Порочный круг - Роджерс Розмари - Страница 7

Спокойный, невозмутимый, грубовато-привлекательный Кевин. Стелла воображала, что влюблена в него по уши. Пока он служил в армии, Стелла окончила курсы секретарей-референтов, чтобы зарабатывать деньги, когда муж вернется в колледж.

Они обвенчались вскоре после того, как Кевин демобилизовался, и Стелла с головой окунулась в новую для нее жизнь — работала и занималась хозяйством. Муж столь же рьяно погрузился в учебу. Оказалось, что он весьма честолюбив, рвется сделать карьеру, и Стелла восхищалась его планами и замыслами. Сначала ей даже нравилось хлопотать по дому.

Будучи обыкновенной, богобоязненной провинциалкой из южных штатов, Стелла ни на что не жаловалась. Бедняжке и в голову не приходило задаться вопросом, почему ей не по вкусу заниматься этим. Но ведь никто от нее и не ждал особенных восторгов, верно? Супружеский долг есть супружеский долг, и женщина обязана покоряться мужу в постели. Кевин был довольно добр с ней, а именно этого Стелла и ожидала от брака. Она нисколько не удивлялась тому, что он никогда не ласкал ее, не старался возбудить, просто взгромождался на нее, а потом откатывался и вскоре начинал храпеть. Правда, в самый первый раз было немного больно, но вскоре все прошло, и потом, ведь Стелла знала, что так будет! Что же тут особенного? Все через это проходят!

Так, наверное, и продолжалось бы до скончания века, если бы им на голову не свалилась Мим, старшая сестра Кевина. Она считалась паршивой овцой в семье, потому что сбежала из дома и посмела стать кем-то! Нашла себе работу на телевидении и жила где-то на Западном побережье. Среди друзей и соседей о Мим ходили легенды. Только родственники не любили упоминать о блудной дочери. Эта тема почему-то была запретной.

Мим случайно оказалась в городке, где находился колледж Кевина, и, естественно, не могла не навестить младшего брата. Тот, верный законам южного гостеприимства, предложил ей, хоть и довольно сухо, пожить у него. Признаться, Стелла ничего не заподозрила. Кевин был не из тех, кто открыто проявляет свои чувства, и в последнее время стал совсем неслышным и незаметным — откровенно говоря, они почти не виделись. Стелла весь день работала, а ему приходилось зубрить предметы, чтобы получать хорошие оценки, — и, разумеется, только поэтому Кевин не вылезал из библиотеки. Стелле приходилось усилием воли заглушать ехидный внутренний голосок, твердивший, что именно белобрысая помощница библиотекаря была истинной причиной такого усердия.

И вдруг она. Мим. Дорогие духи, длинные вьющиеся волосы, огромные глаза, обведенные тушью. После ее приезда Кевин, казалось, испарился навсегда, зато Стелла расцвела. Она полюбила Мим, восхищалась ее рассказами о роскошной жизни в большом городе и знаменитостях, которыми кишмя кишели Лос-Анджелес и Сан-Франциско.

Мим была прекрасной. Загадочной. Великолепной. Стелла могла слушать ее часами, не сводя глаз с этих выразительных рук, с трепетом ожидая тех мгновений, когда мягкие пальцы легко коснутся ее плеча или щеки. Даже в постели с Кевином Стелла отчего-то остро сознавала присутствие Мим, спавшей на диване в гостиной, и страстно желала вновь очутиться рядом с золовкой, посидеть на ковре, как они иногда делали, внимая волшебным историям из сказочного блестящего мира.

То лето выдалось особенно жарким, влажная дымка окутывала город, а в маленькой квартирке не было кондиционера. Как-то днем Стелла упала в обморок прямо на работе, и ее отправили домой пораньше. Войдя в крошечную, душную комнатенку, она пошатнулась. Мозг снова заволакивал липкий туман. Но, к счастью, Мим была дома. Она, правда, хотела пройтись по магазинам и взять интервью у местных заправил, но столбик термометра с каждым часом полз все выше, и потому Мим решила не рисковать. Сейчас она читала, лежа на диване в таком крохотном бикини, что его, считай, и вовсе не было.

Едва Стелла, задыхаясь, ввалилась в комнату, как Мим подхватила ее и заставила раздеться до лифчика и трусиков. Затем Мим расстегнула тесный лифчик, несмотря на вялое сопротивление Стеллы.

— Сядь поскорее, детка, я повернула вентилятор так, что струя воздуха направлена прямо на диван, чувствуешь? Все равно, кроме нас, здесь никого нет. У тебя такие прелестные грудки, Стелла. Наверное, Кевин без ума от них.

