Белая охота (СИ) - Васильев Ярослав - Страница 21

– Внимательно слушаю вас, святой отец.

От мягкого бархата сопрано по коже мужчины против воли побежали мурашки. Поэтому инквизитор торопливо фыркнул:

– Не стоит на мне упражняться в ваших талантах, госпожа Рианон, – он не удержался и хмыкнул, – а визу на ваших полномочиях я ставил лично.

– Хорошо, – покладисто согласилась девушка. Вот только бархат голоса стал жёсткой замшей, лезвие меча полировать. – Я вас слушаю.

– Я хотел бы попросить вашей помощи как следователя в одном деликатном деле. Немедленно.

– Вот как? – Рианон удивлённо подняла бровь. – Почему, если вы по каким-то причинам не хотите привлекать своих людей, не можете попросить городскую стражу? Я проходила в Шенноне практику. И без лишней скромности могу утверждать, что даже за прошедшие десять лет до умений того же мэтра Теслина мне ещё расти и расти.

Отец Даций сцепил руки на животе, молчал почти минуту. Затем потёр подбородок, где, несмотря на тщательное бритьё, уже пробивалась щетина, и ответил.

– Дело в том, что помощь нужна герцогу Эдмонтон. И вопрос не только в прохладных отношениях его светлости и магистрата с бургомистром. Привлекать городскую или церковную стражу – значит придать делу ненужную огласку.

Рианон кольнула собеседника проникающим, острым, разъярённым взглядом. Перестала играть в благовоспитанную барышню и откровенно враждебно уточнила:

– Я понимаю, герцог. Но его нет в городе. Переговоры вы вели с кем-то из его людей. Они знают, кто я на самом деле?

Инквизитор поднял ладонь, словно останавливая удар.

– Нет, что вы. Барону Кокрану, он заправляет всеми делами герцога в городе и окрестностях, я сказал, что знаю одну благородную девушку, которая закончила столичную школу Святого Арсения Великого. И выбрала для себя судебное дело. Якобы я знал её отца и её саму в школе и обещал попробовать уговорить.

Рианон кивнула и задумалась. В самом деле, прикрытие выходило идеальное. Образование в одной из школ ордена бенедектинцев в качестве хорошего приданого вошло в моду не только среди зажиточных горожан, но и у дворян. Не удивит никого и специализация. Пусть женщина могла занимать только самую низкую должность, на которую дворянка никогда не согласится, девушка с хорошим юридическим образованием будет в цене на рынке невест даже у первого сословия. Выбор судебного дела ещё и означал, что в школе Рианон обязательно хотя бы полгода была помощницей имперского дознавателя. А ещё захотелось утереть нос Теслину – я не хуже… Пусть бывший друг про это не узнает.

– Хорошо. В чём суть дела?

– Я не знаю подробностей. Барон Кокран лишь рассказал, что в нескольких часах верхом отсюда у герцога поместье и небольшой дом. Там работает какой-то человек из свиты его светлости. У него вчера пропала некая тетрадь с важными записями. Он точно знает, что вор или где-то близко, или не ушёл далеко. И ещё… – Даций замялся, рука невольно скомкала ткань рясы. – Барон очень настаивал, что поехать можете только вы. Ваших людей придётся оставить в городе.

Рианон фыркнула: слова «вы останетесь без защиты» сказаны не были, но всё равно прозвучали между строк. Глава командории слишком долго находился на своей спокойной должности. Взвешенный и разумный риск – это неизбежная часть работы любой Ищейки. Да и вряд ли барон рискнёт ссориться с одним из влиятельных столичных кланов, чьей дальней родственницей сейчас прикидывалась Рианон. Пылинки будет сдувать, лишь бы «с девочкой ничего не случилось».

Барон Кокран оказался мужчиной среднего роста, с ястребиным лицом, острым носом и колючими холодными серыми глазами. Рианон машинально отметила: особые приметы – серповидный шрам над левым глазом, прихрамывает на правую ногу. Молчаливый: познакомился, проговорил все положенные знатной даме любезности, быстро объяснил суть дела, подсадил девушку в седло… И больше ни слова. Такие же немногословные оказались и трое сопровождающих. Оставалось лишь разглядывать дорогу, сначала петлявшую через поля, затем нырнувшую в лес и принявшуюся причудливо огибать высоченные берёзы. От нечего делать Ищейка принялась сортировать в голове скудную информацию, полученную от барона.

