Четвертая жена синей бороды (СИ) - "Сладкая Любовь" - Страница 30

И тут я прикусила свой язык, не смея угрожать столь могущественному и коварному мертвецу. А еще — я увидела на своем запястье золотую цепочку Хет-Ха, которая, казалось, приросла там намертво, так что я, как ни старалась, не смогла ее из себя сбросить.

— Прости, Рамзесс Ра-За, — беря дрожащими пальцами свой кулон, я подошла к стене и, в последний раз оглянувшись на саркофаг, легко прошла сквозь нее внутрь комнаты.

— Госпожа, — Лия ждала меня там, сидя на полу и запустив от отчаяния руки в свои роскошные волосы, наверное, вырвав уже не один клок оттуда. — Ну и зачем же вы пошли сквозь тайный ход? Там же… Смерть и мне, и Вам. Теперь хозяин казнит нас, потому что…

— Успокойся, Лия, — приседая рядом с трясущейся от страха служанкой, я обняла ее и успокоила, как смогла. — Ты ошибаешься, никто нас не убьет. Только что я уничтожила страшное проклятие, и теперь все будет по-другому. Мы все будем счастливы, Лия, мумия больше не проснется.

Да, я хорошо помнила, что мою мать зовут Камелия. Но надеялась ли я, спустя годы и, потеряв всякую надежду, увидеть ее в этом замке, по праву ставшим моим, и я тут — главная и единственная жена.

Потому что в то утро, лишь только солнце озарило своими лучами землю, я вбежала в комнату и, подойдя к окну, увидела, как рушатся стены замка, находящегося по ту сторону пропасти. Словно диковинные птицы, множество женщин, одетых в белые платья (некоторые из них держали за руки своих детей), покидали пределы своего вынужденного заточения. А возле моста их ждали одинокие силуэты, и даже кареты — это достойные мужчины, ведомые чутьем любви, только в одну ночь пришли и приехали за ними. Наконец-то обретя свою судьбу, которая была предопредела им небом (но тяжкое проклятие фараона украло возможность парам встретиться), они брали за руки — каждый — свою любовь и, словно сокровище, уводили прочь. Или усаживали жен возле себя в кареты, чтобы уже дома, сделав предложение, сочетаться законным браком.

Только двое детей — Розалия и Брут, первенцы и единственные отпрыски лорда Сергея Вартимора, остались с нами.

И я решила заменить им мать, ведь полюбила этих милых сироток — всем сердцем, как родных, к тому же (сама утратив мать в младенчестве) понимала Розалию и Брута, как никто.

Да, никому невозможно заменить родную мать, но, умершая родами, эта бедная женщина была принесена когда-то в жертву и уже не смогла бы увезти их от отца, понесшего такую страшную кару за свой, хоть и неумышленный, но все-таки проступок.

Как только мой муж проснулся, и, отбросив одеяло в сторону, тоже подошел к окну, возглас удивления вырвался из его губ, так он увидел всех своих прежних пленниц, покидающих его замок — и пелена проклятия сразу же упала из его глаз.

— Валерия… — показывая мне рукой туда, где "белые птицы", собравшись в стаю, "улетали" прочь, он стал светлее мела. — Я не понимаю, зачем мне все это?..

— Милый, уже все прошло, — ласково обнимая его за плечи, сказала я, не зная, как же правильно утешить этого растерянного мужчину.

— Я — преступник. И нет мне прощения. Ведь я… Я должен перед тобой покаяться.

— Я все знаю, — устремляя взгляд в окно, сквозь единственно прозрачный лоскуток, устроенный среди огромного красного цветка витража, сказала я, грустно вздохнув.

Так как понимала, что даже если заклятие снято и дальше все будет не так — все равно между нами будет стоять призрак всех этих женщин, бывших его любовницами, или…

— Но я постараюсь все исправить, — резко вскинув голову, лорд Вартимор встал передо мною на колени и, зарывшись лицом в пышные юбки, горько заплакал.

— Я прощаю тебя, дорогой, — я взяла его лицо в свои ладони и, прикоснувшись губами к глазам, слизала с них горькие слезы раскаяния и прозрения.

