Воины аллаха. Удар скорпиона - Черкасов Дмитрий - Страница 4

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая

— Ковбой, — буркнул механик-водитель, ко торому, видимо, пришла в голову аналогичная мысль.

Лейтенант Слоун оторвался от окуляров перископа и вопросительно посмотрел на Александра. Ригши входил в его группу, и просчет подчиненного автоматически отражался на Роберте.

— Техасский парень, — майор пожал плечами. — Проведете с ним дополнительные занятия по тактике.

— Ясно, — лейтенант вернулся к наблюдению.

Негр с пулеметом достиг нагромождения камней и скрылся в проходе между скалой и ноздреватым куском туфа в форме пирамиды. Через секунду полыхнула вспышка сигнальной мины.

— Один есть, — спокойно констатировал Александр.

Напарник «погибшего» распластался на песке и выпустил длинную очередь в сторону возможной засады. Парафиновые[15] пули размазались о камни, оставляя на них белесые полосы.

Рядовой Рипли решил поддержать товарища и произвел навесной выстрел из своего гранатомета. Болванка с краской плюхнулась аккурат возле выщербленного утеса и забрызгала пространство в радиусе десятка метров[16].

На площадке у самой верхушки скалы шевельнулась темная масса, и через секунду Рипли получил удар парафиновой пули в грудь.

— Два, — майор причмокнул.

Последний оставшийся «в живых» спецназовец перекатился за каменную гряду и открыл беспорядочный огонь по затаившемуся наверху снайперу.

Но стрелок уже успел отползти назад в мертвую зону.

Из-за валуна в двадцати шагах от автоматчика приподнялась темная фигура и бросила небольшой шарик имитационной гранаты. Когда тот ударился о камень, хлопнул приглушенный взрыв и спецназовца окатило оранжевой водо-эмульсионкой.

— Черт! — вопль перепачканного с ног до го ловы «убитого» был слышен даже в бронетранспортере.

— Минута сорок восемь, — Александр остановил отсчет времени и поставил жирный крест в ведомости. — Неплохо. Капрал Гэррей подтянул своих бойцов. Теперь, лейтенант, дело за вами…

После ужина измученные дневной жарой обитатели лагеря обычно садились в кресла под навесом, потягивали сок или минеральную воду и обсуждали политические и научные вопросы. Эти ежевечерние беседы помогали снять копившееся неделями напряжение и немного скрашивали бестолковое ожидание решения чиновников из ООН.

И совершенно естественно, что сотрудники организации «Врачи без границ» не могли обойти своим вниманием известие о судебном процессе над бывшим президентом Югославии, откровенно проданным новым «демократическим» правительством республики Гаагскому трибуналу.

Мнения разделились почти поровну: профессор Мерсье, Рокотов, испанец Рауль Орейра и бельгиец Франсуа Будвиль высказывали сомнения в законности действий премьер-министра Сербии, а швейцарцы Летанкур и Готтар, поддерживаемые англичанином Майклом Атмором, итальянкой Доменикой Отис и ассистентом главы миссии Сесиль Кузу настаивали на правильности поступка Зорана Джинджича и не скрывали своей радости от «торжества международного правосудия».

Выдача Милошевича в обмен на обещания западных кредитов и лояльность со стороны Госдепартамента США Владислава не удивил. Что из себя представляла демократическая оппозиция в Сербии и Черногории, он знал хорошо: наслушался от бойцов, сражавшихся с ним плечом к плечу на границе с Косовом, и насмотрелся во время своих визитов в Белград к законной супруге Мирьяне.

Верхушка объединений, возглавляемых Куштуницей, Джинджичем и Драшковичем, являла собой кучку обычнейших корыстолюбивых подонков, столь же далеких от настоящей демократии, как, например, от передовых достижений современной астрофизики.

Единственными непреходящими желаниями сербских оппозиционеров были жажда денег и жажда власти.

Причем одно напрямую зависело от другого.

