Каменные сердца (СИ) - Мельников Иван Викторович - Страница 13

— Теперь понял. А ты так уже делала?

— Иногда. — Девушка склонила голову, умильно всплеснув ушами. — Люди не очень-то меня любят. А те, кто любит, проявляют чувства чересчур бурно. Скелеты и манекены в основном воспринимают меня гораздо спокойнее. За это я их и ценю.

— Странно, что ты кому-то не нравишься. По-моему, ты ужасно милая.

— Ну, у вас здесь все не как у людей, — с неодобрением протянула Туве и неопределенно помахала рукой. — Впрочем, неважно. Вот зимой рыть могилы было еще той задачкой, а сейчас — занятие не бей лежачего.

— У кого «у вас»? — Хайд не удержался от вопроса.

— Да у тебя и у тех, кто тут обитает, — Туве помолчала и, бросив взгляд на капсулу, добавила: — Похоже, ты вырастешь огромным. Вон какое яйцо!

— О, у моего вида все немного по-другому. Мы вылупляемся уже взрослыми — так проще.

— Мудро, — девушка тряхнула головой. — Предупреждаю кстати: в окрестностях у меня скверная репутация.

Джо включил систему навигации в телефоне, проверив таким образом состояние спутников и выяснив точные дату и время. Цифры не придали ему оптимизма.

— Семьдесят лет, семьдесят лет, — промямлил он ошарашенно. — Какого же хрена произошло?! — затравленно вскинув глаза на девицу, Джо повторил за ней: — Скверная репутация?

— Если кто-то начнет меня бить, притворись, будто мы незнакомы. Они прозвали меня «Ржавый гвоздь», ведь я рыжая и, по мнению многих, как гвоздь в заднице.

— Тебя бьют?! — опомнившись, возмутился Джо. — Но как же так можно! Семь десятилетий разрухи — не шутка, но это уж слишком!

— По крайней мере, пытаются, — хладнокровно подтвердила Туве. — Никому не нравится слышать о себе правду. Один вот выстрелил в меня из мушкетона, — девица, отведя пряди волос, продемонстрировала едва заметные на смуглом боку черные конопушки. — Дробь неделю выходила. А я только лишь предостерегла его.

— Дробь? Но, судя по всему, обошлось? — Джо мысленно навесил на историю рыжей яркий ярлычок бреда, в чем, однако, не сразу признался себе. — А что ты ему сказала?

— Что его убьет мужик, которому он пригрозит мушкетоном. Это уже случилось, наверное, ведь весь заряд дурак высадил в меня.

«Фантазия у нее — любой писатель обзавидуется. Но вдруг…» — Хайд отмахнулся от неприятно беспокоящей мысли о реальности Тувиных баек.

— Естественно, он удручился. Кому же хочется знать мрачное будущее?

— Будущее — тайна. Я лишь предположила.

— Местные правила поведения тебе не близки. Следовательно, ты издалека… — Джонатан потер бровь, уже не надеясь на удовлетворение своего любопытства.

— Ну да. Я переправилась через большую воду. Зимой в Долине все заснули. Поди, до сих пор дрыхнут. А я встала пораньше, побродила, заскучала и решила немного прогуляться. Так я здесь и очутилась.

Сказанное ровным счетом ничего не проясняло, но Джонатан отложил подробные расспросы (да и собственные размышления) на потом. Если, конечно, наступит это «потом».

— Кроме того, люди могут оскорбиться, если им предложить копать могилы, пока они еще живы.

— Могут. Но когда придет пора умирать, нас не окажется рядом. И их тела съедят сурки.

Джо несколько секунд обдумывал эту неожиданно глубокую мысль и согласился:

— Тогда мы прямо-таки обязаны помочь им. Кстати, а у тебя случайно нет веревочки? Или цепочки?

— Есть. Но ее еще надо найти.

— На досуге попробую сделать тебе подарок, — в мозгу Хайда переплелись искренняя благодарность к девчонке и вполне приземленная, но не вполне осознанная, мужская потребность. Джо собрался закрепить успех (его молоденькие современницы ничего так не любили, как глазеть на собственные фоточки) и поинтересовался: — А еще, можно тебя сфотографировать?

— Э нет! — Туве восприняла намерение Джо весьма эмоционально: она отпрыгнула назад и закрыла личико ладонями, следя за собеседником между пальцами. — Мое изображение — как вторая я. В мире достаточно одной меня.

— О’кей. — Джонатан покладисто спрятал телефон. — Так идем? У нас есть лопата?

