Пятая Стража - Черкасов Дмитрий - Страница 27
- Предыдущая
- 27/59
- Следующая
— У тебя связь выключена, — сказал Арцеулов своим обычным голосом, не поднимая головы, продолжая дергаться. — Связь включи. А то ведь помру — жалко будет…
— Да, да, конечно! База! База! Это четвертая! Ответьте! Дима умирает!!!
— Ну ты тормоз, Людмилка…
Людочка, оставив тангенту микрофона, заглянула снизу в его опущенное лицо и увидела, что он улыбается.
— Ой, Дмитрий Аркадьевич… Вам легче? Прошло? Слава Богу! Как я испугалась!
Волан возвел глаза горе, перестал улыбаться, вздохнул и твердо сказал:
— Прошло, кажется. Если кусочек мыла в рот взять, так еще и пена будет. Очень убедительно выглядит, хоть и противно на вкус. Но ты все равно не должна меня нервировать. Если станешь меня раздражать, приступ может в любой момент повториться. Это уже второй. Третий — всегда с летальным исходом.
— А вы меня не разыгрываете случайно? А?
— Случайно — нет. Может, хочешь проверить?
— Нет, нет, что вы! Я до сих пор вся трясусь!
— И убери этот чертов валидол!
— Убрала! Уже убрала! Только не волнуйтесь!
В динамике захрипел встревоженный голос оперативного.
— Четверка, что у вас?! Что случилось? Прием!
— Все в порядке, Михалыч, — бодро ответил Арцеулов. — Тренируем молодое поколение. Отработка действий по вводной «старшему наряда — плохо».
— Ну и как? — хмыкнув, полюбопытствовал Михалыч, которому игривый нрав Волана был хорошо знаком.
— Да пока не очень… с трудом на троечку. Придется повторить.
— Обязательно, — подтвердил оперативный. — Я так и запишу в журнал тренировок. Ты там построже с ними!
Никакого журнала тренировок, разумеется, не существовало, но Пушок все приняла за чистую монету.
— Так вы меня все-таки разыгрывали? — недоверчиво спросила она. — Я, между, прочим, сразу догадалась!
— Ну, разумеется… Никто и не сомневался в твоей проницательности. А не догадалась ли ты, случайно, проследить, куда делся наш объект? А? Разведчик Пушок? Что же вы молчите? Докладывайте! Ведь задание — прежде всего! Разве тебя этому на курсах не учили?
— Ой, Дмитрий Аркадьевич…
— Что — Дмитрий Аркадьевич? Я уже четвертый десяток Дмитрий Аркадьевич! Задание — прежде всего! Пусть даже я загинаюсь рядом — задание должно быть выполнено! Понятно?! Я не шучу, между прочим.
— Понятно… — сказала Людочка, насупясь. — Только я все равно так не буду делать. Между прочим, плевать я хотела на этот объект, если вы умираете!
Волан, разведчик с двадцатилетним стажем, посмотрел на нее ласково и грустно.
— Научишься… — вздохнул он. — А сейчас пошли Ра ботать. Вон он стоит, джип Басаргина, у тебя перед носом. Могла бы и заметить. А сам Басаргин зашел вон в ту дверь… видишь? Где вывеска клуба «Фортуна». Как это ты не видишь ничего вокруг себя?!
— Дмитрий Аркадьевич… — отозвалась Людочка, выбираясь из машины, проглотив очередную пилюлю. — А что — если я буду умирать, вы меня бросите и будете выполнять задание?
— Не задавай глупых вопросов.
— Нет, правда?
— Поживем — увидим… Хватит об этом, а то я начинаю волноваться. Вот и сердце что-то зачастило… тахикардия…
— Молчу! Молчу! Пойдемте!
Волан вышел из машины, с удовольствием размял ноги, поправил кожаную кепку, вдохнул холодный влажный воздух города. Людочка, хмурая, как Родина, с некоторым неодобрением следила за его движениями. Ей хотелось, чтобы он оставался в машине, а не искал бы приключений пешим порядком.
— Скажите, Дмитрий Аркадьевич, а разве по тактике наблюдения правильно будет нам идти вместе? Мы же оба засветимся. Вы бы посидели в машине, а я бы…
— Людочка, солнышко! Конечно, это неправильно. Нетактично! Но вас не учили, что порой пять человек меньше заметны, чем один? Внимание рассеивается… Главное ведь — какой типаж принять.
— И какой у нас будет типаж? — с ехидцей спросила Пушок. — Муж и ревнивая жена?
Волан критически оглядел ее, отстранясь.
