Балканский тигр - Черкасов Дмитрий - Страница 3
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
Во время работы в университете Иван написал на эту тему десятки статей и брошюр, пытался донести до читателя всю глубину назревающей проблемы, делал прогнозы, которые непременно оправдывались через год-два. Без толку.
Его будто не слышали.
Или не хотели услышать. Занимались мелкими, но денежными делами.
Единственные, кто обратил внимание на его выступления в прессе, были американцы. Они добились увольнения Вознесенского с работы, скупили и уничтожили тираж его второй книги, несколько раз нанимали журналистов, обливавших Ивана грязью со страниц прозападных газетенок. Даже пытались инициировать медицинское освидетельствование, чтобы объявить его ненормальным. Последняя акция сорвалась случайно — «купленный» психиатр из районного диспансера, должный дать нужное заключение, попался на взятке, и тщательно спланированная операция не состоялась. Иван явился в диспансер именно в тот момент, когда доктора выводили из кабинета оперативники УБЭПа, сразу все понял и отправился в регистратуру. Вызывали-то его по телефону «для уточнения», поскольку якобы потерялся журнал с данными о выданных справках на оружие и водительские права. Журнал, естественно, оказался на месте…
Вознесенский прислонился к стволу дерева и еще раз осмотрел толпу. Все как на прошлых митингах. Часа через два демонстрация закончится.
Видеокамера, расположенная на уровне второго этажа консульства, повернулась вправо на тридцать градусов, и ее объектив нацелился на одинокую фигуру, стоящую чуть в стороне от основной массы митингующих.
Мэри Смит Джонс, начальник службы безопасности консульства, кивнула на монитор, и оператор увеличил лицо мужчины.
— Этот, — Мэри постучала по экрану пальцем. — Вы знаете, что делать.
Ее заместитель, худощавый русский парень, работающий в консульстве по контракту, утвердительно наклонил голову. Пожелания начальницы следовало выполнять быстро. Даже если они противоречили закону. Но на российские законы можно наплевать — не родился еще страж порядка, которому американцы сдадут своего верного слугу. Тем более — в России. Спустя три минуты из незаметной двери соседнего дома вышел юноша в длинной кожаной куртке и направился к группе скучающих молодых людей позади толпы.
— НАТО — параша! Клинтон — козел! — скандировала толпа, подзадориваемая кучкой плечистых «лимоновцев».
— Руки прочь от Вьетнама! — визгливо вклинивался старичок, размахивая своим плакатом.
В стены консульства полетели банки краснодарского соуса, яйца и презервативы, предусмотрительно наполненные мочой. Митингующие задохнулись от восторга, когда в незакрытую по чьему то недосмотру форточку на третьем этаже с чавканьем впился пакет с собачьим калом. Бурая жижа заструилась между стеклами. Довольный метким броском «лимоновец» быстро отступил в толпу; люди тут же сомкнулись, не давая бросившимся на перехват милиционерам скрутить руки доморощенному «снайперу».
Стены консульского здания за минуту превратились в гигантскую дурнопахнущую палитру.
Иван нахмурился. Разрешенная властями города демонстрация опять превращалась в фарс, который будут смаковать западные телекомпании, не упуская возможности помногу раз прокрутить своим зрителям особенно отвратительные моменты. Видеокамер вокруг консульства предостаточно. Вознесенский сунул руки в карманы пальто и подумал, что пора уходить.
Когда он двинулся в сторону станции метро «Чернышевская», к нему метнулись двое неприметных молодых людей и крепко схватили за руки.
Иван дернулся и закрутил головой, не понимая, что происходит.
— Спокойно, — стоящий слева коротко, без замаха ткнул Вознесенского в печень.
Судя по вспышке боли в правом боку, нападавший был вооружен кастетом. Иван осел, и молодые люди сноровисто подтащили его к арке проходного подъезда. Там ему еще раз от души врезали по спине и буквально бросили в маленький глухой дворик.
Экзекуция на этом не завершилась.