— Идем, — откликнулась Туве. — На первых порах обойдемся без нее. Для копания важно желание, а не лопата. Как, впрочем, и для всего остального.

**

Джо начал уставать. Видимо, тело еще не свыклось с нагрузками после семидесяти лет бездействия. С другой стороны, Хайд никогда не отличался особой выносливостью, хоть и регулярно посещал тренажерный зал.

Туве чуть обогнала его, легко прыгая по ржавым корпусам автомобилей и мусорным бакам, здороваясь со скелетами и поправляя обрывки одеяний на манекенах.

Они придерживались старой трассы Крон-Ривер и сейчас наконец приблизились к окраинам, что несказанно радовало. Карабканье по развалинам жутко изматывало, хотя и позволяло лишний раз ущипнуть спутницу за бочок, скрашивая мрачное путешествие и отвлекая от осмотра окрестностей, которые были когда-то совсем иными. Вспомнились старшая школа и первые университетские годы, когда «случайные» щипки и прикосновения являлись неотъемлемой частью повседневного общения мальчишек и девчонок.

Хайд улыбнулся. Замечтавшись, он сходу налетел на внезапно остановившуюся Туве.

— У тебя в штанах фонарик, или ты просто рад меня видеть? — осведомилась девушка.

— Извини, — Джо опять смутился и поправил в кармане джинсов мультитестер.

В следующий момент он обратил внимание на причину остановки. Неподалеку от руин гольф-клуба «Партсдейл», на месте одноименного озера, в окружении дряхлых обшарпанных автомобилей, горел костер. У которого сидели люди.

**

Мэйби заерзала в латаном-перелатанном спальнике, продавливая задницей удобную ямку в земле. Она слышала эту историю, наверное, не меньше сотни раз, с тех пор как присоединилась к табору, и готовилась с превеликим удовольствием выслушать в сто первый. Девушка любила истории, цыганин любил рассказывать. Костер ярко пылал, из помятых автомобильных колонок раздавалась негромкая, сопровождаемая шипением музыка, в небе гасли августовские звезды… Скоро можно будет сунуть в раскаленные угли картофелины и кусочки жирной крольчатины.

Лукаво прищурившись, Аксель накинул на плечи не очень чистое клетчатое одеяло.

— Знаешь, приятель, ходит молва, что наш народ навеки обречен странствовать, искупая какое-то ужасное преступление, совершенное давным-давно. Отец говаривал: первый цыган увел у богов первого коня. Вообще-то мы, , в конокрадстве не спецы, особенно на фоне . Да и далековато от старой доброй Кирландии до гроссийских земель. Но уж так издревле у нас повелось: облажался один — отдуваются все. Полагаю, дело в том… — рассказчик, выдерживая паузу, многозначительно поднял тощий палец, увенчанный алюминиевым перстнем, в котором переливался кусок красного катафота, — дело в том, что цыганин — это состояние души. Я цыган, ты цыган, Тиана еще та цыганка — только цыган способен так боготворить огонь!

Аксель умолк, прислушался и ухмыльнулся:

— Сагерт и Кирна — безупречные цыгане. Подумай, как страстно они любят друг друга, без обывательских условностей и мыслей о завтрашнем дне. Даже Королевский Тушкан — цыган не меньше моего, хоть и мессиканец по рождению, — перечислив всех таборных представителей цыганского этноса, Аксель придал своей хитрой роже слегка торжественный вид. — Правда или нет, но мой отец в это верил, и дед тоже, а они были людьми достойными всяческого уважения. Да и я не сомневаюсь в том, что рассказываю.

Так вот, если верить легендам и моим отцу с дедом, народы, населяющие Эос, в незапамятные времена спустились со звезд…

Тут Мэйби, как и всегда в данном месте истории, подняла глаза на небо: большинство усеивающих его искорок уже исчезло, но другие, покрупнее, пока мерцали.

— Поди угадай, почему они отправились в путь? — продолжал Аксель. — Романтика бесконечной дороги перекликается с бесконечностью человеческого Пути. Ты, наверное, возразишь: «Хэй, Акс, а как же смерть, кладущая предел всему?»

Мэйби отрицательно затрясла головой и ушами. Цыганин кивнул.

— В действительности наши слова и поступки мостят широкую дорогу в далекое будущее и позволяют заглянуть в прошлое. Цыгане отлично в этом разбираются, потому и слывут мастерами в гадании. Но на самом деле никто не может знать будущего, собственного или чужого. Мы всего лишь убедительно предполагаем.