Ещё отец герцога сумел заманить к себе на службу некоего Фейбера, гениального механика. Мэтр рассорился с городским цехом кузнецов, но не хотел уезжать из Шеннона. Вот его светлость и предложил жить и работать в лесном доме неподалёку от города. За прошедшие годы мастер сумел открыть немало секретов, изрядно пополнив казну герцога. Чем и вызвал жуткую зависть городских властей. Сейчас механик трудился над новым изобретением и уже был готов выехать в резиденцию герцога, но вчера пропала тетрадь, куда мэтр Фейбер записывал результаты. Всё указывало, что тетрадь выкрал помощник старика, некий Кведжин. Вот только парни, охранявшие границу поместья, в голос божились – мимо никто не проходил. Ради секретности дом расположен на болотах, безопасных троп немного и все под присмотром. Да и не верил барон в виновность Кведжина. Подобранный мастером на улице талантливый сирота был предан учителю как собака.

Первыми о приближающемся стоячем водоёме рассказали комары. Появились и сразу же начали искать, куда впиться. А ведь в городе кровососов не видели уже с пару недель, их пора закончилась. Деревья постепенно пошли на убыль, белых великанов понемногу сменили низкорослые карлики. Вскоре показалось само болото. Сырость в воздухе, чахлая зелёно-бурая трава, пятна ряски в такой же бурой воде. Пригоршней камушков рассыпаны островки-кочки, на которых прилепились совсем уж худосочные берёзки. Прямой как копьё мост на толстых дубовых сваях, разрезающий болото на две половины, смотрелся чужеродно. Барон прокомментировал:

– Всё болото принадлежит его светлости. В центре большой остров, в окружении пяти мелких. С острова на остров перебраться можно, а у меня мало людей всё обыскать. Выбраться с болота можно только по мосту и двум потайным гатям, но везде стоят мои люди.

Рианон кивнула: поняла, вор ещё где-то здесь. Уточнила:

– Вы так и не рассказали. Кроме охраны и самого мастера, кто ещё на острове?

Барон сделал вид, что смущён, но обоим было понятно – поступил он так специально. Рианон еле сдержалась, пытаясь не обругать за лишнюю секретность и не повернуть обратно.

– Два сына мэтра, Кведжин. Эконом с женой и дочкой, они же кухарка, прачка и убираются в доме.

– Дочери?

– Этой зимой было восемнадцать.

Рианон не сдержалась и фыркнула: понятно, как девица прибирается. Точнее, где прибирается днём, а что вытирает ночью. Мастер безвылазно сидит на острове уже года два. И если парни из охраны имели возможность ездить в город, то сыновья и помощник – нет. Остаётся как человеку порадоваться разумной предусмотрительности герцога, а как сыщику – выругаться. Если девица своим положением недовольна, сразу превращается в сообщника. Если же её всё устраивает, но глупа – запросто перескажет постороннему всё, о чём мужчина запросто разболтал в постели.

– Ещё старик-конюх. Но его я бы, если позволите, посоветовал не подозревать. Он из бывших герцогских лесничих. Предан. Его светлость в награду назначил полный пансион старику до самой смерти, но тот попросил ему дать какое-нибудь место. Мол, не привык задаром хозяйские деньги проедать. Его светлость назначил старика сюда.

Раздражение из-за девицы, смешавшей все предварительные построения – с чего начинать поиски – всё-таки прорвалось. Поэтому Рианон ответила излишне резко.

– Позвольте, барон, мне самой решать, кого и в чём подозревать.

Кокран на это явно обиделся: чужая, впуталась в размеренную жизнь поместья случайно, да вдобавок женщина. Щека задёргалась, ноздри гневно расширились, барон быстро задышал. Но сумел взять ярость в руки, лишь замолчал и двинул коня вперёд так, чтобы дальнейший разговор стал невозможен.

Мост вывел отряд на самый большой из островов. Рианон даже восхитилась: стоит отъехать на сотню шагов, дорога свернёт, густые ветви высокого стройного ельника скроют буро-зелёную гладь, и сразу забудешь, что ты посреди болота. А что воздух по-прежнему напоен влагой, лягушки дерут горло кваканьем и комары летают – так это и в обычном лесу не редкость. За очередным поворотом показался дом. Двухэтажный, из брёвен, побуревших от времени – а может рано состарившихся во влажном климате. И топилось всё, судя по торчавшей трубе, по белому. Барон проследил за взглядом и подтвердил: