Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис - Страница 10

• Предыдущая
• 10/107
• Следующая

Слово «ведьма» нравилось далеко не всем, поэтому Тося предпочитала называть себя целительницей. Новое звучное имя она позаимствовала из американского кинофильма, а квартиру обставила таким образом, чтобы посетители сразу проникались к ней доверием. У нее еще была престарелая мамаша, но она жила в дальней комнате, все время болела и не выходила.

Над внешностью тоже пришлось поработать: седоволосый до пояса парик скрыл легкомысленную прическу, а пудра покрыла чахоточной бледностью веснушки на щеках. Белесые ресницы Тося жирно обвела черной тушью, а вокруг глаз сделала серые изможденные круги. Далеко не идеальную фигуру ее скрывала ниспадающая до самых пят полупрозрачная накидка, придававшая ее силуэту вид призрачный и загадочный.

Маринка остановилась перед дверью с табличкой и позвонила.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — шепнула она Пете, убеждая в этом по большей части саму себя. Всю дорогу она сжимала коробок в ладошках, поднося его то к губам, то к уху.

Вот послышался шорох, легкие шаги босых ног, хозяйка посмотрела в дверной глазок и произнесла низким полушепотом:

— Вы принесли его?

Догадываясь, что речь идет о Пете, Маринка закивала и ответила так же таинственно:

— Да, да, он здесь… — и она поднесла коробок к глазку.

— Хорошо, проходите, я вижу его.

О своем визите Маринка Корзинкина договорилась с целительницей Эльвирой всего полчаса назад по телефону, объяснив, как сумела, в чем суть проблемы. «А вы знаете, девушка, что за визиты я беру деньги?» — спросила прежде всего целительница. «Да-да, я принесу вам колечко с бриллиантом, оно дорогое», — пообещала Маринка. Колечко она выкрала у мамы из шкатулки.

Дверь приоткрылась, и девочка зашла в темную прихожую. «Следуйте за мной», — услышала она и поспешила за удалявшейся по коридору словно приведение накидкой.

В наглухо зашторенной комнате горели свечи и сильно пахло ароматическими дымными палочками. Тося хотя и много курила, делала это исключительно на кухне, где у нее, кстати говоря, неделями громоздилась немытая посуда. Но теперь, под чучелом раскинувшей крылья летучей мыши, за столом сидела бледная длинноволосая женщина и смотрела перед собой большими немигающими глазами.

— Покажите кольцо, — произнесла она негромко.

Марина сияла с пальца и протянула колечко.

— Хорошо, — сказала Эльвира, рассмотрев кольцо хорошенько. — Я приму его. Но вы должны как-то объяснить родителям…

— Просто скажу, что потеряла, — предложила Маринка.

— Правильно, девочка, — кивнула целительница. — Но если ты скажешь правду, я нашлю на тебя и на всю твою семью неизлечимые болезни.

Маринке сделалось страшно и неприятно, но отступать было поздно.

— Вот, — протянула она коробок.

Эльвира раздвинула коробок, приблизила его к свече, наклонилась…

Тут следует пояснить, что метод целительницы был прост и стопроцентно надежен. Деньги брались только в том случае, если заказчик получал желаемое: излечение от болезни, пропавший автомобиль или, допустим, повышение по службе.

Если нет — Тося не брала совсем ничего, и это тоже работало на ее репутацию, так как свидетельствовало о ее бескорыстии. (Разумеется, что выздоровевший больной выздоровел бы и без Тоси, а умер бы тоже без ее помощи.)

Эта методика распространялась на все без исключения виды услуг. Чего у нее никогда не было, так это крошечных мальчиков, посаженных в спичечный коробок.

Итак, Тося приблизила коробок к свече…

— Что это! — взвизгнула она и подскочила со стула, будто увидев перед собой змею. — Уберите, уберите сейчас же! Я дворника позову, милицию!.. Хулиганы! — Тося затопала ногами, парик съехали и под ним показались стриженные рыжие волосы. — Дураки! Козлы ссученные! А ну, мотайте отсюда, психи! — орала она голосом базарной торговки. — Я на такое дело в жизни не подпишусь, ни за какие цацки!..

Она бросила колечко на стол.

Перепуганная Маринка схватили коробок, кольцо и выбежала вон из квартиры.

