Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны - Коллектив авторов - Страница 21

Гитлер торопился, его подстегивало опасение упустить время, пока международно-политическая и военно-стратегическая обстановка не изменились к худшему для Германии. Фактор «упущенного шанса» играл важную роль в принятии этого решения. Гитлер неоднократно возвращался к этой проблеме и в более позднее время, в частности, в выступлении 12 декабря 1944 г. перед командирами дивизий перед началом наступления в Арденнах[175].

Если неизбежность войны с Францией и Советским Союзом не подвергалась сомнению, то отношение германских правительственных кругов к Британии прошло длительную и болезненную эволюцию. Долгое время А. Гитлер рассчитывал, если не на союзнические отношения, то хотя бы на нейтралитет Великобритании, что было характерно и для кайзеровского руководства накануне Первой мировой войны. Стратегическая установка Берлина на необходимость любыми средствами добиться нейтралитета Британии, что должно было обеспечить практически «идеальные» условия для разгрома Франции и последующего нападения на Советский Союз, нашла отражение не только в его «программной» книге «Майн кампф», но и в неопубликованной рукописи «Второй книги», написанной А. Гитлером в 1928 г.[176] Одной из причин, побудивших Гитлера отказаться от публикации «Второй книги», являлось то, что она слишком откровенно раскрывала его завоевательные внешнеполитические замыслы и чудовищные намерения в решении так называемого еврейского вопроса. Даже после того, как с иллюзией в отношении возможного нейтралитета Великобритании в надвигающейся «большой» войне в Европе пришлось расстаться, Гитлер не оставлял попыток достичь с Лондоном хоть какой-либо договоренности, позволяющей ему избежать угрозы войны на два фронта.

Очередную надежду на достижение компромисса с Британией давала вялотекущая «странная» война на Западе в 1940 г., последовавшая после захвата Германией Польши. Создавалось впечатление, что Британия и Франция не хотят сжигать за собой «последние мосты», все еще рассчитывая, что Гитлер все-таки повернет острие своего следующего удара на Восток. В противном случае вермахт просто не выдержал бы объединенного удара Британии и Франции в сентябре 1939 г. В этом случае бы, по мнению германского историка А. Хильгрубера, «.. не только судьба Польши, но и все развитие Второй мировой войны пошло по иному руслу»[177].

Разгром объединенных англо-французских сил на континенте в 1940 г., казалось, давал надежду, что на этот раз Лондон будет вынужден пойти на уступки. Об этом в разгар Французской кампании, 2 июня 1940 г., говорил Гитлер в штабе генерал-фельдмаршала Г. фон Рундштедта в г. Шарлевиль, задним числом объясняя свой приказ об «остановке» немецких танковых войск перед Дюнкерком. По его словам, Великобритания должна была лишь признать гегемонию Германии на континенте и даже могла не возвращать колонии. Главное: «настало время разделаться с большевизмом»[178]. Но британское правительство, возглавляемое к тому времени У. Черчиллем, на уступки идти не хотело.

Это стало причиной того, что выбор направления последующего удара вновь стал предметом обсуждения в немецком высшем руководстве. А. Хойзингер, начальник оперативного управления в штабе Ф. Гальдера, прокомментировал это следующим образом: «После блицкрига в Польше и Франции немецкое политическое и военное руководство находилось в состоянии неуверенности. Оно не знало, что делать, колебалось и зондировало, поставив Германию в качестве великой континентальной державы перед проблемой ведения войны против великой морской державы Англии…»[179]

Если верить этому свидетельству, у А. Гитлера не было «многоступенчатого», заранее продуманного плана войны. Однако подобное утверждение не в полной мере соответствует контексту происходящего. Вынужденный импровизировать, под давлением внешних обстоятельств, Гитлер настойчиво и целеустремленно «расчищал» себе дорогу для решения главной стратегической задачи на этом этапе – подготовке агрессии против Советского Союза.

