The lust (СИ) - "StrangerThings7" - Страница 9

Именно с этими мыслями Юнги прикрыл глаза и позволил огромной железной птице поднять его на тысячу километров над землей и увезти из уже любимого Токио.

***

Сеул встретил дождем, будто той тоски, которая поселилась внутри с того самого момента, как он прошел в самолет, было мало. Юнги сидит на заднем сидении автомобиля и смотрит, как одна за другой капли бьются об стекло и разлетаются на миллион брызг. За все эти два года ни отец, ни Суран ни разу не позвонили мальчику. Все, что Юнги получал из дома — это перечисления, которые каждый месяц с его счета снимал опекун. От Чонгука Юнги вестей и не ждал, может именно поэтому то, что брат полностью разорвал с ним все связи, Юнги больно не делало. Мона рассказывала по скайпу, что опекун докладывает Суран все, чем занимается Юнги в Токио, притом не только о его успеваемости. Один раз, по словам Моны, Суран даже просила сестру повлиять на брата, мол, пусть меньше шляется. А когда сестренка показала ей одну из фоток, которые Мин периодически ей посылал, женщина фыркнула и обозвала Юнги девчонкой из-за перекрашенных в платиновый волос. Юнги только усмехнулся тогда, а сейчас сидит и представляет лицо матери, когда она увидит мятный, отливающий даже бирюзовым, цвет волос. Юнги решает добить женщину и, достав зеркальце, еще ярче подводит и так накрашенные глаза. Чем больше он будет не соответствовать образу достойного представителя клана, тем раньше его вышлют обратно. Правда, вся бравада и настрой испаряются сразу же, стоит машине припарковаться во дворе особняка.

Совсем недавно Юнги умолял Чонгука не выгонять из дома, думал, не сможет один, думал не справится, а сейчас он приехал обратно и понимает, что отдал бы все, лишь бы вновь оказаться в самолете, уносящем его далеко от этого места, от него. Мин туда не хочет. Один взгляд в сторону дома, и боль возвращается, расползается и накрывает всего парня миллиметр за миллиметром. Юнги обхватывает себя руками и бездумно пялится сквозь сидение водителя в пустоту, он видит все и ничего. Мин вспоминает, будто он и забывал, ту лютую ненависть в глазах Чонгука, снова заставляющую сердце подскочить к самому горлу.

Юнги обхватывает шею пальцами, давит, трет, хочет разодрать глотку, разорвать плоть и вытащить этот комок, лишь бы не было так страшно, лишь бы была возможность глотнуть кислорода.

В Сеуле Юнги не дышит. В Сеуле для него нет кислорода. Тут есть Чон Чонгук, а он затмевает собой все. Мин выдержит и укоризненный взгляд отца, и ядовитые слова Суран, но один взгляд Чонгука, и Юнги рассыпается. Он знает, что не справится, не вынесет этот вдавливающий в землю, оставляющий после себя одни трещины, пробивающий дыры, взгляд. После этих глаз — Юнги лужица на земле, осколки от чего-то, что раньше может и не было, но пыталось казаться цельным. Он тысячу раз прокручивал в голове их встречу, ставил диалоги, готовился к ней морально, но стоит шоферу выключить мотор мерседеса, как вся подготовка Юнги летит к чертям. Он сидит, забившись в угол автомобиля, и не может найти смелости выйти.

Сейчас ему кажется, будто он и не уезжал. Прошло два года, Юнги шестнадцать, у него новая внешность, и он думал, что у него и нутро обновленное. Но нет. Стоит подъехать к этому чужому-родному дому, как Юнги понимает: внутри у него все по-старому. Внутри также сидит, забившись в угол, маленький ребенок с огромными и испуганными глазами. Шоферу надо загнать машину в гараж, и Юнги знает, что вечно сидеть в салоне автомобиля ему не удастся. Он нехотя открывает дверь и, выйдя наружу, первым делом тянется к пачке сигарет в кармане. Руки не слушаются, и подкурить выходит только со второго раза. Закуривает, глубоко затягивается и окидывает взглядом роскошный, буквально сверкающий в своем великолепии дворец. Вот только Юнги знает, что скрывается за мощными стенами особняка, знает, кто его там ждет и точит ножи. Его личный дьявол будет выводить невидимые человеческому глазу кровавые узоры на его теле, по его душе, а потом по капельке будет высасывать из него кровь и жизнь, пока Мин снова не превратится в пустую оболочку, с единственным желанием умереть. А ведь он почти забыл, каково это мечтать не проснуться утром, и чувствовать вкус того горького разочарования, которое он испытывал с восходом солнца каждый божий день. Юнги не хочет больше терпеть унижений, не хочет смотреть ему в глаза, не хочет ломаться под его взглядом и заново собирать себя. И так раз за разом. Не хочет. «А придется, — шепчет мерзкий голос в голове. — Он тут Бог, король, высшая сила, а ты никто».

Юнги отбрасывает окурок прямо на вымощенную дорожку и, выдохнув, идет к двери. Оттягивать поход к гильотине бессмысленно.

В гостиной никого, кроме Суран, сидящей на диване и в одиночестве попивающей кофе.

— Здравствуй, мама, — почтительно кланяется Юнги и останавливается перед матерью.

— Приехал, значит, — хмыкает женщина и поправляет не нуждающуюся в этом прическу. Суран не меняется. Сколько он помнит тетю, у нее всегда выбеленные волосы, собранные в низкий пучок, будто ей просто никогда не показывали других причесок. Ее пухлые губы вечно густо накрашенные красным. Юнги ненавидит этот цвет, ибо часто видит его на надменно улыбающихся губах матери.

— Твоему отцу это, — женщина презрительно обводит парня взглядом, — не понравится.

«Чонгуку это не понравится», — слышит Юнги.

— Я ведь ненадолго, — прочистив горло, отвечает Мин.

— Надеюсь, — отвечает женщина и поворачивается к лестнице, по которой спускается Мона.

Юнги подбегает к сестре, и пару минут они молча обнимаются. Мона заметно вытянулась и почти одного с Юнги роста. У нее роскошные отливающие медным локоны и такие же красивые, обрамленные густыми ресницами глаза. Мона утаскивает брата в комнату и полчаса пытает своими вопросами о Японии, без умолку рассказывает про свои уроки. Это бы продолжалось еще долго, если бы в комнату не влетел Чимин и не спас бы Мина от болтушки. Чимин тащит Юнги курить в сад и долго восхищается его внешностью. Сам Чимин жалуется Мину, что мечтает о розовом цвете волос, но боится гнева остальных мужчин этого дома.

Восторгу Чимина не было предела, когда Юнги показал ему пирсинг в языке. Чимин даже в ладоши от удовольствия похлопал. Парни бы еще пообщались, но вышедшая за ними прислуга позвала на ужин. Юнги отправляет Чимина первым, соврав, что зайдет в туалет. На самом деле Юнги набирается смелости, стоит на кухне, прикрывает глаза и уговаривает себя не быть тряпкой. Рано или поздно выйти в гостиную придется, поэтому Юнги делает глубокий вдох и, сжав кулаки, двигается в сторону зала. За огромным столом сидит вся семья, кроме Чонгука, и Юнги выдыхает. От резкого прилива кислорода в кровь его даже немного пошатывает, и приходится ухватиться за спинку стула. Мин восстанавливает равновесие, глубоко кланяется отцу и, получив его разрешение, садится за стол.

— Рад, что ты вернулся, сын, — Хьюн в упор смотрит на сына и ничего радостного в его голосе Юнги не слышит. — Но тебе не кажется, что твой внешний вид — немного слишком, — Хьюн хмурит брови на переносице, и весь его вид показывает, насколько мужчина не доволен тем, что видит. — Понимаю, ты подросток и хочется перемен, но ты не обычный подросток, ты из уважаемой семьи. Подумай об этом. Всем приятного аппетита.

Хьюн берет в руки приборы, и все приступают к ужину. Все, кроме Юнги. Он, как не мог, так и не может есть за этим столом. Даже учитывая, что брат отсутствует. Но оскорбить отца хочется меньше всего. Мин берет в руку вилку и изображает интерес к салату, выуживает из него креветки и собирает стопкой. Наконец-то, казавшийся бесконечным ужин, заканчивается. Хьюн пересаживается с Суран на диван, выпить по чашечке кофе. Юнги отпрашивается у родителей на встречу с Хосоком и обещает вернуться до десяти вечера. Парень берет шофера и сразу называет ему адрес друга. Юнги нарочно соврал Хоупу и сказал, что прилетит в воскресенье, хотел сделать сюрприз. Дверь открывает прислуга и провожает Юнги в комнату друга. Хосок сидит по середине кровати и усиленно что-то печатает на ноутбуке на коленях. Увидев вошедшего Мина, Хоуп несколько секунд молча таращится на друга с открытым ртом, потом скидывает ноутбук и, подбежав, сжимает Мина в объятиях. Хосок стал выше, шире в плечах, у него иссиня-черные волосы, и вообще, друг выглядит потрясающе. Юнги кое-как выбирается из медвежьих объятий и шутливо просит Хоупа дать ему подышать.