Канкан для братвы - Черкасов Дмитрий - Страница 23
- Предыдущая
- 23/71
- Следующая
– А лишние детали откуда? – заинтересовался отпрыск.
– Обычная история, – отмахнулся бывший химик. – Где-то что-то уронили внутрь корпуса, а доставать лень. На полетные характеристики мелкие железяки не влияют.
– И что, у нас любые ракеты так делают?
– Не только ракеты. Один раз внутри контейнера с оружейным плутонием, аккурат между сегментами, нашли здоровенную рукавицу. Причем не просто рукавицу, а пропитанную цементным раствором.
– Диверсия? – предположил Денис.
– Да какая на фиг диверсия! – поморщился Рыбаков-старший. – Элементарное разгильдяйство. Ремонтировали крышу ангара, где те самые контейнера хранили, а работяги из глупого интереса один ящик открыли. Рукавицу и забыли. Потом бригадира премии лишили... Бардак, одним словом.
Избитый и оштрафованный Мертвечук вышел на свободу только на следующий день после своего знаменательного тарана милицейского УАЗа. Стражи порядка долго не верили в рассказ бизнесмена о двух покупателях, решивших устроить испытание систем пассивной безопасности внедорожника «хонда» и усадивших в водительское кресло несчастного директора автосалона. Даже поколотили Мертвечука еще раз, уже в отделении, примеряя на него организацию террористического акта против сотрудников местного околотка.
Но под давлением фактов дознаватель был вынужден отказать в возбуждении уголовного дела. Немалую роль в этом сыграли показания сотрудников салона, подтвердивших присутствие на месте событий двух верзил в кашемировых пальто, таинственно исчезнувших к тому времени, как в автосалон прибыл ОМОН, вызванный пострадавшим начальником группы захвата.
Мертвечук отделался лишь синяками и штрафом за нарушение правил дорожного движения, который ему зачем-то оформил сам дознаватель. Видимо, для того, чтобы коммерсанту впредь неповадно было выполнять разные глупые указания клиентов.
Юрий Анатольевич стоически перенес удар судьбы, отправил разбитый джип в ремонт и с новой силой принялся заманивать покупателей в свой магазин, волевым усилием снизив цены на автомобили и запчасти на три процента и урезав зарплату всему персоналу...
В полдень седьмого января, когда Юрий Анатольевич осматривал стоящие во дворе новенькие седаны «хонда-сивик», ему на плечо опустилась тяжелая ладонь Паниковского.
– Ва-ва-ва... – сказал Мертвечук и сел в сугроб.
– Готов к испытаниям? – поинтересовался пребывающий в прекрасном настроении браток и подмигнул группе сопровождения в лице Горыныча.
– А-а, это... – вымолвил бизнесмен и уронил мобильный телефон в снег.
– Чо-то он, блин, бледный какой-то, – засомневался Горыныч. – На Шумахера не похож...
– Щас будет похож! – отрезал Паниковский и показал коммерсанту заранее припасенный мотоциклетный шлем. – Всасываешь? Краш-тест по полной программе, с защитой пилота.
– Я никуда не пойду! – взвизгнул Мертвечук.
– Правильно, не пойдешь, а поедешь, – согласился Алексей Кадиашвили. – Делов на три минуты...
Бизнесмен попытался отползти назад, но Горыныч наступил ему на полу дубленки.
– Не балуй! – строго сказал Паниковский, вытаскивая из кармана пальто рулон скотча.
Через четверть часа обмотанный изолентой Мертвечук был закреплен на водительском месте красного японского внедорожника, который, в свою очередь, расположился на эстакаде по центру двора. Горыныч подергал ремень безопасности, проверил стоящий в нейтральном положении рычаг коробки скоростей, захлопнул дверцу и спрыгнул на асфальт.
– Готово.
Паниковский вымерял шагами расстояние от эстакады до бетонного столба, в который должна была впечататься «хонда», и насупился.
– Тридцать метров.
– И чо? – не понял коллега.
– Разогнаться как следует не успеет...
Бизнесмен помотал головой в шлеме и что-то промычал.
Братки немного помолчали, обдумывая соответствие условий задуманного испытания строгим европейским нормам безопасности, и пришли к выводу, что в России трудно достичь идеала.
– Фигня! – резюмировал Горыныч. – Если нормально толкнуть, километров сорок наберет.
