Порочный круг - Роджерс Розмари - Страница 31

— Это… просто неслыханно, — пролепетала она. — Вы зашли слишком далеко. Мы, кажется, собирались поговорить о Франси, не так ли? Что вам взбрело в голову? Я немедленно ухожу. Хватит с меня ваших выходок.

— Ах, Ив, ты меня разочаровала! Встаешь в позу, задираешь нос, притворяешься… Мне казалось, что ты по крайней мере неглупа.

Брент картинно вздохнул и, как будто припомнив что-то, добавил уже мягче:

— Согласись, крошка, ведь никто тебя сюда не приглашал, верно? Ты явилась сама, по доброй воле. Интересно, зачем? Сама собой напрашивается мысль, что тебе не терпится лечь под меня. Если мне не изменяет память, именно об этом мы и толковали в прошлую нашу встречу.

Он осторожно провел пальцем по ее щеке. Ив брезгливо отшатнулась и уже хотела пуститься наутек, как вдруг обнаружила, что неподвижный, пристальный взгляд этих пустых змеиных глаз гипнотизирует ее. Ноги отказывались повиноваться. Брент заметил ее смятение и, посчитав, что Ив наконец сдалась, самодовольно усмехнулся:

— Действительно хочешь, чтобы тебя как следует отдрючили, крошка? Поэтому и заглянула на огонек? Не смущайся, зайка! Скажу без ложной скромности, ты не первая — такое бывало и раньше. Правда, ты — дело другое. Тебя пришлось ждать довольно долго. Но теперь давай-ка пошевеливайся — не годится бросать других гостей.

В ушах звенело, Ив почти не слышала его, но все же интуитивно сообразила, что Ньюком, должно быть, намеренно подначивает ее.

— Я… я не хочу, не буду, — заикаясь, выговорила она, смутно удивляясь, почему горло перехватило, а язык не ворочается. Пальцы Брента снова сжались, боль отозвалась в плече, и Ив, не сдержавшись, сдавленно вскрикнула.

— Можешь, все можешь, дорогуша. Тебе понравится, вот увидишь. И я все равно поимею тебя, в любом случае, так что не строй из себя невинность. Мне надоели дурацкие игры, куколка. Давай для разнообразия забудем об условностях, хорошо? Здесь твои правила не катят. Или ты того же поля ягодка, что и Франси? Обожаешь насилие? Не измордовать ли тебя для начала? Как насчет хлыста? Или наручников?

Потешаясь над бесплодными попытками Ив освободиться, Брент притянул женщину к себе, и хотя теперь его глаза горели голубыми сполохами, голос оставался ровным и безразличным, что еще больше усиливало ощущение нереальности происходящего.

— Да прекратите же, — всхлипнула она. — Оставьте меня в покое! Не смейте касаться меня! Это неправда! Я вам не Франси!

Брент сухо рассмеялся, продолжая выкручивать ей руки, пока она не охнула:

— Перестаньте! Мне больно!

— Ив, — преувеличенно терпеливо произнес он, — назад возврата нет. Если желаешь, чтобы я взял тебя силой, только скажи. Всегда готов угодить даме. Но запомни, если не разденешься сама, я сорву с тебя все до нитки. Может, хоть это распалит тебя, мышка? Ты любишь, когда с тобой такое проделывают, верно?

Одной рукой он стискивал ее онемевшие запястья, другой обнимал за талию, прижимая к себе. Ив судорожно хватала ртом воздух. Она сейчас задохнется! Однако в этот момент Брент запечатал ей рот жадным грубым поцелуем. Железные пальцы немилосердно впились в уголки губ, вынуждая их приоткрыться. Язык тотчас вторгся внутрь, алчно исследуя захваченную территорию. Рыдающая, что-то бормочущая, Ив пыталась оттолкнуть Ньюкома, но легче было бы справиться со скалой. Ив была вынуждена сносить его поцелуи. Он резко запрокинул ей голову, так, что, казалось, шейные позвонки вот-вот хрустнут. В голове помутилось, перед глазами все плыло, и Ив с ужасом сообразила, что Брент, должно быть, велел бармену подсыпать что-то в виски. Иначе отчего вдруг такая слабость? Чуть раньше она уже заметила, что с трудом ворочает языком, а теперь ее захлестывают волны безразличия ко всему. Сознание постепенно покидало ее, а душа уносилась в пространство, оставляя полупарализованное тело. Правда, она еще ощущала вкус и «текстуру» его языка, рта, зубов, ранивших ее губы, будто Брент, подобно вампиру, собирался высосать из нее кровь.

Продолжая истязать поцелуями полуоткрытые искусанные губы, Брент запустил руки в вырез ее платья и рывком разорвал его до талии.

Она попыталась закричать, как-то ослабить немилосердное давление его губ и шарившего во рту языка, но Брент с силой оттолкнул Ив и, пока она беспомощно валилась на пол, стянул с нее лохмотья шелка и отшвырнул их в угол, а сам снова подхватил свою жертву. Еще мгновение — и она осталась перед ним обнаженной, если не считать прозрачных колготок. Холодный воздух мгновенно охватил ее тело, и Ив задрожала. Значит, он не шутил. И не запугивал ее. Этот негодяй действительно ни перед чем не остановится.

Разрозненные, хаотические мысли, слова, обрывки фраз смешались в измученном мозгу Ив. Все это напоминает сцену из триллера. Дурацкого ужастика. Вот сейчас к ней вернется рассудок и окажется, что все это розыгрыш.

«Дэвид, спаси меня! Почему я не доверилась своей интуиции, недооценила этого человека после всего, что слышала о нем! Это кошмар… Да разбудите меня, хоть кто-нибудь! Пожалуйста! Дэвид!»

Она так часто повторяла это имя. Свой талисман. Почему же теперь он не уберег ее?

Полуголая, истерзанная, одурманенная, Ив сама не знала, откуда черпает силы, чтобы сопротивляться. Но все же продолжала медленно, осторожно отступать подобно загнанному, чующему гибель животному.

— Нет, пожалуйста… это переходит все границы… перестаньте, я не позволю…

Брент смеялся. Его глаза сейчас походили на отполированные камешки, отражавшие свет. Никакой глубины, одна слепо отсвечивающая поверхность. Именно так смотрят кошки — непроницаемым загадочным взглядом. Какие зловещие тайны он скрывает?

От принятого наркотика зрачки Брента расширились, а радужка приобрела фиолетовый оттенок.

Он просто стоял, наблюдая за ней. Руки — сильные, с длинными пальцами — взялись за пряжку ремня. Чуть усмехнувшись, он принялся быстро раздеваться.

— Так-то лучше, Ив Мейсон, — мягко заметил Брент, — куда лучше. У тебя потрясающее тело! Зря Франси твердила, что ты тощая, как жердь! Оказывается, платье скрывало чудесную фигурку! Какие формы… у меня просто слюнки текут! Будь умницей, не выкаблучивайся, стащи с себя колготки! Или хочешь, чтобы это сделал я?

Доведенная до крайности, Ив неожиданно обнаружила, что ноги могут двигаться, и, развернувшись, бросилась к двери. Она уже поворачивала ручку замка, как Брент настиг ее и, посмеиваясь, прижал к себе. Руки медленно, бесцеремонно ползли по ее корчившемуся телу, стискивая груди, забираясь между бедрами, заставляя ее извиваться и плакать от стыда, страха и ярости. Брент легко удерживал ее, пока та гадость, что ей подлили в виски, не начала действовать. Кровь отхлынула от лица, а голова кружилась так, что пришлось закрыть глаза.

Уверившись в ее беспомощности и слабости, Брент повернул Ив лицом к себе и, размахнувшись, отвесил ей пощечину, затем вторую, третью…

Вопль боли эхом отдался в ушах Ив. Она инстинктивно закрыла ладонями лицо, пошатнулась и в этот момент почувствовала, как последний барьер — тонкие нейлоновые колготки — трещит и рвется под пальцами Брента.

Он снова толкнул ее, придерживая за плечи. Ив упала на огромное ложе, тот самый сексодром, где и происходили главные игрища хозяина дома. Яркий свет софитов ослепил ее, а зеркальный потолок отразил слишком бледное тело, которое Брент вскоре накрыл своим, куда более массивным и мускулистым.

Едва дыша под навалившейся на нее тяжестью, Ив все-таки не собиралась сдаваться. Охваченная паникой, она пустила в ход ногти и зубы, с удовлетворением заметив, что в глазах Брента наконец промелькнуло удивление. Неужели он ожидал, что она так легко покорится?

— Нет! — взвизгнула она. — Ни за что, слышишь? Будь ты проклят!

Она повторяла это распухшими кровоточащими губами, и даже очередная пощечина не заставила ее замолчать.

— Да заткнись же! Что тебе надо? Разводить с тобой нежности? Лизать твою дырку? Тогда лежи спокойно, глупая сучонка, и я постараюсь тебя ублаготворить.