То, что в те месяцы нацистским руководством обсуждались и другие варианты возможных действий, в том числе «периферийная стратегия» в Средиземном море (сторонниками ее были Э. Редер и А. Хойзингер), целью которой было разрушение морских коммуникаций Британской империи, или «африканский» вариант, нацеленный на создание колониальной империи в Африке, не отменяет этой общей тенденции. В конечном счете выбор был сделан в пользу плана «Морской лев» («Зеелёве»), нацеленный на вывод Британии из войны путем подготовки десантной операции на остров, что должно было надежно обезопасить тыл Германии на западе перед лицом решающей схватки на востоке.

Однако, вследствие организованной англичанами устойчивой обороны и чрезмерного риска операции по вторжению, «поставить на колени» Англию в кратчайшие сроки, как планировал Берлин, не удалось. Существует, впрочем, и иная версия, высказанная генерал-фельдмаршалом Г. фон Рундштедтом: «Мне кажется, что фюрер, по сути дела, не хотел вторжения в Англию… Настоящая причина, почему Германия не форсировала Ла-Манш, заключается в том, что Гитлер весьма сильно рассчитывал, что он сумеет добиться политического соглашения с Англией»[180]. Важное свидетельство принадлежит также генерал-фельдмаршалу Ф. Паулюсу, хорошо осведомленному о происходящем: «При ретроспективном рассмотрении событий мне представляется, что для последовавшего отказа от этой операции («Морской лев» – Авт.) существовали следующие причины: риск и боязнь потери престижа в случае неудачи операции; надежда заставить Англию пойти на мир под простой угрозой вторжения в сочетании с подводной войной и воздушными налетами; намерение не слишком ущемлять Англию, так как Гитлер издавна надеялся достичь с ней взаимопонимания; сформировавшееся уже летом 1940 г. намерение Гитлера напасть на Россию»[181].

Когда в конце сентября 1940 г. стало ясно, что шансы на успех десантной операции на Британские о-ва носят все более призрачный характер, А. Гитлер стал связывать надежды подавить сопротивление Лондона с разгромом Советского Союза. Овладение его огромным ресурсным потенциалом позволяло вести затяжную войну не только с Британией, но и с США, если последние решились бы выступить на стороне англичан. Ради этого А. Гитлер был готов рискнуть втянуть Германию в войну на два фронта.

Генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс, привлеченный к планированию войны против Советского Союза, так прокомментировал обстановку, в которой принималось это принципиальное решение: «В конце июля 1940 г. Гитлер сообщил штабу оперативного руководства ОКБ, а также главнокомандующим тремя видами вооруженных сил, что он не исключает возможности похода против Советского Союза, и дал поручение начать предварительную подготовку. Итак, хотя война на Западе еще не была закончена и ее исход не был окончательно ясен, Гитлер хотел отказаться от большого шанса ведения войны на один фронт и рискнуть вести войну на два фронта…»[182] Фактически это означало возвращение к стратегической схеме кануна Первой мировой войны[183] (с обратным знаком – роли Западного и Восточного фронтов поменялась местами). Берлин решился оставить непокоренную Англию в тылу в расчете на скоротечный разгром СССР, в основном собственными силами. Уверенность в этом была так высока, что Гитлер не видел необходимости привлекать к войне против Советского Союза ни Италию, ни Японию, связанных с Германией военным союзом (с 27 сентября 1940 г.). Им отводилась роль прикрытия Германии с флангов и тыла. Италия должна была создавать угрозу Великобритании в Средиземноморском бассейне, Япония – США, ее потенциальному союзнику на Тихом океане[184]. Основания для такой уверенности, казалось, давали предшествующие головокружительные успехи блицкрига, существенное увеличение экономической и ресурсной базы Германии, уверенность в неоспоримом преимуществе вермахта перед Красной армией. К тому времени Германии удалось покорить Австрию, Чехословакию, Польшу, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, Францию (частично оккупирована), Данию, Норвегию. Берлину удалось расширить число своих союзников за счет Болгарии, Румынии и Венгрии. В отличие от Первой мировой войны вермахт сумел сделать то, чего не смогла добиться кайзеровская армия, – разгромить в «молниеносной войне» сильную французскую армию. Теперь перед Германией встала задача разгромить Советский Союз.