Весь остаток дня и всю ночь целительница Эльвира билась в истерике, а под утро сорвала с окон тяжелые шторы, связала в узел все свои черепа, чучела, магические причиндалы, да и вынесла все на помойку. Отодрала от двери медную табличку с надписью, отмыла лицо от туши и белил и переоделась в нормальную одежду. Сделала в квартире генеральную уборку, все перемыла и перестирала, а потом пошла в ближайшее кафе и устроилась работать посудомойкой.

С тех пор там и работает, а про свое жульничество с черной и белой магией старается даже не вспоминать. Администрация кафе Тосей довольна и скоро обещает перевести ее в буфетчицы. И матушка ее престарелая гораздо лучше себя чувствует, уже сама ходит гулять в садик.

Маринка Корзинкина так запыхалась и разволновалась, что присела в ближайшем сквере на лавочку отдышаться. Коробок на некоторое время замер у нее на коленях.

Петя с удовольствием вытянул ноги… и вдруг заметил, что в коробке он не один. Кто-то лежал рядом, сопел, позвякивал чем-то, дрыгал ногой и даже начал тпрунькать себе под нос мелодию «Футбольного марша».

В следующее мгновение по всей стенке коробка зажглись фонарики, и стало видно, что рядом, закинув ногу на ногу, полеживает, как ни в чем не бывало, тот самый карточный джокер.

— Ой, — сказал Петя. — Как же вы… здесь?

— А как же вы? — не прерывая тпруньканья, ответил джокер.

— Я? Так ведь вы сами…

— Вот-вот, мы сами.

Разговор явно не клеился.

— Тесновато у вас тут… — недовольно заворочался джокер. — Мы это дело сейчас исправим, стоит только взмахнуть волшебной палочкой…

С отвратительным скрипом он вытащил из-за пазухи большой и длинный, как докторская колбаса, надувной шарик. На шарике, словно на больничном тазу, было намалевано масляной краской: «ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА».

Джокер неловко, в темноте задев Петю по лицу, махнул «палочкой», что-то прошептал, и внутренность коробка вдруг стала расширяться во все стороны, превращаясь в огромный, рассвеченный прожекторами стадион.

Петя стоял один посередине футбольного поля перед мячом, а до отказа заполненные болельщиками трибуны шумели как морской прибой во время шторма. Находившиеся слева от него трибуны были белого цвета, справа — черного.

— Шай-бу! Шай-бу! — скандировали болельщики, и Пете передалось их волнение. Ему во что бы то ни стало захотелось забить мяч в черные ворота, находившиеся совсем рядом и пустые. Он разбежался, ударил по мячу… но тот, описав в воздухе противоестественную дугу, влетел в сетку белых ворот, находившихся далеко у него за спиной.

Черные трибуны победно взорвались, белые ахнули и присели. На механическом табло появился счет: единица на черном и ноль на белом фоне.

Джокер появился перед микрофоном и заорал:

— Почтеннейшая публика! На сто тридцать пятой минуте нашей игры Петр Огоньков забил-таки первый гол в свои собственные ворота! Ура, товарищи!

Публика на черных трибунах радостно зашумела, и Петя вдруг понял, вглядевшись хорошенько, что весь этот народ состоит из одних недостатков. Только все они, не то чтобы двоились и троились, а, как бы это сказать, тысячерились, создавая иллюзию битком набитого стадиона. Студни, колыхаясь мутными телами, размахивали флагами; «генсеки» сердечно поздравляли друг друга, обменивались орденами и целовались взасос; «чингисханы» задирались друг к другу и шипели; печки угощали всех пирожками; гусаки трещали в трещетки; «помпадурши» неаккуратно и жадно ели пирожки, пытаясь одновременно свистеть в два пальца.

Достоинства на белой трибуне наоборот, совершенно потеряли интерес к происходящему: они вяло переговаривались между собой и понемногу тянулись к выходу.

Петя увидел, что джокер спешит к нему через поле. На этот раз шут вырядился в судейскую форму — бутсы, трусы до колен и полосатую футболку. Ножки его, коротенькие и кривые, сверкали голыми копенками. На шее у него болтался огромный ненастоящий свисток. Он вручил Пете шоколадную медаль величиною с блюдце, которая оказалась пустым фантиком из фольги, и долго тряс руку. Теперь он почему-то говорил с легким прибалтийским акцентом:

• Предыдущая
• 10/107
• Следующая