— Нет… Ты слишком ко мне великодушна… Я не заслуживаю такого сокровища…

— Я прощаю тебя и от имени всех жертв тоже, — повторила я, приседая рядом с моим Сергеем. — Постарайся и сам себя простить. Ведь ты не был полностью виноват в том, что случилось — это все мумия. Но отныне и до веку эта чертова кукла больше не будет влиять на твою жизнь…на нашу жизнь, и жизнь наших детей.

— Дорогая, любимая моя жена, — заглядывая покрасневшими от слез раскаяния глазами мне прямо в душу, лорд Вартимор, прежний дерзкий и властный мужчина, теперь, словно ягненок, был робок и чувственен, и таким он мне нравился не меньше. — Я должен сделать еще одну вещь.

— Что, любимый?

— Там, в лесу, в домике, уже много лет томится женщина, которую я подло выкрал из семьи, будучи еще подростком. И она единственная изо всех, сумевшая противостоять моему напору. Возможно, в ней присутствует какая-то сила, уберегшая ее — а также и меня — от чудовищного поступка: прелюбодействия — с венчаной женой. Это Непокорная… И она…Она так похожа на тебя. То есть… ты — на нее.

— Я это уже где-то слышала, кажется, от Лии, — страшась того, что сейчас могу узнать, и вместе с тем переживая священный трепет, я закрыла глаза, склонив свою голову на плечо мужу.

— Я вел жизнь затворника, — и тогда лорд Вартимор продолжил свою исповедь, — теряя и даже не оплакивая своих двух законных жен, отчего-то безвременно ушедших, словно я был проклят, и вместе с тем — спустя совсем короткое время, наслаждаясь радостью порока и легкомысленно беря для себя тех девушек, которые мне понравились.

— Только двух? Но… я знаю также, что у тебя была и третья жена?

— Как только мы поженились, она тяжело заболела. Когда болезнь продолжалась больше полугода, а состояние женщины все усугублялось, так что ей трудно было даже дышать, поняв ужасную закономерность, я уговорил ее расторгнуть со мною брак, пока не случилось худшего. Чтобы не компрометировать эту невинную женщину в глазах общества (тем более, что была она из простой семьи), я имитировал ее смерть и даже погребение. А потом… Она благополучно вышла замуж и теперь здравствует, со своим мужем и детьми, в другом государстве, под чужим именем. Я нашел ей достойного мужа, дал хорошее приданое и даже купил дом…

— И тебе было все равно? Ты так легко отпустил свою любовь?

— Я не любил свою третью жену. И первую, и вторую тоже… Это был порыв, симпатия. Ведь мое сердце принадлежало…

— Но те женщины, не твои жены, но любовницы? — спросила я, с укоризной глядя ему в глаза.

— Я не понимал, затворяя их в стенах своего замка, что делаю что-то плохое, так как ни одна из них не умерла — и я решил, что, не сочетаясь с ними браком, тем самым смогу предотвратить их скорую погибель. Я жил, не думая о судьбе всех этих женщин, как не думал и о своей. Но, когда я впервые увидел тебя, на том балу… Я был сражен — так как узрел точную копию своей узницы — Непокорной. А когда, поговорив с твоим отцом, узнал, что ты — ее дочь… Я был словно одержим желанием завладеть тобой, в то же время — страшась сочетаться законным браком. Но как иначе я мог овладеть тобой? Ведь ты, словно твоя мать, была такой же недоступной.

— А знаешь ли ты… — я хотела тут же рассказать лорду Вартимору о проклятии фараона Рамзесс Ра-За, но мой муж, слишком поглощенный своими мыслями, был неспособен меня тогда услышать.

— Я и до сих пор боюсь, чтобы чего-то не случилось, чего-то страшного и неотвратимого, ведь сочетался с тобою браком. Поэтому постараюсь, чтобы мы были неразлучны, чтобы в случай чего я сразу же смог прийти тебе на помощь, чтобы никто не посмел тебя выкрасть, как сделал это я. И твоя мама… прости…

Я слушала его молча, зная уже, кто же была на самом деле та Непокорная (хранившая все эти годы чистоту и верность единственному мужчине и на которую я так поразительно была похожа, что, опередив время, лорд Сергей преступно выкрал ее из семьи), и попросила мужа привезти эту женщину сюда, чтобы познакомиться.