Из-за железной дверцы в грязно желтой стене вывалились четверо в форме охранников консульства и принялись ногами избивать Ивана. Били методично, с протяжным хеканьем, целя тупыми концами форменных ботинок в голову. Вознесенский перекатился в угол дворика, попытался вскочить, но его опередил один из охранников, приложив дубинкой в переносицу.
Иван потерял сознание.
С полминуты попинав бесчувственное тело, охранники все так же молча скрылись за дверцей. Окровавленный Вознесенский остался лежать на асфальте. Парни в кожаных куртках, наблюдавшие за избиением из-под арки, закурили и прогулочным шагом отправились на улицу. На выходе они столкнулись с омоновцем и помахали у него перед носом удостоверениями сотрудников уголовного розыска.
— Что там? — омоновец заглянул под арку.
— А-а, — один из парней небрежно пожал плечами, — алкаш… Бузить пытался, мы его и угомонили.
Автоматчик ответом удовольствовался и отошел. Услышанный им шум драки оказался общепринятыми «мерами успокоения» какого-то бухарика, видимо, нагрубившего его, омоновца, коллегам. Ну отлупили и отлупили, кому какое дело!
Меньше выступать надо.
Парни повернули в противоположную сторону и не спеша двинулись по аллее. На углу один из них воровато оглянулся и сунул другому сто долларов — треть суммы, полученной от консульского работника. Довольно хмыкнув, они пожали друг другу руки и молча разошлись. Один отправился в Следственное Управление на Захарьевской, второй — в отделение милиции на соседней улице. А по пути можно и валюту поменять, благо обменные пункты в этом районе торчат на каждом шагу.
Владислав присел у нависающего над пропастью обломка скалы и осторожно глянул вниз. Почти отвесная стена, испещренная выбоинами и меловыми потеками, спускалась на добрых триста метров. На дне пропасти громоздились светло серые валуны.
— Самое узкое место, — Срджан вытащил сигареты. — До того края сто двадцать метров.
— Пойдет, — Рокотов примостился рядом. — И уступчики удобные. Тросы можно почти до вершины дотянуть. Перекроем, как паутиной…
— А ты уверен, что они именно здесь полетят?
— Обязательно. Подниматься выше горы им не имеет смысла. Да и опасно слишком. — Влад с удовольствием втянул в себя ароматный дым. — Их тогда локатор враз обнаружит и наведет истребители. А вертуха супротив «МиГа» — ничто. Они постараются выйти в долину незаметно на сверхмалой высоте… А приманку мы разместим недалеко от выхода из ущелья.
— Ее еще получить нужно, — рассудительно заметил Драгутин.
— Получим, не боись, — Рокотов достал бинокль. — Отсюда до огневых позиций километр. Если по прямой. Штурмовики проходят точно вон над той лысой вершинкой. Плюс-минус сто метров. Ударим вовремя — и приманка сама к нам в руки ляжет, за два часа обнаружим. А здесь гранатометчиков посадим, с обеих сторон. Эти обычно парами ходят, так что у стрелков работа будет. Главное — осветительные ракеты не забудьте. Как первый запутается, сразу выпускайте «фонарь».
Срджан пометил что-то в блокноте и снова уставился на Влада.
— Ладно, — Рокотов затушил окурок, — ближе к делу. Зови остальных, нужно тросы принести и начать подготовку. Времени на самом деле в обрез. А перед ночной вам всем еще поспать надо…
Нахального итальяшку с серьгой в ухе пилот первого класса германских ВВС Герхардт Хенкель невзлюбил с первого дня, едва эскадрилья «Торнадо» приземлилась на базе Авиана. Серджио, наземный техник, не питал никакого уважения к летному составу, откровенно подтрунивал над всегда серьезными летчиками-истребителями и, ко всему прочему, был гомосексуалистом. А педерастов Герхардт презирал, считая их балластом нации. Суровое воспитание, коим он был обязан деду эсэсовцу, отсидевшему десять лет в сибирских лагерях, заставляло его презирать не только гомосексуалистов, но и славян, цыган, евреев, коммунистов, лесбиянок и вообще всех, кто не принадлежал к элите немецкого общества. В особенности тех, кого Хенкель не понимал.
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