– Само собой, – согласился Паниковский.
– Эй, иди сюда! – Даниил поманил пальцем жмущегося у ворот сторожа. – Будешь судьей на финише.
– Справлюсь ли? – опасливо спросил дедок.
– Без базара, – Горыныч вручил сторожу секундомер. – Засечешь время с момента нашего толчка до удара о столб. И пальто подержишь. Ясно?
Старенький охранник обреченно кивнул.
Братки разоблачились, оставшись в джинсах и свитерах, подошли к заднему бамперу «хонды» и синхронно положили ладони на внедорожник.
Связанный изолентой коммерсант что-то невнятно выкрикнул из-под шлема.
– На счет три, – сказал Паниковский. – Раз... два... три!
Вздулись бугры мышц, стоящая у панорамного окна автосалона толпа сотрудников охнула, и маленький джип сорвался с эстакады, буквально брошенный вперед толчком двух здоровенных братанов.
Спустя три секунды внедорожник с грохотом влетел в столб.
Лобовое стекло треснуло, левую дверцу вырвало с мясом, и из автомобиля неожиданно выпало водительское кресло вместе с испытателем. С шуршанием раскрылась подушка безопасности пассажира, искореженная «хонда» отскочила назад, подпрыгнула на припорошенном снежной крошкой ледяном бугре, развернулась вокруг своей оси и остановилась.
Разбитый радиатор выпустил облако пара.
Дешевая подделка под магнитолу «Kenwood», которыми прижимистый Мертвечук снабжал в качестве «подарка от фирмы» все продаваемые автомобили, внезапно ожила. Из динамиков раздался удушливый хрип, затем бодрый голос диктора радиостанции «Азия-минус» заявил: «Государственная Дума России приняла очередную поправку к Гражданскому кодексу. Теперь за три грубых нарушения правил дорожного движения в графу “национальность” паспорта нарушителя записывается “еврей”...»
Паниковский просунул руку в салон джипа, ударом ладони выключил магнитолу и визуально оценил последствия лобового удара.
– Опять, блин, двадцать пять. Не, ну ты глянь, чо за лабуда! Водитель, что, в бронежилете сидеть должен? Совсем узкоглазые страх потеряли.
Горыныч мрачно кивнул, соглашаясь с мнением коллеги о крайне низком уровне изготовления японского автомобиля.
Мертвечук вместе с креслом заворочался на земле, пытаясь освободиться от привязного ремня.
– Живой, – Паниковский радостно ткнул пальцем в шофера-неудачника.
– Ясный перец! – прогудел Горыныч. – Он же, блин, в шлеме.
Рыбаков-старший нацедил себе еще чашечку заварки и вновь уселся на табурет.
– Идиотов везде хватает. Возьмем, к примеру, наш музей, – после ухода на заслуженный отдых Александр Николаевич не работал ровно три дня. Затем ему стало скучно, и он устроился старшим научным сотрудником в Исаакиевский собор, где время от времени пугал привыкших к безделью архивариусов и экскурсоводов своими инициативами, вроде предложений о поиске и дальнейшей реализации на «черном» рынке массивной золотой пластины, заложенной при строительстве собора под одной из колонн. Техническое осуществление проекта, включая разработку в домашних условиях разъедающего гранит соединения, Рыбаков-старший брал на себя. – Казалось бы, культурное учреждение... Так вот. Подходит ко мне один из местных, придурков, не буду говорить кто, и говорит – я, мол, весь иконостас обшарил, нашел только Деву Марию и Иисуса. «И что? – спрашиваю. – Чего тебе еще надо?» А он глазенки вылупил и интересуется – где, мол, изображения остальных детей? Представляешь? Деву Марию в матери-героини записал! Месяц братиков и сестричек Иисуса искал!
– Полный кретин, – согласился Денис. – И что ты ему ответил?
– Ничего, – Александр Николаевич почесал верхнюю губу. – Ему ведь, как ни объясняй, не поможет... Библию он не читал, в научно-теологических вопросах – профан.
– А зачем ему родственники Христа потребовались?
– Статью хотел написать в журнал Министерства культуры. Мол, все в основном о личности Иисуса рассуждают а следует обратить внимание и на остальных. Видимо, он считает, что кто-то из апостолов приходится Христу единоутробным родственником...
- Предыдущая
- 23/71
- Следующая
