Хранительница персиков (СИ) - Аллен Сара - Страница 3

Уилла подпрыгнула от неожиданности. Сердце бешено заколотилось. Она уронила приглашение и повернулась в сторону обладателя голоса, который стоял рядом с правым крылом ее джипа.

На нем были темные брюки, из кармана которых торчал синий галстук. Его белая костюмная рубашка просвечивалась от пота, а темные волосы прилипли ко лбу и шее. Солнцезащитные очки скрывали его глаза. Приглашение ударилось о его грудь и прилипло к рубашке. Он чуть устало улыбнулся и взял приглашение так, будто это было последней вещью на земле, до которой он хотел дотронуться. Уилла подумала, что это знак. Но что за знак, она понятия не имела. Именно это всегда говорила ее бабушка, когда происходило что-то неожиданное. Только после такого бабушка еще и стучала по дереву три раза и поворачивалась вокруг своей оси; или клала каштаны или монетки на подоконник.

Мужчина снял очки и посмотрел на Уиллу. На его лице появилось удивление.

- Это ты.

Она смотрела на него, пока не поняла. О, Боже. Быть пойманной здесь еще ладно, но быть пойманной одним из них... Сгорая от стыда, Уилла соскользнула с капота и кинулась в салон джипа. Это знак! Знак, что нужно сматываться как можно быстрее.

– Подожди, – услышала она его голос, когда завела мотор.

Но Уилла не подождала. Она помчалась прочь.

ГЛАВА 2

Голоса

Пэкстон Осгуд пришлось задержаться в социальном центре, чтобы доделать бумажную работу. К тому времени, как она ушла, на город опустились сумерки. Когда она ехала домой, включились фонари, будто сопровождающие ее и показывающие ей дорогу светлячки. Она припарковалась у родительского дома и вышла из машины. Если Пэкстон правильно рассчитала время, то, перед тем как переодеться и поехать на встречу Женского общественного клуба, она успеет еще и поплавать немного.

Этот план она составила исключительно для того, чтобы не встречаться с родителями. Она неделю подстраивала свое расписание дня так, чтобы ей не пришлось встретиться с родителями лицом к лицо и рассказывать о своем дне. Она не привыкла избегать общения с ними. На самом деле, до этого момента она была совсем не против жить с родителями в одном доме. Раз в три месяца Пэкстон ездила к своим сестрам по женской общине Тулейнского университета в Новый Орлеан. И каждый раз они удивлялись, что она до сих пор не съехала от родителей. Они не понимали, почему она вернулась домой после окончания университета, хотя у нее были деньги на все, что она только пожелает. Это тяжело объяснить. Она любила Вотер Волс. Ей нравилось быть частью истории города. Здесь она чувствовала себя гармонично. Она – часть города. И так как ее брат-близнец Колин имел такую работу, что ему приходилось мотаться по всей стране, а иногда даже миру, Пэкстон была уверена, что будет правильно, если с родителями рядом будет хотя бы один ребенок.

Но в прошлом году, когда ей исполнилось тридцать, Пэкстон решила переехать. Не в другой штат, конечно, и не в другой город, а в дом в 10 километрах 200 метрах от особняка «Пекан», который ее подруга и риелтор Кирсти Лймон пыталась продать. Она узнала точное расстояние благодаря счетчику пробега в своей машине, и именно расстояние стало главным доводом в пользу покупки этого дома. Но ее мама была так расстроена предполагаемым отъездом дочери, что Пэкстон пришлось отказаться от предложения подруги. Но она все равно съехала, правда, из главного дома в гостевой. Уже хоть что-то.

Гостевой дом давал ей уединение, но, к сожалению, в него можно было попасть, только пройдя через главный дом. И поэтому ее родители всегда знали, когда она приходит и уходит. Пэкстон не могла даже принести пакеты с едой, чтобы мама не прокомментировала ее покупки. И временами она мечтала о том, как накупит всякой вредной еды: чипсов, пиццы, конфет, пирожных – и будет все это есть и никто ей и слова не скажет.

Она поднялась по ступенькам родительского дома, который называли особняк «Пекан» из-за множества пекановых деревьев на территории их землевладения. Осенью весь сад превращался в золотые аллеи; листья на деревьях становились настолько ярко-желтыми, что даже ночью в саду светло как днем. Птицы, вьющие гнезда на деревьях, не могут определить, день или ночь на дворе, и они не спят днями, пока не начинают падать с веток в измождении.

Она осторожно открыла входную дверь, тихонько ее прикрыла. Ее родители должны сейчас смотреть новости, так что она просто пройдет на носочках через кухню, и они ее даже не заметят.

Пэкстон развернулась и с грохотом упала на мраморный пол, споткнувшись о чемодан.

Она приземлилась на руки – ладони начали гореть.

– Что это за грохот? – услышала Пэкстон голос матери. А затем и быстрые шаги по лестнице.

Пэкстон села и увидела, что все содержимое ее сумки-тоут рассыпалось по полу. Все бумаги разлетелись, она начала паниковать: это личное. Она никому не показывала их. Пэкстон быстро начала собирать их и запихивать обратно в сумку как раз тогда, когда в холле появились три человека.

– Пэкстон, с тобой все хорошо? – спросила ее мама. – Колин, сделай уже что-нибудь с этими чемоданами!

– Я собирался отнести их в гостевой домик, но, как оказалось, там живет Пэкстон, – ответил Колин.

Услышав голос брата, Пэкстон встала и тут же побежала к нему обниматься.

– Ты же не собирался приезжать раньше пятницы! – сказала она, крепко стискивая его в объятиях. Она думала, что сейчас заплачет – настолько рада была его видеть. А потом она так разозлилась, что ей захотелось его ударить: было намного проще ладить с родителями, если бы он перестал мотаться по свету и остепенился дома

– Получилось завершить мой проект гораздо раньше, чем я планировал, – ответил Колин, отодвигая Пэкстон, чтобы посмотреть на нее. – Отлично выглядишь, Пэкс. Выходи замуж и съезжай наконец.

– Не говори ей выходить замуж! – сказала их мать София. – Знаешь, с кем она сейчас встречается? С Себастьяном Роджерсом.

– Мы не встречаемся, он мой друг.

– Себастьян Роджерс, – повторил Колин и посмотрел на Пэкстон. – Мы же с ним вместе учились в школе? Женственный мальчик в сиреневом пальто?

– Да, это он, – ответила их мама так, будто Колин был с ней заодно.

Пэкстон заскрипела зубами.

– Он больше не носит сиреневое пальто. Он зубной врач!

Колин пару секунд колебался, сменить ли тему, и в итоге произнес:

– Думаю, отнесу тогда свои чемоданы на второй этаж, в гостевую комнату.

– Не говори ерунды. Будешь жить в своей старой комнате. Там никто ничего не менял, – сказала София и взяла мужа за руку. – Дональд, наши дети здесь! Это же чудесно! Давайте откроем шампанское.

Дональд, муж Софии, кивнул, развернулся и вышел из холла.

На протяжении всех совместно прожитых лет отец Пэкстон все больше и больше отдавал контроль над всем своей жене. И теперь она принимала все решения, а он же большую часть времени проводил на поле для гольфа. Как бы Пэкстон ни старалась понять поведение матери и идею того, что самой легче что-либо делать, нежели ждать нужного результата от других , у нее в голове всегда был один вопрос: разве смысл брака не в том, чтобы принимать важные решения вместе и помогать друг другу?

– Могу остаться только на один бокал, – сказала Пэкстон. – Колин, извини, но у меня встреча в клубе.

Он покачал головой.

– Не переживай. Позже еще наговоримся. Тем более, мне тоже сегодня нужно отлучиться.

София поправила несколько выбившихся прядей на голове сына.

– Ты же только приехал и уже уходишь?

Колин ухмыльнулся.

– А ты больше не можешь посадить меня под замок. Наверное, это сводит тебя с ума, да?

– Ах, ты! – воскликнула она по пути на кухню, махнув детям рукой с идеальным маникюром, приглашая за собой. Теннисный браслет на ее запястье поймал свет и моргнул бриллиантами, словно гипнотизируя смотрящих.

Когда они оказались вне досягаемости мамы, Пэкстон вздохнула и произнесла:

– Слава Богу ты здесь. Не хочешь переехать навсегда?

– Я верен своим старым клятвам. – Он пожал широкими плечами. Все члены ее семьи были высокими, но Колин, ростом метр девяносто пять, был самым высоким. Его волосы были темными, а волосы Пэкстон – светлые, к тому же она их еще и осветляла. Но у них были одинаковые темные глаза, как и у всех Осгудов.