Крошечные ладошки Мим, чуть прикасаясь, скользнули по животу, и Стелла вздрогнула, ощутив, как тело пронизало нечто вроде электрического разряда. Нет, Кевин никогда не делал ничего подобного.

Мим бормотала что-то успокаивающее, пальцы выводили прихотливые узоры на загорелой коже. О, как это было чудесно! Руки Мим сжимали, пощипывали, ласкали.

Стелла закрыла глаза. Она не помнила, как они оказались на диване. От жары лень было пошевелиться, и кроме того… в самом ли деле ей так хотелось отодвинуться?

— Сними и трусики, милочка, надо же как следует остыть!

Голос Мим так и переливался смехом… или в нем звенело что-то еще, чего она не поняла? Стелла приподняла бедра, предоставив Мим делать с ней все что заблагорассудится. Как ей хорошо! И пальцы Мим так приятно холодят тело.

— Давай я помассирую тебе плечи, Стелла, у тебя все мышцы свело. Перевернись на живот… вот так, крошка!

М-м-м, какое блаженство. Неужели она сказала это вслух? Уже потом Стелла сообразила, что, вероятнее всего, так и случилось. Иначе почему бы Кевин так озверел, неожиданно войдя в комнату? Неужто посчитал…

Стены маленькой квартирки, казалось, вот-вот обрушатся от яростных воплей и ругательств, которые изрыгал муж:

— Ты! Грязная лесбо! Я-то дурак, думал, что тот доктор все-таки тебя вылечил, да, видно, горбатого могила исправит, и теперь ты посмела… да еще с этой сучкой, моей женушкой! Я всегда подозревал, что с тобой что-то нечисто, Стелла, и оказался прав! Вечно притворялась святошей! Невинная недотрога! Таких и на свете не бывает! Сохранила девственность до свадьбы, и все потому, что тем временем валялась с бабами?!

Он уже истерически визжал, брызжа слюной, и, схватив Стеллу, швырнул на пол, но тут же поднял и, удерживая одной рукой, наотмашь бил по лицу другой.

— Нет, Кевин, нет! — кричали обе женщины одновременно, но он окончательно потерял голову.

— Фригидная тварь! Ни разу не пошевелилась, не обняла меня, вечно лежала как труп! А я еще старался быть с ней нежным и терпеливым! Ну и кретин же! Поделом мне за это! Но ничего, теперь вы получите обе, сполна, так, что запомните на всю жизнь. Я покажу вам, что значит настоящий мужчина! Мим, дорогуша, попробуй только отвернуться, и я расскажу о тебе всему свету. И что станется тогда с твоей карьерой, сестричка? Кончишь жизнь под забором, дрянь!

Голова кружилась и ужасно болела, губы и щеки распухли. Стелла даже не пыталась остановить мужа, когда тот втолкнул ее в спальню и бросил на кровать. Лишь тогда она, прерывисто всхлипывая, принялась слабо отбиваться. Откуда-то издалека доносился голос Мим, умолявшей брата опомниться.

— Лгуньи, вонючие извращенки! Подлые сучки! И не ори, иначе все поймут, что вы тут творили, пока я гнул спину с утра до ночи, — хрипло зарычал Кевин.

Стелла с ужасом увидела, что он снял брюки и вытащил ремень. Все, что она успела сделать, — перевернуться и вцепиться зубами в подушку, прежде чем Кевин стал избивать ее. Дрожа и извиваясь, женщина старалась сжаться, увернуться от неумолимо опускавшегося на спину ремня, но Кевин машинально поднимал и опускал руку, подвергая Стеллу невыносимой нечеловеческой пытке. Она уже не могла кричать и только едва слышно стонала. В этот момент она была всего лишь жалким истерзанным комочком плоти, но мозг упрямо отказывался отключиться. Наконец, насладившись видом окровавленной жертвы, Кевин швырнул ремень в Мим, тихо рыдавшую в углу.

Стелла, почти теряя сознание, почувствовала, как ее переворачивают. У нее не было сил пошевелиться, сползти с кровати. Кевин обрушился на нее всей тяжестью и стал насиловать, закинув ее ноги себе на плечи. Ярость и злоба лишь усилили его похоть — он казался куда более возбужденным, чем обычно. Он безжалостно вонзился в ее сухую неподготовленную плоть, разрывая нежные ткани, в стремлении проникнуть глубже, уничтожить, покорить, унизить. Стелла громко вскрикнула, и Кевин ударил кулаком ее в лицо, раскроив губу и чуть не выбив зубы. Она поняла, что истекает кровью, и как ни странно, именно это помогло освободиться от Кевина. Он сразу же кончил и встал. До Стеллы словно сквозь плотный туман донесся его злобный угрожающий голос: