Порочный круг - Роджерс Розмари - Страница 25

Франси избегала Дэвида лишь из-за неожиданно приятных перемен в жизни, которые приходилось держать в секрете. Подумать только, она близка с самим Брентом Ньюкомом, возвысилась до положения его игрушки, рабыни и невольницы, стала новой прихотью, капризом, которым он, правда, щедро делился с друзьями на вечеринках.

С той минуты, как Бренту стало известно о ее тайных пороках, Франси буквально помешалась — на нем, на собственном теле и ощущениях, которые он один был способен пробудить в ней. Она охотно соглашалась на любые извращения и спустя совсем немного времени научилась ублаготворять самые изощренные его фантазии.

Особенное удовлетворение Франси испытывала от сознания того, что ведет двойную жизнь. Примерная школьница старших классов, с виду обычная девочка-подросток, а на самом деле — опытная женщина, непременная участница оргий, которыми так славились Брент Ньюком и его друзья из «золотой молодежи». Именно такие, как она, пользовались успехом: падкие на всякого рода удовольствия, готовые на все ради собственной и чужой прихоти. Но уже два месяца спустя после первой встречи с Брентом ей все стало приедаться.

Как-то по прошествии одной особенно бурной ночи она даже попробовала ЛСД. Гости разъехались, а Брент, совершенно забывший о Франси, обнаружил ее распятой на постели в «игротеке» — руки и ноги были растянуты и привязаны к спинкам.

— Иисусе, почему ты не позвала на помощь? — удивился он, не зная, плакать или смеяться. Кажется, он нисколько не обрадовался, увидев ее, но, хорошенько присмотревшись, расхохотался:

— У тебя, видно, совсем крыша съехала! Ну да ладно, раз уж ты все равно здесь, а спать мне не хочется, не желаешь совершить небольшой полет? Слышала про ЛСД? Говорят, «кислоту»[7] не стоит принимать в одиночку. Не хочешь проверить, что с нами станется? Я плохо запомнил, что со мной творилось во время последнего сеанса.

Он отвязал ее, помог встать, поговорил с ней по-человечески, и Франси это почему-то понравилось. Обычно он либо не замечал ее, либо обращался как с неким экзотическим насекомым, которое случайно обнаружил на стене.

Брент включил какую-то странную, тягучую музыку, как он пояснил, индийскую, а потом протянул Франси таблетку. Ей никогда не забыть свое первое путешествие на луну. Доселе она не испытывала ничего восхитительнее, и впечатления были еще прекраснее оттого, что рядом находился Брент и они делили все восторги. Оба лежали, прижавшись друг к другу, наблюдая, как ночь и музыка развертываются перед ними мириадами звуков и красок. Вокруг осыпалась звездная пыль, и сплетались ярчайшие полосы, а они занимались любовью, бесконечно долго, целую вечность, в застывших времени и пространстве. Франси часто мечтала о повторении чудесного приключения, но этому не суждено было случиться. На все ее мольбы и просьбы Брент либо отшучивался, либо просто пожимал плечами. Она никак не могла его понять, хотя думала о нем все ночи напролет, изобретая все новые планы завоевать Брента, завладеть так безраздельно, как он владел ею. Необходимо любой ценой стать для него незаменимой.

Франси безумно рисковала, лишь бы подольше побыть с ним и его друзьями, — удирала из дому на всю ночь и частенько возвращалась на рассвете. Она знала, что миссис Ламберт известно о ее исчезновениях, но экономка станет держать язык за зубами. Она любит приложиться к бутылочке и по этой причине опасается потерять работу. Стоит старухе донести на Франси, и духу ее в доме не будет!

Брент, хорошо зная, насколько необузданна и распущенна Франси, стал приглашать ее на все вечеринки, где она нередко бывала гвоздем программы. Ее способность удовлетворять аппетиты самых пресыщенных гостей пользовалась огромным успехом. Подобного рода развлечения для многих были в новинку, а на фильмы, в которых она снималась с Брентом и его приятелями, был бешеный спрос. Некоторые из гостей чуть ли не преклонялись перед мазохистскими наклонностями Франси, и даже самым опытным девушкам по вызову было до нее далеко. Совсем девочка и все же куда более порочна, чем любая из них! Франси была законченной извращенкой, воплощенной мечтой садиста, с которой можно вытворять все, что душе угодно.

