых — «выжить любой ценой». Выжить самому или вместе с другими — это зависело от нравственных понятий индивида. Но сути это не меняет. Старая мораль сломана и разрушена полностью всего за несколько десятков лет. А новая за такой короткий срок еще не оформилась. Мы видим с вами теперь лишь ее становление. Но даже сейчас уже можно предугадать ее основные черты. Главным стержнем новой морали будет требование быть полезным обществу, полезным любой ценой. Именно поэтому последнее время мы видим стройные шеренги домохозяек и домохозяев, которых хлебом не корми, лишь дай поучаствовать в общественных вопросах их «комьюнити». И это было бы весьма замечательно, если бы не одно «но». Обществу нужно быть полезным всегда, понимаете. Всегда, везде и во всем.