The lust (СИ) - "StrangerThings7" - Страница 32

Чонгук криво усмехается, застегивает брюки и, оставив сгорбившегося на полу парня, идет к бару. Юнги тянется дрожащими руками к шее, пытается снять ремень, но пальцы застывают в воздухе, услышав откуда-то из-за спины ядовитое:

— Я не разрешал его снимать. Я закажу тебе красивый ошейник, — Чонгук идет к дивану и садится, делает пару глотков, в блаженстве прикрывает глаза и продолжает. — Он будет усыпан дорогими камнями, думаю, даже подобрать что-то под цвет твоих волос. Ты никогда его не снимешь. — Юнги и так знает, что не снимет, не посмеет. — Иначе с ним же тебя закопаю, — подтверждает Чон. — А теперь ползи ко мне, — Чонгук хлопает ладонью по бедру и хищно скалится.

— Я любил тебя, — шепчет одними губами Мин, но Чонгук прекрасно слышит, бокал замирает в воздухе, так и не поднесенный к губам. — Я любил тебя, — уже громче и четче, смотря в глаза, говорит Юнги, и столько в этих глазах боли, что Чонгуку не по себе. Ставит бокал на столик и молчит. — Всю жизнь ненавидел, — продолжает Юнги, Чонгук не перебивает. — Зачем ты не дал мне так и продолжать ненавидеть, зачем заставил полюбить и вернул на исходную точку сейчас. Если бы двадцать минут назад ты поставил бы на колени того Юнги, которого выслал в Японию, я смог бы, я бы перетерпел, но ты поставил на колени того, кто тебя полюбил. Тебя, чудовище, не ставящее ни во что других, тебя, вот так вот легко ломающего людей. Никто никогда тебя не полюбит, никто никогда, — словно в бреду шепчет Мин, но взгляда не отрывает. — И я уже тоже. Это и есть мое самое большое тебе пожелание. И оно сбудется, — треснуто улыбается Мин и все-таки сдергивает с себя ненавистный ремень.

Чонгук не двигается, стеклянным взглядом смотрит куда-то в стену, сквозь паренька на полу. У Чонгука внутреннее кровотечение: кровь уже заполнила полость, булькает в горле, грозится вытечь изо рта и носа и испачкать любимую рубашку. «Наверное, так лопается сердце», — думает Чон. У Юнги оно разбилось, и Чонгук отчетливо слышал хрустящую под его ногами крошку того, что видно когда-то и было сердцем младшего.

А у Чонгука оно лопнуло. Глухой звук, треск, и вот он истекает кровью. «Я любил тебя», — не понятно от чего больнее, что все-таки, значит, любил, или что в этих трех словах время уже прошедшее. Юнги не лжет, он не может лгать в таком положении, ему незачем. Уже.

Чонгук давится разорванными кусками своих внутренностей, поднявшихся к горлу, и морщится, что не в силах проглотить. Тянется туда, где было то самое сердце. Прикладывает ладонь к груди, до побеления костяшек сжимает дорогую ткань.

Юнги видит, следит за братом, за его вдруг потухшим взглядом, в котором больше нет ни превосходства, ни похоти — одна пустота. На двоих. Один сломал, другой сломался. Сидят в вакууме, каждый в своем и больше не пересечься, в общий не переехать, и оба это знают, оба понимают. Все кончено. Тот странный путь, на который они встали, закончился ровно через три шага, а ведь им судьба километры готовила, чуть ли не шоссе для них вылизала. Но нет. Они остановились, так и не начав. Просто один решил не идти дальше и второго заставил.

Три шага: первый — агрессия Чонгука и тяжелые школьные годы, второй — любовь Юнги, третий — мнимая любовь Чонгука и ошейник на шее. Только мнимая ли, или это такая извращенная, неподдающаяся логике и утверждающаяся за счет чужой боли любовь. Странная, больная любовь. Уже не имеет значения. Они остановились, они разошлись. Уже за тысячу километров друг от друга, и пусть сидят в одной гостиной, между ними нет больше ничего, кроме бескрайнего покрытого толстым слоем льда океана и разбросанных по всему периметру ошметков того, что люди называют любовью. Она не выдержала, разбилась у одного, лопнула у другого. Сидят и смотрят на остатки того, что натворили, и сказать друг другу больше нечего. Чонгук не выдерживает первым: ни этого взгляда, полного презрения вперемешку с болью, ни нахлынувшего с головой отчаянья после всего, что натворил. Встает на ноги, хватает пиджак и идет к двери.

— Отвезти в особняк, — слышит Юнги из коридора приказ брата и, стоит двери захлопнуться, ложится грудью на прохладный пол в надежде, что он остудит пылающий внутри огонь, в котором догорают последние слова так и не сказанные брату, и вряд ли они уже когда-нибудь покинут мысли.

Чонгук не помнит, как спустился вниз, как выехал с парковки, и не знает, куда вообще едет. Телефон разрывают звонки от Намджуна, но Чон просто выбрасывает мобильный на соседнее сиденье и давит на газ. Говорить и видеть кого-то нет ни сил, ни желания. Хочется остаться наедине. В идеале поехать бы домой и запереться у себя, но там Юнги, а он как щит, точь в точь из тех, что вешали на трансформаторные будки между которыми играл в прятки он сам, будучи ребенком — «Не подходи — убьет». Чон на полной скорости разворачивает автомобиль, оставляя черные следы от шин на асфальте, и едет в Cypher. Заказывает себе две бутылки виски, запирается в кабинетике и напивается. Подряд, не чувствуя вкуса, спускает в себя один за другим бокалы горючего, прожигающего и раздирающего горло, но тупая боль не уходит. Ее алкоголь не берет. Голова работает также четко, как механизм, и только и делает, что высвечивает одну за другой картинки. Вот Юнги на кухне целует сам; вот они в номере — он отдается, льнет, тянется, сладко посапывает во сне; вот он с Техеном… картинка замыкает и переходит к следующей — Юнги на коленях, и он говорит. В прошедшем времени. Сердце ноет, и губы помнят соленый вкус других губ, тех самых, ради которых и бесился зверь, разрывал нутро и, назвав свою любовь агрессией, впивался в чужую плоть, кромсал, сминал и унижал.

Телефон снова разрывается, но теперь звонит личный телохранитель Чона, которому он оставил Юнги. Тут Чонгук даже не задумывается. Сразу тянется к трубке и отвечает. Слушает короткий доклад охранника, блокирует мобильный и медленно кладет его на столик. Зарывается руками в волосы, откидывается на спинку дивана и устало прикрывает глаза. Юнги сбежал. И Чонгук знает к кому.

Комментарий к 11

Меня не было ровно неделю, для меня это рекорд:) спасибо, что ждали и вдохновляли ❤️

========== 12 ==========

Комментарий к 12

Спасибо вам, мы перевалили за 200 лайков. Столько человек читают этот фанфик и это огромная цифра. Вы меня вдохновляете и заставляете идти дальше.

Юнги

http://s018.radikal.ru/i511/1706/6a/0cdc4d4221b2.jpg

Чонгук

http://s018.radikal.ru/i518/1706/c4/49d9805312cd.jpg

Не знаю чей арт, но он прекрасно показывает их боль

http://s019.radikal.ru/i620/1706/64/827303cfcf64.png

Music: G-DRAGON - Untitled, 2014

https://www.youtube.com/watch?v=9kaCAbIXuyg

просто прочитайте слова песни

***

Юнги бы долго еще сидел на полу гостиной брата и упивался своей болью, если бы не телохранитель Чонгука, вставший над душой и требующий Мина на выход. Мин буквально соскреб себя с пола и медленными шагами направился за охранником. Всю дорогу до особняка он пытается собрать и склеить по кусочкам все то, что разрушил брат, найти ту самую уничтоженную Чонгуком точку опоры, пытается успокоить ноющее сердце, но все безуспешно. Юнги не знает, что делать, к кому пойти, у кого попросить помощи, как вырваться из этого порочного круга, где Чонгук — боль, а Юнги — сосуд, который брат раз за разом наполняет своей ненавистью, агрессией и нелюбовью. Из дум Мина вырывает пришедшее на телефон смс:

Техен: «Я помогу тебе. Просто скажи “да”, и я вытащу тебя из его лап».

Юнги долго перечитывает эти два предложения, горько усмехается и снова блокирует телефон. Минут через пять экран мобильного снова загорается, и Юнги снова открывает чат:

Техен: «Я все время думаю о тебе, вроде это так глупо — зацикливаться на другом человеке, но я не могу ничего с этим поделать. Я вижу, что ты читаешь мои сообщения, просто знай, что ты мне не безразличен и я сделаю даже невозможное, чтобы помочь. Просто позволь мне быть рядом».

Юнги блокирует телефон и утыкается лицом в спинку переднего сиденья. Шофер видит через зеркало заднего вида, как вздрагивают плечи парня и слышит приглушенные всхлипы. Мужчина прибавляет звук на магнитоле и решает не мешать пареньку выплакаться.