— М-да… У тебя до безобразия цветущий эгоистический вид и манеры… э-э… свободной девушки. Сними шапочку, подыми воротник… вот так… руки в карманы и немного сгорбиться… да сильнее, черт! Не бойся, не пристанет! Распусти волосы… вот так! Я буду разговаривать, а ты только молчи с недовольным видом и отворачивайся, будто у тебя живот болит… вот так, правильно. Молодец. Молчи и отворачивайся, что бы я ни сделал. Пошли!
Сам Волан вдруг завалился на левый бок, точно ветхое строение, лицо его приобрело явно выраженную асимметрию, глаза забегали, закосили, не останавливаясь на деталях. Руками он непрерывно делал короткие бесцельные пассы, трогал одежду и окружающие предметы. Пройдя несколько шагов, он остановился вдруг, критически оглядел себя, наклонился и быстро вложил в левый сапог под ступню кусок толстого войлока, отчего тотчас совершенно естественно захромал и принялся подволакивать правую ногу.
— Фу! Придурок какой-то получился! — сказала Пушок и отвернулась.
Они по холодной грязноватой лестнице поднялись на второй этаж, в большой неопрятный зал, в котором слева вокруг стойки бара теснились столики, а справа располагались окошки букмекерской конторы «Фортуна». Арцеулов, не оглядываясь, прямиком заковылял к доске с информацией о результатах игр, расписаниях соревнований и принимаемых ставках. Никто бы не догадался, что он здесь впервые. Человек, впервые войдя в помещение, обычно на секунду задерживается и озирается вокруг.
Пушок шла сзади, поодаль, брезгливо и насмешливо посматривая. У нее это получалось совершенно естественно и без насилия над организмом. Можно сказать — от души.
У подоконника кассовых окошек скучали молодые «жучки». Не обращая на них внимания, Волан жадно изучал расписание и результаты, водил дрожащим кривым пальцем по строкам, тянулся на цыпочках, всматриваясь — вдруг нашел, вытянулся, замер — и тотчас обмяк, воровато, испуганно оглянулся на Людочку и дернул себя за ухо. Будто не веря своим глазам, он еще раз провел ногтем по свежей распечатке, снова дернул себя за ухо, цыкнул зубом, почесался и пошел к суровой взъерошенной девушке, попытался взять ее за руку.
— Сядем давай! — с напускной суровостью предложил он
Пушок вырвала руку и отвернулась. «Жучки» у касс вновь затоковали между собой, не глядели на новеньких. Очередной лох спалился… бывает.
А «лох» тем временем устало пригнул дрожащие коленки за столиком поодаль, позади Басаргина. Он сел спиной к объекту, а Людочка — лицом, заложив ногу за ногу. Она, отворачиваясь от своего несчастного визави, скучающе блуждала глазами по всему заведению и посетителям и что-то сквозь зубы выговаривала Волану. Дима тряскими руками раз за разом пересчитывал остатки денег, сбивался.
— К Басаргину подсел парень… улыбается…
— Снимай! — едва слышно распорядился Волан, одним дыханием, не шевельнув губами.
Пушок, отбросив прядь волос с уха, коснулась большой серьги с камнем.
— Басаргин дает деньги… большие деньги! Ролик бы сейчас удавился от зависти!
— Снимай!.. Парень деньги пересчитал?
— Нет… так взял… Басаргин коктейль пьет… Может, и мы что-нибудь закажем? Пить хочется…
— Сейчас… свою получку домусолю… Парень пошел к окошкам? Ставку делает…
— Для кого?
— Для хозяина… Басаргин — крупный игрок. «Бык». Он сам по кассам не бегает. На то мальчики есть. Обрати внимание вон на того, в углу, с газетами… и вон на того, с папкой. Это профессионалы. У каждого свой букмекер, а то и несколько.
— Не боится, что парень его обманет?
— Кто — Басаргин? Не боится, конечно. Если это серьезная контора, здесь все поставлено «по понятиям». Нас с тобой могут кинуть легко, а за своего «быка» хозяева «жучку» голову оторвут. Украдет на копейку — отдаст на рубль…
— Ой, ой! Басаргин звонит по сотовому…
— Хорошо… попробуем перехватить…
Арцеулов, не оглядываясь, достал аппарат прослушки телефонных разговоров, замаскированный под обычный мобильник, приложил к уху.
— Поняла теперь, почему два человека меньше заметны? Меня одного здесь уже бы вычислили… есть номер… не отвечает. А номерок-то интересный…
- Предыдущая
- 27/59
- Следующая