Куштуница и компания рвались наверх для того, чтобы начать без помех набивать собственные карманы. Получаемых на «борьбу с режимом» денег было немного, хватало лишь на скромный домик в Альпах и какой-нибудь задрипанный «мерседесик» Е-класса. А хотелось пошиковать, покататься на восьмиметровых «линкольнах», пожить во дворце, якобы невзначай продемонстрировать окружению бумажник с ворохом золотых кредитных карт, поручковаться с европейскими и американскими лидерами, вальяжно пройтись мимо строя почетного караула. В общем, мечты у демократов были довольно примитивные. И пути их осуществления — тоже. Самым простым способом заслужить благорасположение «цивилизованного» мира было выступление против законно избранного президента. Пустые словопрения на митингах и обвинения Милошевича во всех смертных грехах ничем оппозиционерам не грозили, принося лишь дополнительные финансовые вливания и аплодисменты западных социалистов.

«Бархатная революция», случившаяся в Югославии осенью 2000 года, стала неожиданностью как для команды Слободана, так и для псевдодемократов. Несколько дней Куштуница с Джинджичем не знали, что им делать. К реальной высшей власти в стране они не были готовы. Поэтому, получив в руки бразды правления, они принялись действовать так, как привыкли за все прошедшие годы. То есть — начали грызться между собой и проталкивать на государственные посты своих соратников, полностью игнорируя интересы не только сербского и черногорского народов, но и интересы коллег по объединенному оппозиционному фронту.

Конец междоусобице положили американцы, испугавшиеся того, что свежеизбранный глава государства не усидит в своем кресле больше двух недель. Госдепартамент в срочном порядке подготовил рекомендуемый список сербского правительства и послал в Белград своего спецпредставителя Строуба Тэлбота. Тэлбот вручил бумаги Куштунице и Джинждичу и разъяснил, что делать. Те взяли под козырек и принялись с огоньком проводить в жизнь указания своих настоящих хозяев.

Американцы не учли только двух вещей — истинных размеров рвения Зорана Джинджича и всей глубины его желания выслужиться. Куштуница был поспокойнее, но, в отличие от сербского премьера, не обладал реальными полномочиями, выступая больше как декоративная фигура.

Джинджич воспринял декларативные требования Гаагского трибунала по бывшей Югославии как руководство к действию и 28 июня 2001 преподнес западным европейцам Милошевича на блюдечке с голубой каемочкой. После чего уставился на Госдеп США и стал ждать поощрения в виде ста миллионов долларов.

Аналитики в Вашингтоне схватились за головы.

Премьер-министр Сербии сработал по известной поговорке: «заставь дурака Богу молиться, так он себе лоб расшибет» и создал очередную проблему.

Ибо одно дело — поливать грязью находящегося под домашним арестом в Белграде бывшего «диктатора», не опасаясь никакой ответственности за свои слова, и совсем другое — проводить юридические процедуры и доказывать совершение Слободаном тех или иных преступлений. Далеко не все члены международного трибунала были уверены в виновности экс-президента, а структура дознания, принятая в Голландии, предполагает подтверждение обвинения только вещественными доказательствами.

Одних слов «свидетелей» недостаточно.

Более того — за неделю до исторического полета Милошевича по маршруту Белград-Гаага международная комиссия по расследованию этнических преступлений в Косове, состоящая из признанных специалистов в области судебной медицины, вынесла окончательный вердикт об отсутствии в крае каких-либо массовых захоронений мирных жителей и всяческих следов чисток в отношении албанцев. Фактически, обвинения международного трибунала в части «зверств сербской армии в Косове» рассыпались.

— И все же нельзя отрицать, что сербы убивали боснийских мусульман в Боснии и жителей Хорватии, — Майкл Атмор говорил по-французски с твердым английским акцентом. — Есть фотоматериалы, видеозаписи…

— Я с ними знаком, — Франсуа Будвиль поднял бокал с красным вином и посмотрел сквозь него на закатное солнце. — Два года работал… К сожалению, подлинность того, что на них изображено, вызывает большие сомнения. Можно лишь констатировать, что люди, одетые в форму сербской армии, расправляются с невооруженными гражданами. Являются ли виденные мной убийцы сербами, а не переодетыми хорватами или боснийцами, неизвестно.

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая