Шестая сторона света (СИ) - Лагно Максим Александрович - Страница 39

А вокруг тишина, а вокруг ни души

Только рельсы усталые стонут

Я продолжал размышлять, что творчество, которое родилось от искренних переживаний, всегда точно передавало потребителю чувства сочинителя. Поэтому не мог читать философские трактаты, которые постоянно подсовывал Лебедев. Того же Цсисека рекомендовал: «Умного врага надо изучать и умнеть». Я не хотел умнеть, я хотел жить. Для этого не нужны никакие объяснения со стороны.

Достаточно описаний.

Только месяц за мною вдогонку бежит

Мой товарищ бессонный

А ещё странно, что я думал обо всём этом, а не о завтрашнем деле. Вероятно, это и называлось «решимость».

О поступках, в которых не уверен, размышлял беспрерывно. А то, что должно произойти неизбежно, не занимало мыслей.

Мы вышли из трамвая. Вагон поехал в темноту, отбрасывая на асфальт прямоугольные пятна света из окон.

Я проводил Алтынай до дверей подъезда, она не поцеловала на прощание, как делала ранее. Потянула меня за руку:

— Строгий папа ночует на объекте.

— Я видел, что начали строить тайл-спутник.

— Когда видел?

— Э-э-э. На велосипеде ездил на Шестую Стену. Ты же отказалась кататься? Я предлагал, помнишь? Сама отказалась. Я предлагал, ты отказалась.

Алтынай перебила мои поспешные объяснения:

— Папа ночует на объекте, Лех.

Яркий пример того, когда не нужно думать долго. На языке вертелся припев:

И я по шпалам, опять по шпалам

Иду домой по привычке

Той ночью, домой я не попал.

2

Явился домой ранним утром. Приехал на первом трамвае с сонными пассажирами.

Тогда я не смог бы описать, в каком приподнятом настроении был. «Приподнятое» — неподходящее слово. Если уж хочу быть писателем, хотя бы уровня автора «Призрак Киборга», нужно знать больше слов. Или правильнее выбирать из тех слов, что уже знаю.

Я был готов перевернуть весь мир. Вывести из архаичных туннелей все пропавшие вагоны. Собственноручно притащить за шкирку в суд заговорщиков, виновных в смерти Лебедева. Ещё был готов написать все великие романы, повести и миниатюры. Чёрт с ними, даже аннотации к аниматинам не казались неподъёмной задачей.

Это был мой список дел на после того, как спасу «Глобальную Перевозку™» и пассажиров поезда «Ташкент-Алматы-Новосибирск-Киев-Варшава».

Отец открыл дверь:

— Опять ты, Лех, не предупредил телеграммой.

Зевнул и внимательно посмотрел на меня. Понимающе кивнул и улыбнулся:

— Жрать охота? В холодильнике вчерашние котлеты. Макароны свари сам.

Хлопнул меня по спине и пошёл досыпать.

Я быстро сожрал холодные котлеты. Принял душ и переоделся в рабочий комбез. Проверил батарейки в плеере и в фонариках: на каске и в ручном. Поскидывал в оранжевую сумку все железнодорожные справочники со схемами нашего узла «Глобальной Перевозки™». На рабочем бланке написал заявление на имя начальника узла. Поставил свою печать. Выбежал в подъезд.

Не было терпения ждать лифт. Перепрыгивая через три ступеньки, сбежал по лестнице.

Начался утренний осенний дождь. Робкий, нудный, как музыка Radiohead, застрявшая на повторе чужого магнитофона. У меня же в голове впервые играли собственные неясные мелодии потрясающей силы.

Сравнивал себя с титанами прошлого. С теми, кто построил глобальную сеть. С теми, кто повернул историю человечества на иные рельсы. По этим рельсам поехали стремительные составы. Вагоны были заполнены великими людьми. Они смеялись, ободряли друг друга, кивая мне, как всё понимающий отец.

Они смело ехали в будущее. А вместе с ними я. В своё будущее, путь в который они проложили.

«Ну, держитесь, негодяи, решившие разрушить «Глобальную Перевозку™» и моё будущее. Идёт Лех, уверенный и молниеносный, как международный гиперзвуковой состав».

Хм, впрочем, это сравнение лишнее. Именно такой заговорщики остановили на полном ходу и увели в архаичный туннель.

3

Алибек настиг меня в переодевалке. Скептически выслушал враньё о болезни из-за которой я пропустил рабочий день:

— Не трудись сочинять симптомы. Просто справку от врача давай.

— Честное слово, забыл, — врал я, застёгивая комбинезон комбез.

— Тогда сам знаешь, справку по какой форме сдавать.

Я достал заранее заготовленные пятьсот тенге и положил под одну из книг оставленную кем-то на скамейке: новая серия «Баффи – истребительница вампиров».

Алибек не глядел на мои манипуляции, нарочно повернувшись спиной:

— Ладно, не болей, — взял Баффи и вышел.

Алтынай ждала меня в коридоре. Одета в тот же великоватый комбез, что в прошлый раз. Увидеть Алтынай по новой было так волнительно, словно нашу встречу разделяла целая жизнь, а не парочка утренних часов.

Мы расстались с ней на рассвете. Долго целовались на прощание в раскрытых дверях её квартиры. Она была одета в ту самую короткую маечку, что я фантазировал ранее.

Сейчас моя девочка была настроена по-боевому. С гордостью развернула утреннюю газету:

— Про нас пишут, — закричала она.

— Тихо. Почему ты всегда кричишь о том, о чём нельзя?

— Прости, — зашептала она, — не могу сдержаться.

В газете сообщалось о дерзком взломе Информбюро, группой международных взломщиков. Естественно, ни слова о настоящей причине взлома. Обывателю втолковывали, что «скорее всего целью взломщиков были пользовательские пароли от сберкнижек и почты». Журналисты убеждали, что взлом удалось предотвратить. Все члены «шайки малолетних преступников» пойманы. Задержан их главарь, бородатый исламский радикал. Но на всякий случай журналисты рекомендовали сменить пароли от почты.

Хитрая забота. Теперь люди точно поверят, что взломщики, под руководством бородатого исламиста, целились в них. Ладно, когда найдём поезд, вся правда выкатится наружу.

Алтынай хотела продолжать шпионские беседы, но я прервал её долгим поцелуем. Погладил по волосам и сказал:

— Прости.

— За что?

Вместо ответа взял её за руку и повёл в кабинет Алибека.

Тот сидел за столом и читал статью про взломщиков. Рядом лежал блокнот, куда он, как многие небрежные пользователи, записывал все пароли.

— Так?— строго уставился он на нас. — Что такое?

Я подтолкнул Алтынай:

— На стажёра пришёл доложить. Довожу до вашего сведения, что она совсем не годится на должность помощника. Более того, рекомендовал бы не допускать её к работе на железной дороге и сопутствующих сервисах.

— Так.

— Короче, Алибек, увольняйте её. Толку никакого.

Он удовлетворённо откинулся на спинку кресла:

— Я с самого начала знал. Заявление пиши.

— Уже готово, — положил перед ним бумагу, что написал утром.

Алтынай медленно повернулась в мою сторону:

— Ах ты, гад. Вот же ты гад. Ты хуже всех. Гадский гад!

Она со всей силы стукнула меня в живот. Подозреваю, что целилась ниже. Я согнулся пополам и выронил чехол с дыроловом. Алтынай натянула мне на лицо каску и выбежала за дверь, повторяя:

— Самый настоящий гадский гад!

Покряхтывая от боли в животе, выбежал за ней:

— Алтынай, подожди. Пойми, так надо.

Расталкивая железнодорожников, Алтынай бежала по коридору:

— Гадский гад! Не подходи ко мне!

Идущие по коридору, заслонили Алтынай. Входная дверь открылась и закрылась. Пропала моя девочка, хоть снова объявление пиши.

Вернулся в кабинет, подобрал дыролов. Моё заявление лежало уже подписанное.

— Бабы, они такие, — резюмировал Алибек и вернулся к чтению статьи о взломе Информбюро.

Я поправил амуницию и отправился на перрон к служебному поезду.