Как только над ней не издевались — секли, пороли, трахали во все дырки, привязав к кровати, подвесив к импровизированной дыбе, заставляли расхаживать совершенно голой. Ее использовали все кому не лень, зная, что не получат отказа. Ничто не было запретным для Франси, ничто ее не возмущало.

Она твердила себе, что делает это во имя Брента, стараясь доказать свою любовь к нему. Точь-в-точь, как девушка в той книге «История О.», где героиня была готова на все ради своего избранника, стала его рабой, игрушкой, вещью и угождала каждому, кому он считал нужным «одолжить» ее.

Сначала Брент довольно часто трахал Франси наряду с остальными, но уже через месяц оставил в покое и лишь однажды обратил на нее внимание, но только затем, чтобы послать к гинекологу, и велел вставить спираль. Франси повторяла себе, что он испытывает ее преданность, хочет убедиться, что она способна вести такой образ жизни. Поэтому пресмыкалась перед его друзьями, ожидая той минуты, когда Брент навсегда сделает ее своей.

Но он становился все более равнодушным. Правда, как-то ему пришлось раскидать группу рок-певцов — молодых, но уже известных дарований, — чтобы не дать им затрахать Франсис до смерти. Те нещадно терзали девчонку и едва не разорвали ей все внутренности, но она не издала ни звука, никому не пожаловалась, не попыталась вырваться.

Когда Брент мрачным усталым голосом осведомился, почему она не остановила их, не сопротивлялась, Франси тихо пробормотала:

— Но ты велел мне выполнять все, что они прикажут.

— О дьявол! Иногда мне кажется, что ты совершенно спятила! Ни один нормальный человек не позволил бы им зайти так далеко, а ведь ты даже не пикнула! Черт возьми, они могли прикончить тебя!

Его лицо исказила брезгливая гримаса, а в глазах застыло отвращение, но он все-таки вызвал своего приятеля-врача, который сделал Франси несколько уколов и остановил кровотечение. Когда девушке стало лучше, Брент сам отвез ее домой, позволив прислониться головой к своему плечу.

После этого случая от Брента довольно долго не было ни слуху ни духу, и когда Франси позвонила ему, тот скучающе ответил, что следует подождать, пока она не поправится.

— Но, Брент, я совершенно здорова! — едва не заплакала Франси, судорожно стискивая трубку. — Брент, пожалуйста, я так давно не трахалась, что просто с ума схожу! У меня все горит! Позволь мне приехать — я буду вести себя осторожнее!

Сегодня была пятница, а Франси знала, что как раз по пятницам Брент устраивает вечеринки, и умирала от желания оказаться у него дома. Почему он не позволяет ей приехать?!

— Я подумаю, беби. Позвони мне вечерком. Ну а пока, если тебе так уж не терпится, воспользуйся тем вибратором, что я тебе подарил.

Раздался щелчок. Франси обозленно швырнула трубку. Пропади он пропадом, этот Ньюком!

Она металась по комнате, словно львица в клетке. Сначала она хотела разорвать в клочья маленькое фото Брента, вырезанное из журнала и приклеенное рядом с постером Мика Джаггера, лидера группы «Роллинг стоунз», но потом передумала — другого снимка у нее не было. И что-то подсказывало Франси — это не последняя вечеринка! Он не обойдется без нее! Она еще понадобится Бренту Ньюкому!

Блин, что же делать? Может, звякнуть кому-нибудь из школьных приятелей, с которыми она время от времени обжималась в машинах? Не стоит: они скорее всего уехали поразвлечься с подружками и вернутся домой поздно. И потом, разве они что-нибудь смыслят в настоящем сексе? Зато…

Она уже потянулась к телефону, но рука остановилась на полдороге.

Сегодня может заявиться Дэйв, чтобы проверить, все ли в порядке. Он иногда так делал, особенно если не собирался провести в Олбани уикэнд. Свалит с работы пораньше и вернется в город сразу же после ужина. Только бы ему не взбрело в голову нарисоваться нынче! Да еще притащит с собой эту дуреху Ив, если, конечно, не поцапался с ней в очередной раз. Кстати, они, должно быть, трахаются ночи напролет! Уж им-то никто не мешает! А ведь Дэвид кадр что надо! Чертовски красив — а тело просто потрясное, хоть он и ее брат! Недаром одна из ее приятельниц бредит Дэвидом и как-то обмолвилась, что не прочь с ним перепихнуться, поскольку он, наверное, настоящий жеребец в постели. Ну что ж, так оно и есть.